Наташка, конечно, одним глазом следила за Беловой и Тимуром, но только одним, на всякий случай. Белова тоже периодически раздавала свои визитки и папочки с коммерческими, но то, каким жестом она это делала, повергало Наташку в приступы гомерического хохота и только природная сдержанность не давала ей смеяться от души. Приходилось их гасить в вине, кофе и безумно вкусной греческой выпечке. Белова была в эти моменты не английская королева, а королева куртизанок, не меньше. Вела она переговоры только с мужиками и подавала им папочки с таким видом и взглядом, как будто между буклетом и визиткой лежал ключ от её будуара, перевязанный огромным бантом то ли из чулка, то ли ещё похлеще, а взгляд Беловой обещал если не рай на Земле, то последнюю ступень перед ним. Поскольку так было каждый раз, Наташка старалась больше не смотреть и предоставить Ленкиному профессионализму проявлять себя в известной ей мере. Тимур вообще ни с кем не заводил разговоров, никуда не лез, мирно бухал в группе товарищей, с которыми сошёлся ещё в первый вечер в Афинах.
В общем, почти райская жизнь. Жаль, что СП не отпустил её вообще одну в этот тур, вот где крылось счастье полное и безмятежное. Но поодиночке не было никого. Видимо, изначально полагалось, что от каждой компании приедет маркетолог, продажник и кто-то из коммерции. Не только Наташкина компания посылала на «курорт» не самых нужных людей. Это была повальная болезнь бывшего Союза. Наши приехали в Грецию отдыхать, а вот второй автобус с иностранными коллегами честно работал. Некоторое время. Точнее днём они работали все. А вечером так же все и отдыхали. И пили не меньше и плясали до упаду, особенно, если кому-то по старой русской традиции очередной раз взбредало в голову предложить иностранцам беленькой, особенно, если на спор. И вообще не дай бог, если немцам. Слава Богу, кроме компании Тимура в туре все были люди довольно адекватные и единственный слишком дальний заплыв за буйки русско-немецкой компании закончился единодушным «Гитлер капут!» и предложением хозяина ресторана вынести столик прямо к полосе прибоя, типа для самых дорогих гостей. «Какой уникально умный мужик», изумилась тогда Наташка. Сколько б они посуды не побили там, это в любом случае дешевле, чем ремонт зала и лечение случайных посетителей ресторана из других стран, не слишком стремящихся оспаривать итоги Второй мировой и разжигать третью.
Наташка старалась вечером засиживаться не слишком долго. Но это было очень и очень сложно. Во-первых, компания у неё сложилась удивительно интересная и довольно трезвая, во-вторых, предсказать какую тему они будут обсуждать за очередным ужином, было совершенно нереально, а был риск пропустить действительно важное и интересное из мира искусства, политики, науки или даже профессионального мастерства. С другой стороны, не отпускала от себя греческая кухня. Греки кормили участников тура как на убой, начиная с раннего утра и до самой поздней ночи. И, о, хитрые коварные греки, запивать всё это изобилие полагалось исключительно вином и местным самогоном. Точнее воду и соки можно было купить тут же в ресторане за свой счёт. Но на столе их не было никогда. Исключение составлял утренний кофе или чай. И третья причина удивительно мягкие, тёплые, такие нежные греческие вечера. Сравнить такие ни с какими подмосковными было нельзя. Если на даче и выдавался такой тёплый и чудесный вечер, то он был заполнен неистребимым полчищем комаров и вдыхать свежий аромат леса или цветущего сада приходилось из-за затянутых марлей окон веранды.
Греческие вечера как будто специально были созданы для людей. Новые друзья её предпочитали неспешные беседы в ресторане, хотя с её точки зрения те же беседы вполне можно было вести и сидя ночью на пляже, глядя на огни города, вдыхая запах морской воды и разогретого за день песка. Но бродить одной по пляжу в чужой стране Наташка всё-таки побаивалась.
До конца тура оставалось всего четыре дня. Поздней ночью автобус должен был отвезти их в Афины. Предполагался грандиозный ужин с фейерверком, концертом и танцами. Предусмотрительные организаторы следующий день в Афинах посвятили экскурсиям по выбору или праздному шатанию по городу. Наташка уже записалась на экскурсии, поэтому планировала если не поспать в автобусе, то доспать ранним утром уже в Афинах.
11.
Утро началось с такого плотного завтрака, что Наташа боялась лопнуть ещё за столом. К своему ужасу она обнаружила, что всего за десять дней прилично поправилась. Хотя прилично в её случае было настолько мало заметно, что если бы не предательски туго застёгивающаяся пуговка на джинсах, можно было сказать, что всё о'кей. Во всяком случае, стоя утром перед огромным зеркалом в ванной, она не без удовольствия отметила, что кое-где она стала устраивать себя гораздо больше. Некоторые углы, так сказать, обрели некоторую плоть и уже не так отчаянно остро торчали в разные стороны. «Ещё чуть-чуть и я буду, наконец, похожа на женщину, а не на модель подросткового возраста. А Белова мне завидует. И молодости, и худобе, и даже слегка располневшей попе. Всё равно завидует. Просто так!» подбадривала себя Наташка.
На день планировался визит в очень крупную винодельню, расположенную то ли в каком-то старинном замке, то ли специально построенную для этих целей в таком сказочно-средневековом виде, Наташка из лекции экскурсовода слегка упустила. А всему виной необыкновенно прекрасный вид с небольшой площадки перед главным корпусом замка. Виноградники были чуть ниже и сбегали в долину поразительно ровными лентами сочной зелени. И всё же в этой геометрии не было ничего противоестественного и чуждого природе. На фоне невысоких, изрезанных уступами гор, и головокружительно высокого неба с пышными кучевыми облаками эти линии вносили какое-то успокоение в пейзаж, делали его более гармоничным и равновесным. Лёгкий ветерок принёс из долины незнакомые запахи, звал за собой туда, где виднелись небольшие домики. Издали они были похожи на небрежно разбросанные по траве детские игрушки. Как, должно быть, там прекрасно жить, внизу. В какое окно с утра ни посмотри рай! И так круглый год, всегда А дома серость бетонная, серое небо, потому что на самом деле это тучи смога, серая жизнь, серое всё Раз за разом мысли возвращали её туда, где она быть не очень-то и хотела.
Наташка приложила руку ко лбу козырьком и вглядывалась в сказочный пейзаж, будто приблизить его пыталась.
Вы с такой надеждой и призывом смотрите вдаль, что пройти мимо никак не возможно. Будь я скульптором, я бы вас ваял, услышала она ироничный мужской голос совсем рядом.
Наташка внезапно залилась краской, показалось, что незнакомец подслушал её мысленный диалог с самой собой. Она медленно опустила руку и повернулась. Перед ней стоял молодой симпатичный мужчина заметно выше её ростом. Тёмные волосы, карие глаза, правильные, немного резкие черты лица. Он широко улыбался, не без интереса ожидая реакции на свою попытку познакомиться. Это было слишком очевидно. Наташка растерялась.
Я Вас смутил, нарушив Ваше одиночество? продолжал мужчина на хорошем английском.
Наташка согласно кивнула. И тут же зацепилась за повод начать беседу:
А Вы нисколько не усомнились, что я хорошо владею английским, когда решили зайти с козырей? Как так? улыбнулась Наташка.
Он тоже ответил улыбкой и, чуть наклонившись, шёпотом сказал:
Я ужасный человек, я подслушивал, как Вы разговаривали с моим дядей.
Георгиус Ваш дядя? слегка удивилась Наташка.