Льюис поднял обе руки ладонями наружу.
Я помню, Джейн, сказал он, я помню. Но, пожалуйста, ты не в прямом эфире, говори со мной как с нормальным человеком. Посмотрим, сработает ли такой подход.
Хилтон поджала губы, посмотрела в пол. Снова убрала волосы и разгладила юбку.
Я думаю, что правильным решением было бы обратиться за комментариями к основным партиям. Есть же Техрик-и-Инсаф, Авами Техрик, Пакистанская мусульманская лига[6]. Но Фэйми направилась прямо в Лашкар-е-Тайба «Армию праведников»[7]
Которые и совершили нападение, перебил ее Льюис, я помню. Продолжай.
После небольшой паузы Хилтон заговорила:
Конечно, мы берем интервью у всяких психов так ведь интереснее. Но если игнорировать основное и традиционное мнение, аудитория получает искаженное представление о происходящем. Это я к тому, что Фэйми впадает в крайности. И так было всегда. Она искажает и переиначивает информацию. Зачем разговаривать с людьми умеренных взглядов, если можно поговорить с парнем с оружием в руках?
Льюис глянул в отчет:
А затем теракты в Мумбаи в 2008 году? Отель «Тадж Махал» и так далее[8].
То же самое, кивнула Хилтон. К тому времени она уже была в Берлине, но знала все номера, по которым можно было связаться с нужными людьми. Заявления, которые она получила от Лашкар-е-Тайба, были, скажем так, довольно провокационными. Понимаешь, обычно террористы не первые к кому обращаются за комментариями. В случае любого нападения, ты же не станешь в первую очередь разговаривать с теми, кто это нападение оправдает? Логичнее ведь звонить семьям жертв, в полицию и скорую помощь. Я бы так и сделала. Думаю, ты тоже. Эндрю, ты же был в Чечне и тоже знал всех нужных людей, но ты понимал, как сбалансировать ужас, не оправдывая его.
Она откинулась на спинку кресла с видом человека, доказавшего свою правоту.
Хочешь сказать, она дружила с врагом? спросил Льюис.
Хилтон покачала головой, подбирая слова:
Ну, так бы я это не формулировала, Эндрю. История репортаж для нее была прежде всего. Всегда. Она просто отрабатывала свои зацепки и контакты. Но почему-то это всегда были головорезы.
Льюис задумался.
Ты с ней об этом говорила? Когда вы были в Пакистане?
Хилтон кивнула:
И не раз. Но она по сути была моим начальником, так что В общем, она продолжала поступать по-своему.
Льюис надел очки, пролистал отчет и перечитал несколько абзацев.
А эти головорезы, представители экстремистских групп, они когда-нибудь связывались с ней сами? Ты что-то знаешь об этом? Он внимательно смотрел на женщину, но ее лицо оставалось невозмутимым она снова работала как на камеру.
Я точно не знаю, но не удивлюсь, если оно так и было.
Понятно.
Повисла пауза. Хилтон поерзала на стуле.
А что ты подумала, когда она начала встречаться с Сетом Хуссейном? спросил Льюис.
Хилтон пожала плечами:
Честно говоря, я об этом и не думала. Он казался достаточно порядочным журналистом. Вот и все. Они оба, конечно, думали, что их отношения большая тайна. Вели себя так, будто работают под прикрытием. Об Амале никто не знал Вот и все.
А теперь, когда ты знаешь, что Амаль известный исламистский террорист, что ты думаешь?
Хилтон потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. В конце концов она сказала:
Я уже ничему не удивляюсь, Эндрю. Ты сказал, что я могу говорить все прямо? Получив одобрительный кивок, она продолжила: У нее были отношения и с Амалем? Нам это известно?
Льюис нахмурился, между его бровей пролегли глубокие бороздки.
Насколько мы знаем, они никогда не встречались.
Ага. Хорошо.
Льюис хорошо знал этот ее тон.
Я так понимаю, ты намекаешь, что секс с обычным парнем не так интересен, как секс с парнем с оружием в руках? спросил он.
Хилтон скрестила руки на груди.
Я уверена, что это не так, сказала она, и было очевидно, что слова эти означают прямо противоположное. Но это интересное направление для расследования.
Льюис взял мятную конфету и предложил Хилтон. Она покачала головой.
21
18:10
В тот день допрос вел студент. «Критика и самокритика» это был официальный термин. «Синоптики» называли это «накручивание». Слова лидера выкрикивались раз за разом прямо в лицо человеку, который и так в них верил.
Погрузись в грязь. Обними палача. Измени мир[9].
Студент понял, что грязи будет предостаточно.
Спальня хозяев была самой большой комнатой в доме, поэтому ее использовали как зал для собраний. Окна закрыты, тяжелые шторы опущены жара была невыносимой. Две односпальные кровати были задвинуты в угол, четыре деревянных кухонных стула стояли вокруг пятого. На нем сидел сильно вспотевший мужчина. Его русые волосы до плеч были собраны в растрепанный хвост, а взгляд маленьких темных глаз метался по комнате.
Может, мы уже закончим? предложил он. Уверен, у всех нас есть более важные дела.
На нем были спортивные шорты и поношенная желтая майка баскетбольного клуба «Лос-Анджелес Лейкерс» с номером 23. Одна нога нервно дергалась.
Студент и их лидер сидели лицом к нему.
Сперва нужно начать. Голос лидера был тонким, даже пронзительным, с сильным акцентом. Бледное худое лицо, очки с оправой только по линии бровей, аккуратная стрижка и гладко выбритый подбородок. Он поставил на пол небольшую серую коробочку размером с пульт дистанционного управления. Две кнопки, один маленький циферблат под прозрачной пластиковой крышкой. Счетчик Гейгера. Чтобы предупреждать о неизбежных атаках спецслужб, пояснил он.
Мужчина на стуле снова заерзал.
Так вы говорите, что эти сеансы работают, да? Значит, вы узнали об их важности еще в Турции и что здесь их тоже используют, да? Он энергично почесал голову обеими руками, переводя взгляд со студента на лидера. Но разве мы не разговариваем сами с собой? Кого волнует, что я думал в прошлом. Все мы знаем, что эта страна может стать нашей. Все столпы, на которых она держится, оказались полыми. Если нам предстоит война, давайте начнем ее!
Студент поднял обе руки:
Мы знаем, мы согласны. Поэтому мы и здесь. Но вы же знаете, как мы работаем.
В этот момент в комнату вошла женщина и села на свободный стул. Около двадцати, высокая, слегка сутулая. Резкие черты лица острый нос и подбородок, маленькие уши.
Извините, что опоздала. Как прошел экзамен? спросила она студента.
Так, мы сюда не поболтать пришли, прервал ее лидер. Ячейка станет сильнее, только очистив себя. Начинаем.
Студент придвинул свой стул так, чтобы сидеть лицом к потному мужчине. Их колени соприкасались.
Как долго ты был фашистом? спросил студент.
Сидящий вздохнул:
Опять это дерьмо? Ты же все знаешь. Ладно. Когда я учился в школе, я присоединился к Британскому движению[10]. Был один парень на год старше меня, и он, казалось, знал, что творится в мире. Поэтому я на некоторое время увлекся его идеями.
Отвечай на вопрос, сказал студент. Как долго ты был фашистом?
Около пяти лет, плюс-минус.
Неплохой срок для отношений с преступниками, сказал студент. У тебя, должно быть, появилось много хороших друзей. Вы поддерживаете связь? Он наклонился вперед: Ты поддерживаешь с ними связь?
Потный мужчина покачал головой:
Это шутка? Правила ваши правила гласят: никаких компьютеров, телефонов, веб-сайтов, никакого присутствия в Сети. Мы невидимы. Даже если бы я хотел с ними общаться, мне бы пришлось писать гребаные письма!
А ты писал?
Потный мужчина оглядел комнату.
В чем смысл всего этого? Вот если честно? Вы знаете, что нет. Я провожу все свое гребаное время здесь, с вами. Мы все только и ждем, когда сможем оказаться полезными, сможем нанести какой-то ущерб. Принести войну в дом. Это то, ради чего мы тренируемся, разве нет?
Когда ты осознал свои преступления? Скажи это вслух. Скажи нам.