На улице был дикий холод, вещавший о приближении зимы. Как будто и без нее проблем не хватало. Путь до таксофонной будки казался мне вечностью. Ветер только усиливался, снег тоже не отставал. Когда я попытался закурить сигарету, то моментально вся пачка вымокла, а кремень зажигалки выдал лишь несколько жалобных искр. Чем ближе я был к телефону, тем поганее становилось настроение. Вспоминалась идиотская улыбка почтальона и его вызывающие повадки. Сильно захотелось съездить ему по роже сапогом.
Да что, черт возьми, с тобой происходит, Артур? Неужели, ты, наконец, соизволил спуститься с небес на землю? Если ты побыл рядом с ангелом несколько мгновений, то это вовсе не значит, что так будет всегда. В твоей настоящей, жалкой и никчемной жизни всегда появляется какая-нибудь сволочь, которая хочет что-нибудь с тебя поиметь. Как же без этого? Особенно, если ты вписался в мир отморозков. Тебе думалось, что на одном преступлении и нескольких грязных делишках все кончится, и о тебе позабудут? Нет, нет, парень. Сейчас ты угодил в настоящую бочку дегтя, где медом совсем не пахнет. И чем активнее ты будешь стараться выбраться оттуда, тем скорее эта жижа затянет тебя, задушит, выварит и выплюнет.
***
Опускаю в аппарат монету и слушаю затянутые гудки, не предвещающие хороших новостей.
Да? слышится грубый голос из трубки.
Это Артур. Вы просили меня позвонить. Даже человека за мной прислали.
Здравствуй. Рад наконец слышать тебя, уже дружелюбно приветствовал голос. Где же ты так долго пропадал?
Работал.
Ну да, конечно, ты в последнее время был слишком занят. И как твое предприятие? Успешно?
Вполне.
Ты сегодня неразговорчив. Наверное, нам снова стоит как-нибудь увидеться, выпить и поболтать, а то столько воды утекло. Что скажешь?
Конечно, я же однажды Вам пообещал.
Ну, вот и славно. Этих слов я и дожидался, парень. Хорошо, что ты помнишь об этом. Жду тебя вечером.
Куда мне прийти?
Адрес я пришлю позже. Жди письмо.
В трубке раздались частые гудки. Я повесил трубку. Чего от меня хочет этот тип? Я ведь никто. Может, Олег все же не доверяет мне? Может, это такая проверка? В конце концов, Тарас много времени проводил в его баре. Значит стукача они так и не поймали. Хотят подчистить концы? Вполне. Любопытно, что за адрес будет в новом конверте. Какой-нибудь заброшенный завод или стройка, где мне вломят арматурой по затылку? Потом тело отвезут к какой-нибудь шахте с радиоактивными отходами, и я буду просто вычеркнут из жизни? А что если сам Тарас и есть стукач? Что, если он хочет подбить меня на то самое дело, «в котором придется замарать руки». Грохнуть Олега, скажем, в обмен на мою жизнь? Бредятина. А может, и нет.
Снаружи улицы послышался стук, кто-то настойчиво пытался попасть в таксофонную будку. Мысли развеялись в прах. Я открыл дверцу, и ветер снова пробрал все мои кости. Недовольный седой мужчина средних лет выругался на меня, а потом проворно занял место у телефонного аппарата, едва не вытолкав меня на улицу. Я же погрозил ему кулаком, чего он даже и не заметил, а потом поспешно зашагал к общежитию, разбрызгивая грязный снег под ногами.
Когда, наконец, оказался за дверью комнаты, захотелось снова прокрутить бурлящий поток мыслей в голове.
Кого слушать? Кому доверять? Некому. Дойти до бара и поговорить с Олегом? Нельзя. Пойти на эту встречу? Не уверен. А может просто сидеть тихо и делать вид будто разговора не было? Не выйдет.
Взял с тумбочки маленькое зеркальце, оставленное Мариной. В отражении видел лишь часть своего лица. Нос был красным от холода, щеки впалыми, взгляд помутневший.
Аккуратно поставил зеркало обратно, выпил еще портвейна, выглянул в окно. Буря не успокаивалась.
Может быть, чертов почтальон сегодня не явится? Может, этого урода по дороге собьет машина, и, наконец, вся эта мерзость отлипнет от меня? Ну да, глупый и наивный мальчишка. Никто ничего не забудет, а ты просто пьян. Выпиваю еще стакан вина. Раздается стук. Вот он и добрался.
Распахнув дверь, я вижу на пороге Марину. Она не улыбается, не светится как раньше, голубые глаза тусклые, от нее веет тревогой.
Это тебе, Артур, Марина протягивает мне распечатанный конверт.
Глава 9
Конечно, я ничего толкового ей, как и всегда, не сказал. Оказался в ситуации, где ты был пойман с поличным, и от тебя требуют объяснений, а ты молчишь и притворяешься рыбой. Несколько часов назад самому хотелось излить ей душу, а стоило увидеть этот тревожный взгляд, так желание сразу было вырвано с корнем. Слишком она нежная, чувственная. Наверное, сильно волнуется за меня, переживает. Естественно, переживает, если вскрывает письма, переданные мне от каких-то двух уголовников. По крайней мере, отморозки вели себя вежливо, по ее словам, но мне все равно не нравилось, что Тарас втянул в это Марину. Он не имеет никакого права лезть в мою личную жизнь! Может, это была угроза?
Сейчас мы снова были в моей комнате, лежали в обнимку, но на этот раз разговаривали больше обычного.
Кто они такие, Артур? тихим и слегка обеспокоенным голосом спрашивала Марина.
Никто, говорю.
И это все, что ты мне скажешь? Хотелось бы узнать больше, в ее словах не было настойчивости. Скорее, это был страх за меня.
Тебе это не нужно.
Я волнуюсь за тебя.
Знаю, но тебе надо просто довериться мне. Если бы все было плохо
Так значит, что это непростые ребята со двора?
Марин, ты все слишком близко принимаешь к сердцу. Это по работе.
Она убрала мою руку из-под своей головы, поднялась с кровати и подошла к окну, обхватив руками свои тоненькие плечи.
Извини. Мне вообще не стоило вскрывать конверт. Он ведь твой и предназначался только тебе, а я так настойчиво лезу в твои дела.
Все в порядке. Было, конечно, неожиданно, но мы просто об этом забудем, ладно?
Теперь с кровати поднялся я, подошел к ней, вплотную прижавшись к этой необычайной нежности и красоте. Я вдыхал аромат ее волос, прикасался к ее ладоням, целовал ее шею.
Ладно, Артур. Больше не буду совать нос не в свои дела, она повернулась ко мне, улыбнулась и подарила мне свой поцелуй.
Вот и славно, я прижался к ней сильнее, и все снова было хорошо.
Этой ночью мой ангел остался со мной. Вот только в чем заключалась ее маленькая девичья хитрость? Я не настолько глуп, чтобы просто не заметить ее маленькой лжи к непричастности к моим делам.
***
Адрес в письме гласил явиться утром. Это уже обнадеживало. Если бы мне написали явиться в полночь, то вопросов стало бы больше. Марина крепко спала на моей старой скрипучей перине. Одеяло спадало на ее поясницу, оголяя худенькую спину. Выглядела она беззащитно и совершенно. Оставлять ее одну не хотелось, но мне надо было идти. Я укрыл ее одеялом. Тихими шагами добрался до шкафа, надел брюки, стаскавшиеся ботинки и сверху майку. Напоследок ухватил недавно купленную кожанку, восьмиклинку и пачку сигарет. Осторожно прикрыл дверь и направился в туалет. Закрыв крышку унитаза, поднялся на нее, снял решетку вентиляции, просунул руку. Забрал чугунный кастет, давным-давно найденный мной на пустыре. Хранить дома было небезопасно, а сделать заначку оказалось полезным. Разработка была кустарного производства, но при желании могла доставить немало проблем обидчику. Я не собирался пускать его в ход, но хотел, чтобы что-то придавало мне уверенности в сегодняшнем дне.
Выйдя на улицу, я ступил прямо в лужу. Выругался, отряхнул штанину и, аккуратно ступая по разбитому асфальту, вышел на дорогу. Рядом пронеслась машина, едва не забрызгав меня с ног до головы. Вышел на тротуар, сунул руки в карманы, и не спеша шел на встречу, хлюпая мокрым снегом под ногами.
Над городом висели черные полосы копоти и дыма, застилающие небо. И даже когда с черных небес посыпался снег, никакой детской радости я не испытал. Идя по серой брусчатке, озирался по сторонам, проверял не следят ли за мной. В последнее время стал очень подозрительным, и, думаю, вскоре это может превратиться в паранойю. Кроме серых бетонных коробок домов кругом ничего не было. Улицы, как и обычно, пустовали. В этом месте я почувствовал слишком тягучее и безрадостное одиночество. Шмыгнув носом, увеличил шаг и вскоре был у обозначенного места.