Великая современная музыка не может рождаться без допинга.
Если бы ты видел, сколько им приходилось для этого в себя залить. Полные баки, чтобы лететь без пересадок.
И тебе?
Мне нет. От вина меня воротило, не говоря про наркотики. После строгой атмосферы моего дома мне и без того было весело. Забавно, вокруг постоянно все что-то дули, от чего-то торчали, я не переносила травы. Однажды музыкант подложил мне в стакан экстази, я целый день пролежала на кровати, глядя на свою душу, которая висела под потолком, и уговаривая ее вернуться. Это было странно, сногсшибательно, умопомрачительно и познавательно. Мой жених, мы с ним собирались пожениться, он рассчитывал на другую музыку. И скоро нашел себе другую музу, более покладистую. Музыка в моей жизни сразу стихла, будто кто-то убавил звук. Тогда я поняла, что я счастливее, когда тишина. Мне нравится, как ты поглаживаешь мой мозг. Если бы ты знал, как я устала от банальностей, глупых разговоров и лживых улыбок.
Не только ты, весь мир устал.
Мне кажется, ты никогда не устаешь.
Мне нельзя.
Миру можно, а тебе нет?
Иначе война, я прямо чувствую, как вспыхивают конфликты, то там, то тут, стоит мне только присесть, засмеялся Митя своими крупными белыми зубами. Улыбка оружие симпатии. А я так люблю тишину, высушил полотенцем мои волосы Митя. Возвращайся на трон, красотка, растягивал он нарочито слова, придавая им немного шарма, так что речь его шла легкой походкой, покачивая бедрами по самым недоступным уголкам моей души. Как твои дела в театре. Когда премьера?
Не спрашивай, скоро и от этого страшно.
Ты боишься? Не смеши меня. Ты же никогда ничего не боялась.
Да, кроме своего отражения, недавно взялась рассматривать свое селфи, без ретуши, без фильтров. Я увидела все свои линии жизни. Девочка не молодеет.
Она хорошеет.
Перестань. Хорошеет это к лишнему весу.
Все прекрасное нуждается в некоторой порции страха. Страх, что-то вроде специи к изысканному блюду.
Вот и я увидела не лицо, а блюдо.
Главное, не передозировать.
Ты про косметику? Согласна, если хочешь быть похожей на себя, это не лучший способ. Макияж заставляет тебя выглядеть кем-то другим. Страх, эмоции, морщины это тоже косметика, которая выдает наш возраст, наш опыт, наше настроение.
И какое у тебя сейчас настроение?
Будь леди, не ешь сразу весь свой страх, оставляй на тарелке немножко врагам, запивай красиво и не пьяней, и самое важное надевай чистое белье на всякий непредвиденный случай. Да, да, я всегда думаю об этом, боюсь, вдруг меня найдут мертвой, а у меня носок дырявый. Неудобно.
Ого, проблема. А штаны дырявые, это нормально? посмотрел Митя на мои дырявые джинсы.
Раздражают?
Напоминают вентиляцию.
Ну так ведь лето, а еще не хочется взрослеть. Хочется побыть девочкой. Мне эти модные дыры напоминают мое детство. Детство меня подпитывает. Театр вот во что я любила играть в детстве, это осталось любимым занятием на всю жизнь. Я всегда мечтала быть актрисой и обожала все яркое: ракушки, разноцветные стеклышки, камешки сокровища, которые я так любила собирать. Осенью, понятное дело листья. Это и есть истинные драгоценности, тогда они приносили больше радости, чем сегодня бриллианты, изумруды и безделушки от Тиффани.
А почему ты отказалась от Оскара? Мир с ума сходит, чтобы получить его.
Вот у тебя же на столике нет места для всякой ерунды, кинула я взгляд на столик перед зеркалом, на котором развернулся парикмахерский парк. Свободного места не было. Вот и у меня нет.
Я бы нашел.
Я фигурально.
Ну, говорят, он тяжелый, ты могла бы им колоть орехи. Или отбиваться от поклонников.
В следующий раз возьму только ради тебя.
Ну а все-таки, почему?
Потому что это по крайней мере смешно. Будто тебе дали игрушку за то, что ты лучше всех прочитал стишок. Тебя выделили и сказали, что это успех и приз тому доказательство. Мне вообще смешны люди, которые бьются за награды, за премии, чтобы выставить все эти звания, как бампер перед своим именем. Этот самый бампер, который должен защитить твое имя от ударов судьбы. Титулов все больше, а имя все дальше, все сложнее до него добраться. Незаметно, за всеми этими приставками ты становишься все дальше, ты теряешь себя.
Ну ты зажралась, извини за каламбур.
Нет, еще даже не завтракала.
Надо быть современнее, детка.
Ты про завтрак?
Я про премию, пошутил Митя.
Мне кажется, что это не современность, а конъюнктура и желание быть на виду, быть наверху, быть успешной хозяйкой свой постели.
Постели?
Да, как часто это бывает, постель есть, но без чувств. Желания, страсти, все гаснет, как мокрые спички, ты чиркаешь, чиркаешь, а искры нет. Потом, бац, в самом неожиданном месте пожар.
С этого место поподробнее, пожалуйста.
Однажды я проходила таможенный контроль в аэропорту, ну и они решили меня досмотреть по полной. Они же уверены, что все артисты балуются дурью. А женщины на таможне нет, то ли заболела, то ли опаздывала, я тоже опаздывала на самолет и меня досматривал таможенник-мужчина. Это было очень сексуально. У меня, понятно, ничего такого в трусах не было, кроме повышенной влажности, я чувствовала себя девочкой, которой необходимо было доказать свою невиновность какому-то незнакомцу. Надо признать симпатичному.
Экзамен по невинности.
Да, практически первая брачная ночь средь бела дня.
На самолет успела?
Да, весь полет заливала пожар шампанским. Просто скопление чувств, никогда не знаешь, где прорвет.
Ты безумная.
А как иначе?
В общем доказала, что невиновна.
Сейчас как раз ставим одну безумную пьесу, и там есть такие слова: «Как там у вас дела на Земле?» «Суетно. Вопрос счастья по-прежнему открыт. Сегодня человеку все время приходится доказывать, что он лучше, чем другой, умнее, богаче, важнее, красивее. Несчастные люди, они не хотят понять, что настоящему счастью доказательства не нужны».
Красиво, посмотрел на меня в зеркало Митя, прихватив своими пальцами локон моих волос, будто доказательство того, что его действия не менее красивы, чем эти слова. Его руки работали быстро, уверенно, но в то же время мягко и плавно.
Все это, конечно, лишь слова. Я актриса, я как дизайнер должна придать им форму и выражение, то есть эмоции. В общем, вдуть в уши зрителям, чтобы это сошло за правду.
Ну и как, они верят?
Да, представь. То смеются, то плачут.
Счастливые, они могут это себе позволить хотя бы в зрительном зале, я нет.
Почему?
Я не знаю. Почему нам нельзя сказать: «блядь, сука, как меня все достало». Вместо это мы улыбаемся и говорим: «у меня все отлично».
Видимо, это и есть искусство.
Ты же не можешь мне сказать: «Тома, как ты меня уже достала, своими капризами, своим нытьем».
Тома, как ты меня уже достала.
Еще тридцать минут и я положу тебя обратно, рассмеялась я в ответ.
Теперь ты понимаешь что каждая история, которую я играю, все равно искусственна.
Притворяешься?
Точно. Просто притворяешься. У тебя есть час или два, чтобы развернуть своего персонажа. Чем больше я играю, тем больше понимаю, что в реальной жизни все вокруг тоже притворяются. Ну или почти все, более правдивые просто молчат.
А я-то думаю, за что я так люблю немое кино?
Вот и меня не покидает ощущение лажи вокруг. Кругом какое-то вранье, мягкое, постоянное, навязчивое, улыбчивое вранье. В этом приходится жить. И эта трясина засасывает. Сплошная срань, не с кем поговорить начистоту, без компромиссов, без корысти. Знала бы ты как мне надоели эти ролевые игры.
Именно поэтому я перестала искать роли и даже фильмы, я ищу коллег, друзей по духу, по делу. Я не пускаю в жизнь кого попало, чтобы натоптали и ушли, а ты делай потом генеральную, мой грязную посуду за ними. Зачем мне это нужно в мои сорок.
Тебе шестьдесят два уже, детка.
Ты серьезно? Мне всегда казалось, что я живу в другом возрасте.