Не упадите, Василий Фёдорович придержал невесту и сказал: Quel paysage!8 Знаю одно poème, должно быть, его писали как раз на этом месте. Я не мастер в чтении стихов, но всё же послушайте и больше не говорите, что я не романтик:
Ах, вид какой на Волгу!Взирать её подолгу Мечтание поэта,Поющего про лето,Про свет, любовь и счастье,Сотрущие ненастье,Какое в душу лезет.Река разли́лась песней,Всех вод она прелестней.Как мать голубит землю.Её словам я внемлю,Шептанье волн запомнюИ шелест ели тёмнойНавеки унесу я.Как хорошо здесь, Василий Фёдорович, прошептала она, помолчав с минуту. Не напрасно мы приехали. А знаете, ежели мне вдруг суждено умереть в этом городе, похороните меня прямо здесь, на холме, чтобы я вечно видела эти места.
Мария Петровна! опешил он. Упаси вас бог, зачем же умирать? Мы с вами только жить начали. Да и как христианку хоронить на холме?
А как же солдаты, погибшие и на холмах, и под ними? Некоторые, говорят, бродят по этому свету, неприкаянные, всеми позабытые. Представляете, каково им?
Любите вы об этом говорить, mademoiselle, вздохнул он. Вам, мне думается, понравилась бы одна старушка Она только и делает, что говорит о призраках и неприкаянных душах.
Что за старушка? лениво спросила Мария Петровна, почти не слушая.
Живёт в вашей деревне, я её ещё мальчиком узнал. Если хотите, сходим к ней, всё равно нам нечем заняться.
Мария молчала, снова отдаваясь своим мыслям. Странное чувство обуревало её на этом месте, словно весь мир вливался в её душу, ещё немного, и она станет едина с каждой травинкой, с каждым кустом сирени, с каждым деревом в этом лесу.
Вам дурно?
Нет, je me sens bien9, медленно ответила она и улыбнулась. Так Мари надеялась стереть с лица отпечаток туманного предчувствия, который, должно быть, пугал Василия Фёдоровича. Пойдёмте к той старушке. Хочу её послушать.
Глава 9. Заветы деда
Дмитрий собирался подарить ей лучший вечер в жизни, а она не явилась. Подумать только! «Женщины не стоят любви. Они глупы и ничего не ценят», так говорил дед. И ведь был прав. Каждый раз Дмитрий убеждался, что женский пол самое глупое, что было создано природой. Должно быть, так пошло ещё с Евы.
«Женщин не понять. Обещаешь любовь сбегают. Хочешь простой интрижки опять сбегают. Сами-то знают, чего им надо?.. Вот взять Лизавету, думал Дмитрий. Она некрасива и назойлива, но она бы ни за что не пропустила свидание со мной. А Катрин? Ты всегда приходила первой, ты робела, дрожала от стыда и страха, но приходила. И я был доволен. Нет, я совершенно не понимаю: почему она не явилась? Конечно, все женщины странны, но эта Страннее я не встречал».
С такими мыслями Дмитрий добрался до скамейки, желая во всём разобраться.
Анастасия всё в той же немодной шляпке, бросающей тень на лицо, и с книгой в изящных руках. Девушка недвижима, лишь ветер вокруг колышет листья, переворачивает желтоватые страницы и касается её тела, приоткрывая щиколотки, обнимая тонкую талию.
Сердце Дмитрия забилось быстрее. Отчего он и сам не мог понять. Вся досада вмиг исчезла. Эта девушка снова казалась ему неведомой птицей, которую можно спугнуть любым опрометчивым словом.
Доброе утро, Анастасия Дмитриевна, тихо сказал он, подходя ближе.
Девушка не шелохнулась.
Жаль, что мы так и не сходили вместе, продолжил он, внимательно наблюдая за её лицом. Пока оно ничего не выражало. Говорят, была чудесная постановка.
Анастасия совершенно прямая и недвижимая, словно вместо тела мрамор, хранящий нежную душу, что светится в травяных глазах.
Кого читаете? спросил он, садясь рядом и чувствуя, как молчание всё больше давит на него. Дмитрий попытался заглянуть в книгу, но Анастасия повернулась к нему боком, и книга скрылась. Ежели я вам так не угоден, я могу покинуть вас, отчеканил он после паузы.
Анастасия не ответила и теперь.
Зачем вы глумитесь надо мной? спросил Дмитрий, вставая перед девушкой и опуская её книгу.
Наконец-то Анастасия взглянула на него, и он вновь увидел её травяные глаза, в которых могли бы уместиться все леса мира. Стоит ступить в их бездну, и обратного пути никогда не отыскать.
Вы меня обидели, тихо сказала она и опустила глаза.
Дмитрий начинал завидовать этой проклятой бумаге, которая владела взглядом и прикосновениями Анастасии. «В другой раз принесу ей цветы, подумал Дмитрий. Или кисти, или книги, или всё вместе, лишь бы она не молчала и не сердилась».
Простите меня, прерывисто сказал он, поскольку не извинялся уже много лет, с самой смерти деда. Простите, что обидел вас. Я больше никогда не сделаю этого, говорил он, сам не зная, за что должен извиняться.
А я не хочу прощать. Да и ваш тон мне не нравится, холодно ответила она.
Как же?
А вот так, Анастасия оторвалась от страницы, которую ни разу не перевернула. Мне кажется, это вы позвали меня на свидание, разве нет? Распинались тут, навешали мне про природу, про человека, а сами не пришли, бросили меня. Теперь я даже смотреть на вас не хочу.
Дмитрий опешил. Кто кого бросил? О чём она?
Вы не правы, ведь это я вас ждал, а вы не пришли, в этом нет моей вины, начал он, но Анастасия перебила его.
Издеваетесь? резко сказала она, захлопнув книгу. На сиреневой обложке надпись «А.С. Пушкин. Избранные сочинения». Я стояла там как дура, промёрзла до костей, и теперь вы говорите, что это я виновата? А знаете, вы правы, Анастасия встала и оправила подол. Её сердитое лицо нравилось Дмитрию ничуть не меньше, чем испуганное или равнодушное. Я сама виновата, что поверила такому лгуну, как вы.
Я совершенно не понимаю вас. Я ничего не понимаю. Вы сердитесь, что я не пришёл, но ведь это вы не пришли, и сердиться должен я. Почему женщины всегда всё переворачивают?
Ах, так вы ещё и женоненавистник! Ну теперь понятно. Вы специально меня позвали, зная, что я не смогу отказать, когда так просят, а после наслаждались своим остроумием. Я права? Конечно права, даже не спорьте. А раз права, то нам не стоит видеться. Попрошу вас больше не приходить к обрыву, так как я первая нашла это место и имею праву остаться на нём. Прощайте, Киндяков!
Закончив тираду, Анастасия быстро ушла, как обыкновенно делал сам Дмитрий после встреч с назойливыми девицами.
«Какая перемена, думал он, сидя на скамейке. В запуганной птичке орлица. Давно я таких не встречал, наверно, даже никогда». Теперь желание завладеть ею окончательно заполнило все мысли Дмитрия, и он уже подумывал забрать из своей комнаты и старой мастерской все лучшие кисти и краски и подарить их Анастасии.
Через несколько дней он снова прогуливался по роще. На скамеечке у обрыва сидела девушка. Дмитрий обрадовался встрече и ускорил шаг, но вскоре пожалел, что вообще отправился в рощу: на скамейке сидела Лиза, которая тут же заметила его и быстро встала.
Ах! Дмитрий Иванович! воскликнула она, заливаясь краской. А я вот вас жду. Мне горничная сказала, что вы здесь часто бываете.
Господи, ну за что? пробормотал он. Доброе утро, сухо сказал Дмитрий и хотел было уйти, но Лиза ухватилась за его рукав.
Я я хочу говорить поговорить то есть. С вами. Я очень долго готовилась, и вот теперь готова сказать вам всю правду. Больше не могу молчать, да и зачем? Оставим глупости! К тому же, у меня очень мало времени: я ушла без спросу протараторила она. Дмитрий Иванович, отчего вы даже не глядите на меня? Отчего я вам неприятна? Если бы вы только знали!.. Ах, Дмитрий Иванович! Вы рвёте моё сердце, вы стали моим тираном, вы она замолчала на секунду, переводя дух. Умоляю вас, взгляните на меня.
Дмитрий нехотя поднял взгляд и увидел на совершенно красном лице огромные глаза, полные страдания и мольбы, будто он и в самом деле тиран, а она его жертва, умоляющая о пощаде. Лиза дышала прерывисто, словно обежала всю рощу и теперь никак не могла отдышаться.