А я смотрю: ты или не ты?! бурлил Краснов. Сразу не признал! Ей богу не признал! Богатым будешь! А похудел-то как, а?! И усики тебе к лицу! Ах, чёрт! Серёжа! Серёжа!!
Здравствуй, Николай, здравствуй!
Ты как здесь, Серёжа, друг мой, а? Откуда? Куда?
Мсье только что спас мне жизнь, вставил Мартен, как будто понимая, о чём идёт речь.
Это он может! подтвердил Краснов и перешёл на французский: Я ему тоже ей обязан с июня 18-го года! и снова по-русски к Алябьеву: Нет, Сергей Сергеевич! Нет! Не забыл я станцию Тихорецкую и век её помнить буду! Кабы не ты, так не стоял бы я тут сейчас! И Петька Русаков давно бы уже сгнил! Как ты тогда тех краснопузых штыком-то, а?! Раз-два и сразу наповал! А как ты потом всех остальных из «льюиса»-то побрил?! Помнишь, а?! Как вчерашнюю щетину бритвой! А как погнали мы их втроём! Ведь всего втроём, а?! Но ты-то, Серёжа, аккуратист, а у нас с Петром тогда все шинели в крови были, хоть отжимай! А тот матрос-то с «маузером», помнишь, а? Рвань полосатая! Быдло ползучее!
Ладно тебе, Николай Ладно Вот, отвезти надо человека.
Э-э-э, нет! Уж коли я тебя встретил, так нынче никакой работы! Как же я рад, что мы встретились с тобой, Серёжа! А что ты с чемоданом-то, а? Собрался куда?
Алябьев коротко отмахнулся, мол, пустое дело, и вновь попросил:
Надо отвезти человека в адрес.
Мне нужно на бульвар Клиши. Это недалеко тут же торопливо поддержал просьбу Сергея Сергеевича домовладелец. Он снял котелок, приложил его к груди и уважительно добавил: И если вы мне позволите, господа, я оплачу все ваши расходы, которые будут сопровождать вашу встречу. Я сегодня весьма обязан мсье Алябефу.
Краснов цыкнул зубом, взвешивая его слова: не в обиду ли французом сказано? Ишь ты, благодетель нашёлся?! А то ведь за такое оскорбление можно и в морду выписать! Хоть она у него и так разрисована, но довеска под правый глаз до полной картины всё-таки не хватает. Но Огюст Мартен выглядел совершенно искренне, и Николай решил:
А что, Серёжа? Похоже, он нам от чистого сердца предлагает, без подковырки. Так давай ему позволим, а?! Лично я не возражаю!
Как хочешь отмахнулся Алябьев.
Ты не изменился, Серёжа! Ей-ей! Жениться тебе надо, чтобы научиться копейку беречь! Вижу: ты не женат! Но даже если бы и был, даже если бы у тебя и было семеро по лавкам!.. Да ну тебя, Серёжа! Вы дворяне, не мы купцы! Нет в вас нашей стяжательской жилки! Садитесь, господа! Поехали! Доскочим на Клиши, а потом и души в рай!..
Мужчины уселись в автомобиль, он весело заурчал и тронулся с места. За окном побежали дома, горящие фонари и уже редкие прохожие. Париж готовился к наступающей ночи. Скоро совсем опустеют улицы, и наступит полусонная тишина, готовая проснуться от какого-либо неожиданного происшествия местного значения: истошных криков, поспешных выстрелов или буйного пожара, например. Проснуться, однако, отнюдь не вмешаться, а иначе, зачем же полицейским и пожарным налогоплательщики платят деньги? Но в том месте, куда они сейчас ехали, уже давно не было никаких подобных происшествий с криками и выстрелами, не говоря уже о пожарах. Всё было относительно спокойно, во всяком случае, официально. Вот на окраинах Парижа такие происшествия ещё нет-нет, да и случались, что немедленно подхватывалось газетчиками и тащилось на свою газетную кухню, где умело готовилось: жарилось и парилось, поливалось острыми соусами, посыпалось жгучими приправами, и в максимальной быстроте бегущего времени подавалось обывателям. И голоса мальчишек-разносчиков озвучивали названия «жёлтых» газет и заголовки «жареных» статей на людных улицах: «Аптекарь отравил своих детей и жену, и потом застрелился сам!», «Сумасшедший ревнивец убил свою любовницу и съел её труп!», «В сгоревшем автомобиле обнаружены три обгоревших тела с огнестрельными ранениями!» и так далее И спрос на такие страшилки всегда был, есть и будет, особенно у тех заинтересованных, кто в своей жизни никогда не видел ничего опаснее кухонного ножа и страшнее курицы без головы.
Мсье Матрен некоторое время искоса поглядывал на Алябьева и пожёвывал губами. Он словно хотел начать разговор, но не знал, с чего его начать. Наконец, сказал:
Никогда бы не подумал, мсье Алябеф, что вы русский. Ваш друг, хотя и прекрасно говорит по-французски, но всё-таки с акцентом. У вас же ни намёка. Признаюсь, я решил, что вы коренной парижанин.
Меня хорошо учили, мсье Мартен. Кстати, вашему языку учил именно парижанин.
Но так, как вы его знаете, никакой учитель не научит. Давно ли вы во Франции, мсье?
Достаточно для того, чтобы порой думать: всю жизнь.
То есть, уже более пяти лет, уверенно предположил Мартен и признался: Скажу вам, мсье Алябеф: я довольно сносно понимаю русский язык, но не говорю, так как считаю, что лучше совсем не говорить, чем говорить плохо, и пояснил: У меня, мсье, была русская гувернантка. Замечательная женщина! Вообще ваши соотечественники всегда производили на меня хорошее впечатление.
Мои соотечественники тоже разными бывают, заметил Алябьев.
Видимо тех, о ком бы я мог сказать плохо, мне до сих пор не попадалось.
Видимо согласился Алябьев, и ему на память пришёл один малоприятный эпизод из его жизни, когда он смог выкарабкаться из совсем тухлой ситуации не благодаря своим русским казакам, промчавшимся гуртом мимо него, а благодаря чужому греку-старику. Тот тогда выпряг из своей повозки одного из двух своих коней и отдал его Алябьеву, сказав: «Что с меня взять, кроме жены-старухи да убитого сына? А вы офицер Вас красные не пожалеют нет! Скачите до своих». Он помог раненому Алябьеву сесть на коня, посетовав: «Жаль, что седла нет», подал ему винтовку и перекрестил по-отечески. «Век помнить буду», пообещал тогда Сергей Сергеевич. И помнил.
Мсье Мартен, вы давеча упомянули, что можете помочь мне с комнатой? сказал Алябьев.
Разумеется, мсье, ответил домовладелец, покосившись на чемодан своего нынешнего спасителя. Вам негде жить?
Скрывать не буду: я уже два дня как клошар (БОМЖ), и перспектива ночевать в переходах метро и на улице меня вовсе не устраивает. Сколько стоит у вас самое скромное проживание?
Я ни возьму с вас ни сантима, мсье Алябеф, ответил Мартен. И если я сейчас кривлю душой, то путь меня гильотинируют. Приходите на Лепик, как вам вздумается, и живите сколько угодно! он назвал номер дома на этой улице: Я завтра же утром дам на этот счёт указание свой дочери. Ей всего шестнадцать, но не смотрите на это. Она знает дело.
Мсье Мартен, то, что вы сейчас сказали, не от захлестнувших вас эмоций?
Нисколько. Эмоции были, когда я осознал, что меня нынче могут запросто зарезать. И в то же время домовладелец аккуратно навёл справку: Если не секрет, по какой же причине вы остались без жилья?
Мой квартиродатель отвратительно обошёлся со своей падчерицей тринадцати лет.
Не дождавшись ещё каких-либо дополнительных пояснений, Мартен вновь спросил:
А работа у вас есть, мсье Алябеф?
Есть.
Видимо, француз надеялся получить от собеседника более полный ответ на свой вопрос, поскольку смотрел на Сергея Сергеевича с таким же вниманием, с каким кошка смотрит на мышиную норку, но тот молчал.
Понятно неопределённо сказал Мартен. Помолчав с полминуты, он не удержался и вновь спросил: Чем же вы занимаетесь, мсье? Простите меня за любопытство.
Алябьев тоже подумал с полминуты и рассказал:
Я живу в Париже уже шесть лет. У меня нансеновский паспорт, лицензия и автофургон, приобретённый мной по воле случая в начале этого года. Но не собственное дело я развожу разные мелкие грузы: работаю на мсье Дюбуа. Он живёт на улице Камбон.
С мсье Дюбуа я не знаком, ответил кругленький буржуа.
Много не потеряли. Что ещё вам обо мне интересно, мсье Мартен? Семьи у меня нет