Мсье, тогда тоже мне скажите: почему вы вступились за моего отца, когда на него напали грабители?
Так получилось, Лиля.
Вас так воспитали?
Он пожал плечами.
Две недели назад, сказала Лилиан, на бакалейщика Жака Бастьена, живущего на соседней улице, тоже напали. И никто за него не вступился.
Видимо, этого никто не увидел.
Видимо! явно возмутилась она и с полицейской сухостью перечислила: Пизо, Любен, Дюли, Ривель Все почему-то вдруг взяли и ослепли! Видимо, потому что это случилось среди белого дня, сразу же после обеда. А на папу напали, когда уже темно было, и лишь вы один это увидели. Видимо, у вас хорошее зрение, мсье!
Видимо, мадемуазель.
Так мы идём?
Её настойчивость заслуживала внимания. Недаром Лилиан сказа ему: «Вы хоть и русский, но я француженка!» И так нарядно она оделась, конечно же, тоже для него одного, и поэтому отказать девушке мужчина более не осмелился.
Хорошо, согласился Алябьев. Куда мы отправимся?
Только не в кабаре! запрещающе ответила она. Там слишком много голых женских ног, и вы забудете обращать на меня внимание.
Куда же тогда? улыбнулся Алябьев: голыми женскими ногами его было не удивить. Если его и интересовали чьи-то, то это были Но он тут же одёрнул свои мысли и запретил себе думать о Лилиан с этой кобелиной стороны.
Можно в «Белый шар» или же в «Купол». Я там никогда не была, предложила девушка и задала вопрос: Почему вы столь оценивающе посмотрели на меня? Я выгляжу как несовершеннолетняя?
Отнюдь нет, мадемуазель. С косметикой вам вполне можно дать восемнадцать.
То есть, она меня старит?
Алябьев вздохнул: да чего же она хочет-то? То ли старше быть, то ли моложе?!
Нет, Лиля, она тебя не старит. Просто ты выглядишь более взрослой.
Значит, идём?
Пойдём, только я на минуточку поднимусь к себе.
Лилиан в его комнатушке похозяйничала: пол был вымыт, кровать натянута в струнку, у окна, высунув трубу в маленькую форточку, стояла переносная чугунная печка, называемая в России «буржуйкой». Она была уже капитально протоплена, отчего в комнатке было уже не влажно и холодно, а достаточно сухо и тепло. Бумажного пакета с провизией, принесённого Лилей, на круглом столике не было, но зато на нём стояла бутылка красного вина и высокий стакан. Алябьев убрал на верхнюю полку платяного шкафа Миланин «Смит и Вессон», взял оттуда свой стальной кастет в Париже в это время суток всякое могло произойти, и вновь спустился в вестибюль.
Подождём чуть-чуть, сказала Лиля. Пока вы отсутствовали, я послала Мари за такси. Вашу еду из комнаты я тоже убрала, а то она за ночь испортится. Ведь вы сегодня уже ужинали у своей Миланы, так? И сейчас тоже перекусим. Завтра утром я вам всё верну.
Алябьев покосился: в хозяйственности Лилиан было не отказать.
Минут через десять к дому подкатил синий автомобиль.
Пожалуйста, в «Ротонду» сказал Алябьев таксисту, решив, что в такие заведения, как «Ля Буль Бланш» или «Ле Дёмма» его спутнице ещё пока рано, и она тот час заметила это: по-кошачьи мягко стукнула его ладошкой по локтю, но более не возразила.
И что она в нём нашла? Ведь он ей в отцы годится!
Алябьев вспомнил их первую встречу, когда он с подачи мсье Мартена впервые пришёл в его доходный дом на улице Лепик. Войдя в вестибюль, он увидел с левой стороны открытую настежь дверь. За ней в крохотном кабинете за маленьким столом, со стоявшим на нём телефонным аппаратом, сидела молодая девушка, подперев ладонью щёку. Увидев Сергея Сергеевича, она встала и вышла ему навстречу. Он поздоровался и назвался.
Здравствуйте, мсье, ответила она. Значит, это вы спасли моего отца от грабителей?
Да, мадемуазель.
Папа рассказал мне об этом, а поэтому вы будете жить здесь бесплатно. Жильцы этого дома, в общем-то, вполне спокойные люди, однако скрывать не стану: порой некоторые из них устраивали скандалы. Если опять кто-нибудь станет нарушать надлежащий порядок, и вы будете оказывать мне помощь в его восстановлении, то 10-го числа каждого месяца папа будет выплачивать вам по двести пятьдесят франков или же больше, в зависимости от того, что произойдёт. Вы согласны на эти условия?
Согласен, кивнул Алябьев.
Хорошо, в ответ кивнула дочка домовладельца. На третьем этаже есть две свободные комнаты. Выбирайте любую. Пойдёмте!
Девушка Алябьеву сразу же приглянулась. Он любил таких худеньких и стройных, ростом ему по переносицу. Особенной красоты в её лице не было: тонкие губы, тонкий носик с чуть горбинкой, и треугольные карие глаза, но всё это было сложено в такой привлекательный рисунок, какой сразу же привлекал к себе внимание мужчин и привораживал взгляд. Идя следом за Лилиан по лестнице, смотря ей в спину и на то, что ниже её, он тогда честно подумал: «Встретилась бы она мне лет двадцать назад не упустил бы ни за что!»
Алябьев выбрал маленькую угловую комнатушку и пояснил:
Предпочитаю спартанскую обстановку. Я по жизни аскет, не люблю ничего лишнего. Шкаф, кровать, стол, стул, зеркало Что ещё нужно мужчине?
Любимая женщина, рассудительно ответила Лилиан.
Но с этим-то, мадемуазель, я как-нибудь и без вас разберусь. Теперь вопрос: сколько вы берёте в неделю за эту комнату?
Я же сказала: для вас бесплатно.
И всё же? Спрашиваю из любопытства.
Семьдесят франков. Да, она маленькая, но здесь капитальные стены, соседей не слышно, недавно сделан ремонт, нет блох, клопов и тараканов, наводнивших пол-Парижа.
А были? вновь полюбопытствовал Алябьев. Я их страсть как не люблю.
Были, мсье. Но полгода назад я их вытравила, и до сих пор нет ни одной мерзкой твари.
Замечательно! Мне у вас нравится. Даже не думал, что так хорошо устроюсь.
И вы мне понравились, мсье, вдруг сказала Лилиан. Когда вы надумаете сделать мне предложение, вспомните, что я сегодня первая призналась вам в любви.
Что-что?? изумился Алябьев.
Что слышали, мсье: я признаюсь вам в любви, и это было сказано уже безапелляционно.
Мы с вами знакомы пятнадцать минут, напомнил Алябьев.
А мне их достаточно, чтобы успеть разглядеть и узнать вас.
Это как же? спросил он, гадая: если она шутит, то это глупо, если говорит серьёзно, то у неё явно не в порядке с головой.
Не считайте меня сумасшедшей, сказала она, глядя ему в глаза. Я серьёзно. Я знаю, что говорю. В середине нынешнего октября мне исполнится семнадцать, а через год я буду совершеннолетняя. И, верьте или не верьте мне, мсье, придёт тот день, когда и вы скажете мне, что любите меня. Тогда мы с вами сядем на большой пароход и поплывём в Америку. Я никогда не плавала на большом пароходе. А вы?
Довелось, ответил он, всё ещё обескураженный её словами.
Много раз?
Три раза.
И какая поездка вам больше всего запомнилась?
Из Крыма в Константинополь.
Расскажите?
Нет, не расскажу. Это было не весёлое путешествие.
Да, папа говорил мне, что вы бывший русский офицер.
Запомните, мадемуазель, раз и навсегда: русские офицеры бывшими не бывают.
Она посмотрела на него очень-очень пристально:
Я запомнила, мсье. Но и вы мои слова тоже запомните, и, сверкнув глазами, добавила: Я такая: у меня все важные события в жизни с первого взгляда и с первого раза!
С тех пор с периодичностью в две недели Лилиан при встречах спрашивала его:
Мсье, наш пароход ещё не пришёл?
Нет, Лиля, пока не пришёл, отвечал Алябьев, сначала насмешливо, потом серьёзно, а через полгода уже и у самого сердце стало щемить, говоря ей это, ибо он осознал, что сам к девушке давно не равнодушен. И это самое неравнодушие подтвердило одно происшествие, приключившееся три месяца назад, а именно произошло то, что Огюст Мартен, нанимая Сергея Сергеевича на работу, назвал «уроном репутации» его доходного дома.
Один постоялец мсье Ламбер, встретившись в вестибюле со своим соседом по квартире мсье Перреном, вдруг без всяких причин затеял с ним скандал и отвесил ему пощёчину. Тот завопил на весь дом «Помогите!» и тогда Ламбер, выхватив из жилетного кармана дамский пятизарядный «нансен», закричал: