Как долго?
С тех пор, как умер мой отец. Уж ты-то должна знать. Ты была на его похоронах.
Ее улыбка дрогнула, но только на мгновение.
Да, приношу вам свои соболезнования, сказала она, хоть и не могла вспомнить, кого и когда конкретно хоронили. С тех пор как ее семья начала таскать ее на кладбище, она приучилась не запоминать детали церемоний. Я слышала много хорошего о вашем отце и вашей семье.
Ответом ей стало только уклончивое ворчание.
Изобель подошла ближе, заглянув заклинателю через плечо. В каждой точке септограммы Рид поместил отвратительные ингредиенты Тараканьей брони, в число которых входили один позвонок, экзоскелет линялой цикады, горсть чертополоха, кусок железной руды, столовая ложка могильной грязи, крыло мухи и не касавшийся земли погребальный саван. В ее семье привыкли полагаться на заклинания такого рода на те, для создания которых требовались ресурсы, к которым больше никто не хотел прикасаться. В центре магической доски лежал раскрытый медальон Изобель с белым кристаллом внутри.
Рид откупорил каждую склянку с сырой магией. Сияющие как звезды белые крапинки парили внутри, словно не желая, чтобы кто-то тревожил их покой. Заклинатель осторожно вытащил магию из контейнеров: где погладил горлышко склянки, где шепнул пару слов так ласково и близко, что стекло запотело от его дыхания.
Постепенно магия полилась на септограмму, и комнату словно осветила целая стая светлячков. Как только все контейнеры опустели, Рид наклонился и поцеловал магическую доску, как это было принято при подготовке любых заклинаний или проклятий, связанных со смертью. В тот же миг магия начала перемешиваться.
Мне не нравится, когда мне лезут под руку во время работы, коротко сказал он.
Несмотря на то, что Изобель и сама бессчетное количество раз создавала чары, она была так заворожена его работой, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он обращается к ней.
Вы сказали, что я могу посмотреть, сказала она.
Ты пришла сюда не для того, чтобы смотреть.
Как она и боялась, надеяться на союз с Ридом было слишком оптимистично.
Тем не менее она не собиралась так легко сдаваться, особенно после того, как папа с такой уверенностью заявил об этом в интервью для вечерних новостей. Изобель оглядела комнату в поисках какой-нибудь другой темы для разговора. Ее взгляд упал на книгу в мягкой обложке в углу его полки, корешок потертый от чрезмерного использования.
«Традиция трагедии», прочитала она, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро. На самом деле эти слова оставляли после себя неприятное послевкусие. Не так уж часто можно увидеть ее у жителей Ильверната.
Ее написал житель Ильверната, заметил Рид.
Ее написал Грив, поправила она. Едва ли это считается: семейство Грив было объектом насмешек.
Ты не одобряешь, что они выставили грязное белье Ильверната напоказ?
Изобель знала, что ей следует быть вежливой, но когда речь заходила об этой книге, ей было трудно держать свое мнение при себе.
Это неуважение. И как раз в тот момент, когда шумиха улеглась, наступила Кровавая луна. И теперь в городе полно орущих на нас протестующих, нас беспокоят журналисты, на нас глазеют охотники за проклятьями
Кто бы говорил. Я видел, какое шоу ты устроила для того журналиста.
Изобель попыталась не вздрогнуть от стыда.
Но это не значит, что я это одобряю.
Каждые двадцать лет мы отправляем семерых подростков на бойню и награждаем того, чьи руки оказываются сильнее всего запятнаны в крови, решительно сказал Рид, все еще не сводя глаз со своей работы. Лучше бы ты беспокоилась из-за нашего отвратительного поведения.
Изобель никак не ожидала, что представитель самой уважаемой семьи проклинателей города будет критиковать турнир. МакТавиши зарабатывали на жизнь тем, что причиняли вред другим, и раздвигали границы строгого законодательства своей страны о создании проклятий. Они были в числе тех немногих помимо членов семейств, принимающих участие в турнире, кто знал о турнире до выхода этой книги. Возможно, для них это и было бизнесом но также оставалось и традицией. Тем, чем стоило гордиться.
По крайней мере, так папа сказал ей прошлой зимой, когда семья решила, что чемпионкой станет она.
«Что значит не хочешь? ругался он, не обращая внимания на ее слезы. Это твой долг, Изобель. Ну и что с того, что журналисты узнали об этом немного раньше? Наконец-то наше семейство будет представлять чемпиона, которым мы сможем гордиться».
Тогда зачем вы делаете для меня это проклятье? спросила Изобель у Рида, отгоняя неприятные воспоминания. Вы же знаете, что я планирую использовать его на турнире.
Я никогда не говорил, что сам не буду проявлять неуважение.
Этот ответ встревожил Изобель, но прежде чем она начала снова давить на него, он добавил:
Ты не первый чемпион, который пришел ко мне. Я уже встречался с Карбри Дэрроу и Элионор Пэйн. Семейство Карбри знает о прошлых турнирах больше, чем кто-либо другой. Элионор отложила поступление в университет, чтобы стать чемпионкой. А тот, кто станет чемпионом Торбернов, победит множество соперников еще до начала турнира. И все же, в газетах чаще всего пишут о тебе. С чего это?
С того, что с тех пор, как пресса прицепилась к Изобель, ее семья начала продавать истории о ней. Фотографии, на которых она применяет сложные заклинания. Табели успеваемости даже с начальной школы. Даже цитаты ее отца, который рассуждал о том, каково это воспитывать одаренного ребенка.
Потому что я способная, ответила Изобель.
Все известные на данный момент чемпионы могут сказать то же самое.
Я лучшая ученица класса. Я создаю и применяю заклинания лучше, чем кто-либо из них.
Рид ничего не ответил.
Изобель изо всех сил пыталась придумать другую тему для разговора, найти еще какую-нибудь причину, чтобы задержаться в комнате. На противоположном конце стола лежал пожелтевший от времени гримуар. Из любопытства Изобель открыла его и наткнулась на рецепт смертельного проклятья под названием Объятья жнеца. Она никогда прежде о нем не слышала. Девушка провела пальцами по выцветшим инструкциям и прищурилась, пытаясь разобрать написанное.
В тексте утверждалось, что проклятие убивало свою жертву постепенно и окончательно. Эти чары относились к самому высшему классу заклинаний и проклятий десятому. У Изобель уже было бесчисленное количество смертельных проклятий среднего класса, которые ее семья купила, пытаясь подготовить ее к участию в турнире, но от них можно было с легкостью защититься с помощью щитовых чар. Мощные проклятия было трудно достать, даже за большие деньги.
Медальон с магическим камнем. Как старомодно, прокомментировал Рид. Где ты его взяла?
Мама подарила.
Его передавали по другой линии ее семьи, большая часть членов которой жила в больших городах на юге. Иногда Изобель забывала, что за пределами Ильверната существует волшебный мир с собственными сказками.
Как-то слишком элегантно для Макасланов, не находишь? Заклинатель повернулся к Изобель и посмотрел ей в глаза. Рука Изобель замерла над страницей с Объятьями жнеца, но в комнате царил такой беспорядок, что Рид, кажется, не заметил, что она рылась в его вещах.
Скажи-ка, принцесса, усмехнулся он. Услышав прозвище, Изобель напряглась. В отличие от детей из других семейств, принимающих участие в турнире, более уважаемых, чем ее собственное, она росла вовсе не в сказочной атмосфере. Ты действительно думаешь, что если победишь, твоя семья будет распоряжаться высшей магией лучше Лоу?
«В следующий раз, когда Блэры или Торберны назовут нас пиявками, прохрипел ее отец, они пожалеют. Настала наша очередь ощутить вкус истинной силы».