Дореку показалось странным внезапное исчезновение Тибо. Забрезжило отдаленное прошлое: в день крещения солнечный луч нарисовал на лбу маленького принца цветок. Гости, среди которых был и адмирал, сочли это добрым предзнаменованием. Сейчас он увидел на лице принца тоже что-то вроде солнечного свечения. «Отблеск от медной ручки упал», решил адмирал.
5
Вот уже год на «Изабелле» не сменялись времена года: лето и лето, сплошное лето. Моряки давно мечтали о зиме в своем королевстве, хотели, чтобы руки мерзли и кололи топором дрова для печки. Надоела потная одежда, просоленные гамаки. С каждым днем паруса казались более тяжелыми, канаты гнилыми. А главное, они не находили общего языка с морем. Оно измучило их коварством. Ненадежностью. Жили с ним как с неверной женой.
После встречи с кораблем-призраком дела пошли еще хуже. Тибо заперся в каюте и почти не выходил. Изредка, только из вежливости, приглашал к себе адмирала с капитаном пообедать. А ведь кто, как не он, был душой команды, оживлял однообразную жизнь причудливыми затеями? Поначалу отсутствие принца встревожило моряков, потом они всерьез заскучали. Даже Эма, хоть и появилась на шхуне совсем недавно, почувствовала: без принца все вокруг потускнело.
Что же с ним случилось? Никто не мог ответить, потому что на самом деле ни один человек на шхуне ничего не знал о принце Тибо. Он никогда не говорил о своей семье, о самом себе, о жизни во дворце. А если кто-то ненароком касался этой темы смолкал. Принц старался, чтобы все забыли, что он принц, и, казалось, сам не придавал значения своим привилегиям (каюта, настоящая кровать и единственная на шхуне приличная пара сапог). Если он и пользовался властью, то только ради шалостей. Например, отправлялся вместе с матросами купаться голышом в коралловые рифы, угощал всех жареной саранчой или затевал экспедицию на болото, где вились тучи комаров. В общем, сейчас никто не мог сообразить, что же делать.
Матросы, набравшись мужества, стучались по очереди к принцу в дверь, готовые даже на внеочередной урок боевого искусства. Тибо не откликался. В конце концов они его допекли, и он преподал им урок, уложил всех на палубу, посоветовал больше тренироваться и снова, хлопнув дверью, закрылся в каюте.
Эма, наблюдавшая эту сцену, спросила у фельдшера Лукаса, единственного человека в команде, который думал, прежде чем ответить:
И часто с вашим принцем такое?
Впервые.
Он к вам, кажется, добр?
Работает с нами наравне.
И честно платит?
Щедро, я бы сказал. К тому же кроме денег он раздает нам всем перец, а каждая горошинка перца на вес золота.
А у себя в королевстве он каков?
Трудно сказать. У себя в королевстве он, можно сказать, не бывает.
Но он же там вырос, настаивала Эмма.
У него умерла мать, когда он был совсем маленьким. Говорят, что, когда король женился снова, детство у него стало безрадостным, но
Бархатный голос Гийома Лебеля прервал рассказчика:
Мы не говорим о том, о чем не принято говорить. Ты ведь человек молчаливый, Лукас, а сейчас меня огорчил.
Эма тоже огорчилась, но по другой причине: ей хотелось узнать больше. Она перебрала про себя все, что сама сумела подметить: Тибо охотно смеется, легко двигается, внимателен к тем, кто рядом, благожелателен и щедр. Если бы в ней сохранилась хоть капля доверчивости, она бы ему доверилась. Но в глубине его взгляда таилась тоска. А теперь им вдруг овладела страсть к одиночеству, мрачность И что это была за демонстрация силы? И зачем так яростно хлопать дверью? Принц непредсказуем, как погода в тропиках.
Никто не видел принца Тибо много-много дней. Уединение он нарушил из-за весьма неприятного случая. К величайшему сожалению Эмы, он произошел именно с ней.
Нечто висело в воздухе. И воплотилось в реальность одной дождливой ночью, когда Эма дремала на баке. Она уже погружалась в глубокий сон, как вдруг услышала тихие осторожные шаги. Тяжелый топот был привычным, тихие шаги настораживали. Эма затаила дыхание и не двигаясь стала ждать. Чья-то рука прикоснулась к ней. Потом ладонь грубо зажала рот, другая полезла под рубашку.
Эма всегда держала при себе отбитое бутылочное горлышко с острым неровным краем, «розочку», как раз для таких гостей. Она мгновенно развернулась, и насильник вскрикнул от боли.
Только тронь! Без глаза останешься, гад!
Матрос тут же исчез, но крик Эмы услышал Гийом Лебель, который как раз совершал обход. Он заглянул на бак Эма, свернувшись в корзине с канатами, притворилась, что крепко спит.
На следующее утро Гийом ждал ее у себя, но понял, что жаловаться она не будет. Эма ни за что на свете не хотела привлекать к себе внимание. Однако Лебель отвечал за дисциплину на борту и не мог замалчивать подобное безобразие. Он сообщил о случившемся Тибо, тот вызвал к себе Эму.
Она появилась в кубрике с напряженным, осунувшимся лицом, проведя бессонную ночь с «розочкой» в руке.
Слушаю тебя, юнга! Что произошло?
Вопрос прозвучал суровее, чем Тибо хотелось. В присутствии Эмы ему всегда становилось неспокойно. Она ничем не помогла ему, не пожелала отвечать.
Я дал команде приказ. Его нарушили. За неповиновение положено наказание. Таков закон, и он всем известен.
Эма подняла голову и не произнесла ни слова. Она напряглась, словно ждала, что сейчас получит пощечину. Принц Тибо побарабанил пальцами по столу.
Как хочешь. С сегодняшнего дня ты спишь в своем гамаке. Никаких ночевок под открытым небом на баке.
Эма сердито взглянула исподлобья, но тут же опустила глаза.
Да скажи ты хоть слово! попросил принц, и голос его прозвучал умоляюще, хотя этого он тоже не хотел.
Без сомнения, в команде «Изабеллы» не было никого упрямее Эмы, но она вспомнила, что судьба ее целиком и полностью в руках принца, и решила заговорить.
На нем метка, ваше высочество.
Метка? На ком? На виновном? Назови лучше имя!
Эма покачала головой. Она узнала обидчика, но имя хранила про себя.
Ты стыдишься, юнга. Но ты тут ни при чем. Объясни, какая метка.
Шрам от бутылочной «розочки».
Золотистые брови Тибо сошлись на переносице.
От «розочки»? Ну-ну Он задумался, почесав подбородок. Ладно. Этого достаточно. Можешь идти. Но и тебя я предупреждаю: с осколком будь осторожнее. Парни не сахар, но все-таки
Через несколько минут принц собрал команду на главной палубе. Разбуженные матросы поднимались наверх, недовольно ворча. Те, кого оторвали от работы, тоже были не слишком довольны. Эма, помертвевшая от ужаса, спряталась в трюме. Однако Тибо заговорил так громко, что голос его раскатился по всем укромным уголкам шхуны.
Я отдал приказ о новом юнге. Кто-то меня ослушался. Заметьте себе, с жалобой ко мне пришел не юнга! Виновный, шаг вперед! Немедленно.
Никто не сдвинулся с места. Матросы стояли и почесывались от укусов блох. Они до того к ним привыкли, что начинали замечать только при обстоятельствах из ряда вон. В общем, матросы стояли, почесывались и переглядывались. Гийом Лебель скрестил на груди руки. Адмирал Дорек губы в ниточку дал про себя клятву избавиться от казарки при первой возможности.
Так, сказал принц Тибо, подойдя поближе к матросам. Выстроились, показали руки!
Принц внимательно осмотрел матросов, одного за другим. Никаких шрамов от «розочки» не обнаружил. И готов был уже отступиться, как вдруг заметил царапину на виске марсового Марселина.
Что это у тебя?
Я забормотал Марселин, ударился о рею, ваше высочество. Треснулся, можно сказать.
Рея деревянный брус, прикрепленный к мачте горизонтально к палубе, на который крепится парус. Удариться о рею, конечно, можно.
Значит, тебя ушибла рея?
Тибо изучил царапину, прикинул, мог ли осколок бутылки нанести такую, и решил, что мог. Значит, марсовой врет.