С этими словами Барон протянул руку братьям. Сергей шагнул вперёд и пожал протянутую руку. То же самое сделал и Саша. Он первым начал разговор:
Про Нестора Ивановича мы слыхали. И про восстание атамана Григорьева тоже. Если я не ошибаюсь, как раз сейчас красные захватывают город, а сюда свозят всех, кто был с Григорьевым. Насколько мы слышали, Махно как раз увёл свои части из Екатеринослава и Григорьева не поддержал.
Канторович внимательно поглядел на ребят.
Сдается мне, для буржуйских сынков вы слишком осведомлены о происходящих событиях. На чекистов вы не похожи Да и зачем ЧК засылать вас в этот клоповник? Может, вы из деникинского ОСВАГа?
Сергей усмехнулся:
Что вы. Какие из нас разведчики, да ещё у Деникина. Про то, что Махно и Григорьев на ножах, мы же видели, когда Григорьев захватил Екатеринослав. И воззвание Нестора Ивановича читали. Нас самих вон большевики за григорьевцев приняли и сюда привезли. Мы видели, как они Максюту застрелили.
Барон встрепенулся.
Шо? Максюту убили? Эх, какой хлопец был! Говорил ему, дураку: чего ты тянешься к этому петлюровцу? К этому царскому прапорщику Сгубил себя и хлопцев! И снова обратился к Сергею: Ну, ладно, вижу я, шо вы таки ребята боевые, настоящие анархисты. Мы таким всегда рады.
Мы пока что не анархисты. Хотя идея нам симпатична, но мы сами по себе. Мы из Питера приехали к родителям, сейчас в Питере голодно, да и учиться негде, ответил Саша.
Барон хитро прищурился:
Вижу, уже научились. Вон, бомбы в карманах носите. Видать, хорошее учебное заведение, да, молодые люди? А охранники как были лопухами, так ими и остались. Так и пулемёт сюда кто пронесёт. Ну, вы проходите, садитесь, а бомбочку вашу, может, спрячете от греха?
Братья сели на лавку, арестанты оттащили тела полегших в драке и ещё не пришедших в себя, кое-как собрали развалившийся стол, на который тотчас были выставлены чайник с теплым варевом, которое Канторович назвал чаем, а также хлеб, сало, лук и несколько варённых в мундире картофелин.
Угощайтесь, чем Бог послал, и ещё раз прошу простить меня за это небольшое недоразумение. Где это вы так лихо научились руками и ногами махать? Я такого и не видывал, хотя в Америке довелось пожить. Видел и бокс, и французский сават. Вы, наверное, за границей этих премудростей нахватались? Барон лукаво посмотрел на Сергея.
Сергей улыбнулся:
Нет, господин хороший. Или товарищ? Как к вам обращаться?
Можете называть меня Барон. Вроде и фамилия, и титул, и прозвище, ответил Канторович.
Ну, ладно, Барон так Барон. Так вот, Барон, мы с братом за границей ещё не бывали. Наши родители хоть и дворяне, но обедневшие. Отец преподавал в Павловском военном училище, а мать давала уроки пения. Сейчас ради заработка она вынуждена петь в гостиных и на концертах, в общем, везде, где платят. Отец тоже пока без работы хорошо ещё, что красные его не арестовали и не расстреляли, как многих офицеров. Варит гуталин и продает на рынках. Так что мы с братом на барчуковто особо и не похожи Сергей налил себе в кружку из чайника.
«Чай», на удивление, оказался хорош: какие-то травы, заваренные и настоянные, судя по всему, со знанием дела. Впрочем, голод уже давал о себе знать, так что и Сергей, и Саша, не чинясь, стали уплетать и хлеб с салом, и картошку, запивая все это травяной настойкой. А предводитель арестантов продолжал их прощупывать.
Я вижу, шо хотя вы люди и образованные, но вот ваша одежонка как бы с чужого плеча. Как тут говорят некоторые наши товарищи, Канторович повёл рукой вокруг себя, не по масти клифт.
Так сами понимаете, время тревожное, ответил Саша, жуя. Пошли рыбку ловить, а тут какие-то вроде ваших «товарищей» наскочили.
Он улыбнулся, скопировав жест Барона, махнул рукой вокруг себя. В камере сдержанно хохотнули.
Весёлый малый, восхищённо воскликнул уже оправившийся от драки тот самый разбитной матросик, который первый затеял свару.
Этот малый тебя на нужник посадил. Как, поплавал там? захохотал амбал, который сам недавно побывал в нокауте.
Тебе он тоже засветил не слабо, огрызнулся мореман. Я один, что ль, валялся тут?
Камера уже откровенно заржала.
Так вот, Саша переждал, пока шум стихнет. Нас вежливо попросили поделиться одеждой.
А шо ж вы их не отбуцкали, вы ж мальчики не простые, прищурился Канторович.
Когда на тебя револьверы и винтари направлены, сильно не потрепыхаешься. Одежду новую можно добыть, а жизнь она одна. Новую не наденешь, ответил Саша. Вы, Арон Давидович, ежели в чём сомнение имеете, так спрашивайте. Одёжку вот эту мы сняли с убитых хлопцев вашего Максюты, когда они на красных наскочили. Не голышом же нам сюда являться?
Надо же, запомнил, как меня зовут. Молодец. А чего они вас прихватили? Вы каким боком к Максюте? никак не мог угомониться Канторович.
Я ж говорю, рыбку пошли ловить, жрать-то что-то надо, вмешался в разговор Сергей.
Ловили вот на эти ваши замечательные игрушки? усмехнулся Канторович.
А как же ещё? Кинул в Днепр, бац и ужин собирай, а то и обед на два дня, ответил Сергей.
И где подобные игрушки надыбали? На кустах, небось, растут? хохотнул амбал, стоявший за спиной у Барона.
Тот обернулся назад и глянул на свою «шестёрку». Тот сразу перестал улыбаться и заткнулся.
Мирон хоть и дурной, но иногда вопросы правильные задает. Такие бомбы на улице не валяются.
Саша допил «чай», вытер рукой рот и ответил:
Сейчас на базарах всё что хочешь можно найти, были бы гроши. А мы в январе видели, как петлюровцы с махновцами и красными бились. Потом, когда перестали стрелять, походили там, посмотрели. Кое-что нашли. И для рыбы, и не только для рыбы.
Да, вижу, что хлопцы вы не простые. Боевые, можно сказать. Таких бы к нам, в Повстанческую армию батьки Махно! Канторович стукнул кулаком по столу.
Стол подозрительно затрещал.
Будет день будет песня Сергей многозначительно посмотрел на дверь. Для начала отсюда надо выйти. Мы, когда ехали сюда, слыхали, как красные переговаривались, мол, надо всех григорьевских бандитов к стенке поставить.
Канторович нахмурился.
Да уж, красные шутить не любят. Меня вон за агитацию упекли. А кого я агитировал? Я пояснял трудящимся текущий момент и наше место в этом моменте. Не любит советская власть нас, анархистов. Но тогда не шлёпнули, а теперь точно шлёпнут.
Так чего ж тут сидеть? У меня две гранаты, подорвем дверь и на волю. Тем более что пока красные с Григорьевым схлестнулись, то на нас у них нет времени. А как выбьют атамана из Екатеринослава, всех точно в распыл пустят Сергей встал, и окончание его речи было обращено не только к Барону, но и ко всем обитателям камеры.
В этот момент за окном, которое было заграждено решёткой, раздались крики, выстрелы и ржание лошадей. Парочка арестантов кинулась выглядывать в окно.
Барон, там, кажись, григорьевцы нагрянули. С красными зарубились, заорал один из них.
Канторович резко встал.
Так, братва, собираемся отсюда, красные нас по-любому живыми не выпустят и панькаться с нами не будут. Ну, шо, дорогие гости, поможете нам обрести свободу в этом царстве тирании?
Сергей молча достал из карманов две «лимонки» и подбросил их на ладонях.
Отойдите все к дальней стенке, ложитесь лицом вниз, прикройте головы. И на нарах все тоже ложитесь. Прикройтесь кто чем может. А чайничек ваш придется экспроприировать.
Сергей взял чайник, подошел к двери и внимательно её осмотрел. Она была массивной, обитой листовым железом. Однако её запоры были старыми, а главное стена была не из камня, а из кирпича. Достаточно было взорвать кладку в месте, где находился сам запор, и дверь легко можно выбить.
Сергей выдернул кольца обеих «эфок», опустил их в чайник, из которого он предварительно вылил всю жидкость, и повесил этот чайник прямо на крючок, который располагался слева у двери. Сам же отскочил в левый от дверей угол, в то самое место, где стояло помойное ведро. По идее осколки от гранат и чайника не должны были туда залететь.