Но все же эмоциональное обобщение является ключевым механизмом становления ценности, поскольку ценностное отношение невозможно без переживания. Переживание существует только как элемент личного опыта. Оно всегда единично. Каждая личная ценность как ценностное отношение, переживание формируется как единственная, уникальная, как открытие, откровение индивидуальной жизни (содержанием которой, естественно, является и социальное) даже во встрече с ценностями другого человека, с ценностями группы. Принятие же групповых ценностей может осуществляться другим путем: оно происходит в соотнесении с ситуациями и обобщениями личного опыта. Если личный опыт, личное переживание говорит: «да», групповая ценность оценивается как действительная ценность, поскольку она уже есть в качестве личной ценности в нашем личном опыте. Она разделяется, находит свое подтверждение, но не «усваивается».
Итак, эмоциональный механизм ценностного отношения, описанный С. Л. Рубинштейном как «оценка чувством, основывающаяся на раскрытии сущности», можно представить как механизм эмоционального обобщения, важнейший в генезисе личностных ценностей.
Что первично групповые или личностные ценности?
Принято считать, что групповые ценности первичны, а личностные вторичны. Здесь механистически заимствуется тезис о социальной природе психического. На основании того, что индивидуальная психика должна быть производна от совместной деятельности и общения (от социального) делается вывод, что все индивидуально-личностные образования производны от соответствующих социальных образований. Если распространить эту логику на все высшие психические процессы, то мы должны будем считать, что произвольная память индивида производна от коллективной памяти, произвольное внимание индивида вторично по отношению к коллективному вниманию, чувства личности есть ассимилированные в деятельности и общении групповые чувства и настроения и т. п. В рассуждении о первичности социальных ценностей по отношению к индивидуальным происходит этот логический сдвиг.
На самом деле, жизнь группы, общение и совместная деятельность, безусловно, являются онтологической основой жизни индивида. И в этой групповой жизни (изначально в диадическом общении, затем в семье) формируются ценностные отношения индивида как обобщения его личного опыта совместного существования. А содержанием личного опыта является, прежде всего, бытие с другим человеком общение и совместная деятельность, т. е. «жизнь в группе», в широком смысле этого слова.
Итак, социальная жизнь является содержанием психологических явлений содержанием мыслей, содержанием чувств, содержанием представлений, объектом внимания и пр. Но содержание социальной жизни и механизм освоения групповых представлений, групповых ценностей и прочих идеальных моделей не одно и то же. Позволим себе утверждать, что для формирования личностных ценностей существенным является, прежде всего, не существование культурных, групповых ценностей как «моделей должного» в идеальной форме, а ситуаций социального взаимодействия, в которых удовлетворяются фундаментальные потребности индивида. Культурные ценности вторичны по отношению к удовлетворению фундаментальных человеческих потребностей, отражающих видовой опыт человека. Именно в универсальности видового опыта, способов жизнедеятельности человечества, которым подчинены потребности, а затем ценности, находится основа универсальности, единства основных человеческих ценностей.
Логической и генетической цепочке: социальная жизнь ⟶ общественная психология ⟶ групповая психология ⟶ индивидуальная психология мы противопоставляем цепочку:
«Сначала природа, а уж затем сознание (свобода) сначала то, что у человека общего со всем миром, и уж затем то, что его выделяет особенного. Начинать со второго значит разрывать корневые связи человека с жизнью, обрекать его на разрыв с миром» (Рубинштейн, 2003, гл. 6).
Потребности и ценности. Биологическое и социальное
Противопоставление ценности (как психосоциального феномена) и потребности (как биологически обусловленного образования) в психологии человека, с нашей точки зрения, есть следствие еще одной логической (или онтологической) ошибки, связанной с противопоставлением природного и социального. Рассматривая жизненные связи человека и мира как биологические социальные индивидуальные, мы должны не противопоставлять отдельные члены этой триады, а видеть в них разные уровни общности функциональных связей человек мир. Биологическое, с этой точки зрения, отражает наиболее общие, древние, универсальные для всей истории человечества аспекты существования и отражается в наиболее фундаментальных, базовых потребностях и соответствующих им ценностных обобщениях. Социальное «конкретизация» биологической формы существования применительно к социальным видам живого, а человеческая социальность еще более особенная форма существования связей субъекта и мира. Индивидуальная жизнь в высшей степени конкретное проявление биологических, социальных закономерностей и форм существования. Таким образом, биологическое, социальное и индивидуальное целесообразно различать как общее, особенное и единичное. Потребности, как и ценности, могут рассматриваться на разных уровнях общности, как биологически необходимые, как социально необходимые и индивидуально своеобразные.
Противопоставление потребностей и ценностей как биологических и социальных образований должно быть переосмыслено. Их природа функциональные связи человека с миром (Б. С. Алишев). Говоря словами С. Л. Рубинштейна это жизненные связи человека и мира. Функциональные связи имеют как родо видовую, биологическую основу (которая включает и социальную жизнь человека как биологического вида), так и социальную природу и индивидуальное своеобразие человека. Потребности и ценности отражают одну и туже взаимосвязь «человек мир» с разных точек зрения: потребность с субъективного полюса, фиксируя ситуативное состояние неудовлетворенности; а ценности с объективного полюса, фиксируя «функциональную значимость» или «меру значения» (Б. С. Алишев) объекта либо способы или предметы удовлетворения потребностей (Р. Х. Шакуров). Кроме того, в ценности отражается вероятность удовлетворения потребности (Р. Х. Шакуров). При крайне низкой вероятности, как и при крайне высокой (т. е. при чрезмерном насыщении потребностей), объекты обесцениваются, т. е. ценность в своем функционировании может иметь потребностную динамику.
Таким образом, мы видим необходимость принятия позиции, признающей единство природы потребностей и личностных ценностей, возможность внедеятельностного механизма формирования личностных ценностей.
Однако главным арбитром в нашем споре должен быть С. Л. Рубинштейн. Его тезисы относительно природы ценностей совершенно ясны: «Было бы заблуждением, если не ошибкой, сводить все ценности человека к истории, к прошлому, культуре, всему, достигнутому человечеством» (Рубинштейн, 2003, гл. 4); «Природные силы служат для разрешения этических задач, образуя адекватную эмоционально-нравственную основу их решения (Рубинштейн, 2003, гл. 6); «Необходимо увидеть величие в том, что кажется малым неустанно вновь и вновь с неугасимым сознанием того, что в самом деле значимо, обращаться сердцем, исполненным нежности, и ширящей грудь радости к каждому проявлению того, что засветится в человеческом существе великодушного и милого Ценность этого в своем чистом, концентрированном виде радость бытия радость от самого факта своего существования» (Рубинштейн, 2003, гл. 4).