Однако в глубине души Эрика думала: если бы он погиб, всё бы пошло по-другому Ей было самой жутко от подобных мыслей ведь считалось, что она любила жениха. Но факт остается фактом всё действительно было бы иначе. Эрика могла бы уехать куда угодно, могла бы возобновить свою переписку с Мариным и, возможно, действительно стать его музой. Потом она вспоминала то, что случилось накануне их отъезда, и думала: теперь отступать некуда
В октябре она решила брать уроки музыки и даже начала петь в хоре Домского собора. Подружившись с регентом и его женой, баронесса стала ещё и помогать им в лютеранском приюте Святого Петра и Павла, который возглавляли оба супруга. Дети обожали Эрику, она сама открыла в себе дар воспитательницы и проводила в приюте много времени, читая им сказки, занимаясь с ними музыкой, преподавая старшим девочкам хорошие манеры и танцы. Заполняя дни этими делами, Эрика не чувствовала себя одиноко, не предавалась сомнениям и тоске. Дома ей тоже было чем заняться в Риге, как и в Петербурге, пошла мода щипать корпию, и девушка предалась этому занимающему руки, но освобождающему голову занятию. Так прошёл и октябрь, и ноябрь.
В середине декабря она получила приглашение приехать в Разикс к своему кузену и его жене, которая очень хотела с ней познакомиться. Приглашению она обрадовалась. Ей нужно было отдохнуть, так как в приюте началась эпидемия заразительной болезни, Эрика самоотверженно ухаживала за заболевшими детьми, хотя её домашние предупреждали, чтобы она не усердствовала есть риск самой подцепить хворь. А тут как раз возможность уехать отсюда В гостях она почувствовала первые признаки скарлатины и спустя неделю умерла на руках у своего кузена. Врачи ей ничем помочь не могли. Её похоронили в фамильной усыпальнице Лёвенштернов.
Прусские земли, декабрь 1805 г.
Зима наступала в Рейнланде медленно и тягомотно. Алекс только и делал, что объезжал казачьи посты и ждал новостей от высшего командования. Его форпосты доходили до самой границы с Голландией, которую, если повезет, стали бы освобождать штурмом. Бенкендорф проводил дни в седле круглыми сутками. На душе у него было никак сплошная зима, Арктика, Северный полюс. Он поддерживал иногда компанию со своими знакомыми и друзьями, но казался каким-то отстраненным, блеск его глаз потух, и, сколько бы Воронцов или Лев не расспрашивали его, что же такое с ним случилось, барон отмалчивался, хоть это было не в его обычае. Майк недавно узнал, что его сестру Кэтти сговорили за некоего лорда Пемброка, вдовца вдвое старше её. Эта новость его не радовала, и он говорил об этом в открытую на одной из посиделок.
Только Лео, похоже, из нас всех собравшихся здесь доволен своим зятем, подытожил Алекс.
Нарышкин только криво усмехнулся.
Тебе что, Бижу не нравится? шуточно накинулся на него Воронцов.
Почему же, Аркаша хороший, проговорил его кузен. Только к Элен не подходит совершенно.
Алекс торопливо разливал вино по бокалам: он жаждал напиться, забыться и жалел о том, что весь гашиш скурил ещё в Петербурге, запасов не сделал, а здесь его днём с огнём не сыщешь. Разговор свернул на тему, которая была для него в некоторой степени болезненной.
Мне кажется, Бижу вообще не создан для семейной жизни, продолжал Майк, к счастью, уведя беседу в сторону от обсуждения мужей сестёр.
А кто из нас создан? вновь усмехнулся Лео.
Я вот никогда не женюсь, например, уверенно произнес Алекс, вертя в руках снятое со среднего пальца кольцо-печатку.
Нам ещё мало лет для женитьбы, отвечал Воронцов. И тут пообещаешь юной деве вечную любовь на Земле, пойдешь с ней к алтарю, потом медовый месяц, все дела а далее война, марш-марш в атаку, бац и убили.
Красочно описал, похлопал друга по плечу барон. Именно так оно всё и выходит. Поэтому дождёмся, пока не превратимся в заслуженные мощи, и только тогда найдём себе невест. На том, похоже, мир стоит.
Граф поморщился и достал из-за стола бутылку портвейна.
Воронцов хитро и немного печально улыбнулся. Затем произнёс:
Растёшь, значит, с сестренкой. Делишься с ней самым сокровенным, какие-то у вас между собой секретики, игры. Дерёшься с ней, ссоришься иногда куда же без этого. А потом вы разъезжаетесь, и выдают её замуж за какого-нибудь И всё.
Алексу от этих слов захотелось зареветь в голос. Он закрыл глаза и опрокинул лицо в руки. Именно так оно всё и есть. А когда ближе сестры нет никого
Лев тихо проговорил:
А Элен мне ещё и близнец. Это вдвойне тяжело. Когда одна жизнь на двоих, а потом в четырнадцать её отдают замуж
Не знал, ошеломлённо откликнулся Алекс, отвлёкшись от своих переживаний. Что ж, вы родились одновременно?
Нарышкин кивнул и добавил:
Она первая, я через полчаса после неё. Проспал, как всегда.
Удивительно, покачал головой барон.
Я, честно говоря, думал, что ты и твоя сестра Доротея тоже близнецы.
Духовные, мрачно произнес Алекс.
Воронцов посмотрел на него с тоской.
Вот и нет у меня никого, кроме неё. И моей звезды, добавил барон.
На следующий день, оказавшийся довольно утомительным и длинным, друзья узнали ужасную новость о полном разгроме армии в Аустерлицком сражении. Никто сперва не мог в это поверить как можно, ведь был численный перевес, ведь диспозиция Вейротера казалась на редкость логичной, прямо-таки шедевром военного искусства, ведь всё благоприятствовало победе, и государь сам пошел в атаку? Как же так случилось? Пока подробностей известно ещё не было. Детали вскрылись в последующих рапортах. Так, они узнали о бегстве армии по льду Зачанского пруда, о ловушке, подстроенной коварным Бонапартом; об атаке кавалергардов с Праценских высот, в которой из офицеров выжило всего пятнадцать человек; о том, как разгромили всю гвардию.
И как после этого быть с союзниками? сокрушался Воронцов. Они же выйдут из игры. Нам теперь сейчас разве что отступать. Или ждать второго Аустерлица, только уже с нашим участием.
Опасения Майка подтвердились. Шведские и прусские части, дислоцированные на берегах Рейна, потихоньку начали сниматься с мест, и стало понятно, что из похода на Ганновер и на Нижние Земли ничего не выйдет. Впрочем, часть шведских и русских отрядов продолжала осаждать Гамельн ту крепость, которую так славно и легко взял Алекс в самом начале кампании.
Друзья беспокоились за судьбу тех их близких, которые должны были воевать в Подольской армии и в Гвардии, а, значит, участвовать в этой несчастной битве. Как описывали в Штабе, погибло очень много народа. Майк страшился за судьбу Сержа Марина, даже порывался ему писать, но теперь уже не знал, куда. У Алекса сердце было неспокойно за Жанно Лёвенштерна особенно когда он узнал о битве конногвардейцев с кровожадными мамелюками.
В первом списке погибших и пропавших без вести имя капитана Преображенского полка Сергея Марина не значилось. Они перекрестились, с облегчением вздохнув. Однако там перечислялись имена многих блестящих гвардейцев, их знакомых, с которыми вместе пили, радовались жизни, ездили к актрисам Алекс увидел знакомую фамилию: «Войцеховский, князь, Иосиф Станиславович, поручик, л.-г. Кавалергардский полк». Это тот, с кем рубился Жанно когда-то давно. И брат Анжелики. И вновь, вспомнив имя своей королевны, Алекс ощутил некую тоску.
Читать список далее он боялся. Но, собравшись с духом, вновь взглянул на него. Вот. Есть. Лёвенштерн-четвёртый, Иван Карлович, барон, поручик, л.-г. Конный полк. Пропал без вести. От этой новости Бенкендорф чуть в обморок не упал.
Потом выяснилось, что Марин был тяжело ранен. О Лёвенштерне никаких новостей. «Как можно пропасть?» думал Алекс. «Просто взять и исчезнуть? Он же не иголка, в конце концов». Позже он да и Майк, который тоже грустил о Жанно, пришли к выводу, что кузен, скорее всего, был ранен и попал в плен при отступлении армии.