Гримм прошел в самый угол, ухватив попутно что-то съестное, и уселся прямо на пол между двумя шкафчиками. Гитару прислонил рядом к стене, и она опасно зашаталась и зазвенела струнами.
Шадись сюды, кивнул он Яшке, указывая рядом. Значит, шмотри Кхм. Извиняюсь, он дожевал то, что оказалось бутербродом, и облизал пальцы. Каждый раз не понимаю, чё это за паштет, но вкусный, зараза Да. Смотри. Значит, добро пожаловать в наш балаган. Тут, сам видишь, кухня. Вокруг неё ещё куча комнат. Квартирка тут немаленькая Но еда есть только тут, усмехнулся он, уж не знаю, откуда, но поэтому народу всегда битком. Ты слушаешь?
Да, ответил Яша, а сам подумал, что это определенно самый интересный сон, из всех, что когда-либо ему снился.
Гримм продолжал:
Всё очень просто. Слушай и запоминай. В доме комнаты. Где-то в комнатах лежит Жребий. Жребий это маска, маска волка. Каждой ночью он выпадает одному из нас, он крутанул пальцем в воздухе, как бы показывая на всех людей, и тот водит. Остальные от него прячутся. Кого находят должен выкрутиться, или проиграет. Обычно перед тем, как съесть, спрашивают загадку. Ответишь молодец. Не ответишь выбыл. Вот и всё.
Яша застыл, недоверие разлилось по лицу.
В детстве не играл в «кролики, бегите»? Ну, где есть один волк, а все остальные зайцы, и волк их ловит? спросил Гримм, видя, его непонимание.
Играл.
Ну вот! Тут то же самое. Только прятаться советую, как следует. Если жизнь дорога.
Яша призакрыл глаза, надеясь провалиться куда-нибудь в темноту и проснуться. Но провалиться не получилось. Он вздохнул и раздражённо промолвил:
Бред какой-то. А если я не хочу в это играть?
М-м. В таком случае располагайся, развел рукой Гримм, будь как дома. Потому что выиграть это единственный способ отсюда вылезти. Не веришь? Ладно. Посмотри вокруг, кивнул он на погружённых в разговоры людей, сидящих тут и там, и залез в карман.
Яша взглянул. Люди как люди, ничего особенного. Типичные кухонные беседы, отделяющие участников стеклом от всего остального мироздания. Ну, может, чуть бледнее и тише, чем должны быть. Курят, варят чай, перешёптываются. Вечер.
Вот они все, прошипел Гримм за его плечом так же, как и ты, оказались здесь. Они не знали друг друга, не знали, как попали сюда. Некоторые вообще до последнего считали, что всё это сон, усмехнулся он, замечая, как Яшка похолодел. И почему мы все тут торчим тоже вопрос. Но через час, пардон, сорок минут, наступит полночь. И все эти люди будут играть. Понимаешь?
Примерно.
Ни черта ты не понял, Яша, сказал гитарист, проснись! Всё серьезнее, чем ты думаешь. Это не забава и не шутка. Это игра. Поэтому, заговорил он тихо, тыкая в его сторону вынутой из кармана сигаретой, не шуми. Не высовывайся. Игра начинается в полночь, закончится после четырёх утра. Как наступит рассвет. Найди нычку где-нибудь, под кроватью, или в шкафу, и сиди тихо. И гляди в оба! он растопырил пальцы и закрыл ладонью половину лица. На Яшу уставился нарисованный на ладони глаз.
Гримм помолчал, выдерживая паузу, потом рассмеялся и хлопнул его по плечу.
Сигарету будешь? спросил он.
Не, я не курю.
Крашава! улыбнулся он с самокруткой в зубах. Будешь дольше жить.
***
Сказка продолжалась.
Вот гостиная, объявил рукоглазый, придерживая дверь. Когда ночь пройдет, приходи сюда. Здесь всегда сборище. Ладно, он потянулся, чуть было не задев кого-то гитарой, располагайся.
Гостиная была ещё привычнее. Стены в тусклый цветочек, старые советские кресла, вездесущие шкафы и полки со всякой всячиной. Телевизор-коробочка барахлил. У стены, как надсмотрщик, возвышались часы с маятником. В комнате было так же много людей, как и в кухне.
Гримм сел на пол где-то в уголке и обнял гитару. Яша заходил туда-сюда, не прерывая ничьих разговоров и никем не замечаемый. Забренчала мелодия.
Люди были разные, много, много людей. В креслах и на полу, уместились тут и там, и везде происходило что-то важное и непростое. Одни тихие и незаметные, спрятавшиеся в капюшонах и толстовках. Другие шумные и пёстрые. Девочки, мальчики, девушки, парни, черт знает, кто, философы, бродяги, и все остальные. Разных голосов и возрастов. Они сидели по разным углам комнаты, лежали головами вниз, закинув ноги на ручки кресел. Одни читали, другие смеялись и курили. Многие были одеты были как попало, и говорили на незнакомом ему языке цитат, пошлостей и клоунов. Улыбались чему-то своему. Яша поежился. Они выглядели, как люди, которые легко могут сложить свой собственный мир, если им неугоден нынешний. И еще они выглядели, как семья. Союз отрепышей со своим вождём, душой и тихоней, и все они там уживались, все были раскрыты, всем было хорошо. Наглые, колючие, тёплые семьи. От них пахло свободой.
Небрежностью и молодостью.
До него долетали обрывки фраз.
давай-давай! хохотнула какая-то девочка с волосами цвета диких ягод. Расскажи мне как ты спишь спокойно и думаешь только о себе!
Яша машинально обернулся и посмотрел на Гримма. Тот ушел в гитару, прихватив за собой пару близ сидящих в качестве слушателей. Гитара у Гримма была черная, вся в царапинах и обшарпанных наклейках. Видимо, самодельных. Одной струны не хватало, и он ставил палец на пустой гриф, когда играл аккорды. Пел слегка фальшиво, но с душой. Живой, наглый, чуть-чуть хриплый от курения голос чаровал и смеялся. Затягивало.
Его слушали.
А гостиная жила своей собственной жизнью и не очень обращала внимание на то, что происходит вокруг. И на новенького тоже.
Яша, неприкаянный, подошел к окну и осторожно взглянул за занавеску. Чем еще, в общем-то, заняться в комнате, которая живет мимоходом от тебя? Внезапно ему очень захотелось выглянуть наружу и испытать то детское ощущение восторга, когда выбегаешь на улицу и мир никуда не делся, всё ещё огромен и ждёт тебя.
Но в окне оказался лишь густой туман. Яша прильнул к стеклу, словно стараясь растревожить его. Туман не шелохнулся. Он даже не клубился, он просто висел повсюду, и в нём ничего не было видно.
Яша залез на подоконник и долго вглядывался в странную субстанцию. Невозможно было понять, зима там, снаружи, или лето, он был тусклый, ни тёплый, ни холодный. В каждое время года бывает такой странный день, когда небо ни белое, ни серое, пустое, как рыбьи глаза, ни-ка-кое.
А он все сидел и сидел, по привычке пытаясь увидеть провода, или очертания тарелок, наружные стены, двор. Или другие дома вдалеке. Но была одна тупая, клубящаяся пустота. Лишь с наступлением вечера она медленно и неохотно затемнела, пока наконец не стала ночной, чёрной. Это, как понял Яша, был единственный крючок, за который держался этот странный дом, спасаясь от безвременья.
Спустя кто знает, сколько минут к нему снова подошёл Гримм.
Ладно, сказал он, ночь скоро. Я пойду. он помедлил, затем похлопал Яшу по плечу. Удачи тебе.
Тот кивнул, сам еще не зная, во что он верит, во что не верит. Рукоглаз спрятал гитару за занавеской и уже собирался уйти из комнаты.
Гримм!
Тот обернулся.
А зачем тебе глаза на ладонях?
Чтобы лучше видеть тебя деточка, ухмыльнулся он. И тяжело посмотрел по сторонам, в этом доме надо смотреть в оба и скоро ты поймёшь, что трёх глаз вовсе не достаточно.
Тут Яша разглядел, что очей у Гримма и правда три. Два моргали на руках, еще один левый, серый, а правого нет. Вместо него стекляшка, чуть тусклее и чуть блестящее, чем должна бы быть.
Часы кряхтели и готовились пробить двенадцать.
Ночь первая
В кухне копошились тела и чайники, морем варился кофе, ползали разговоры. Домик ужинал. Яша сидел в углу. Наступала ночь.
И вдруг все начали разбредаться по разным местам исчезать. Забирались на шкафы и под кровати, в щели и нычки, которые и при свете дня тяжело найти, а ночью они вовсе не существуют. Яша стал свидетелем странной, абсурдной картины: как целая комната, полная игроков, за пять минут опустела, хотя из неё никто не вышел. Люди залезали под кровати, прятались в днища кресел и шкафы. Тихо. Молча. Все, как пауки, расползлись по своим углам, и вскоре не осталось ничего, что напоминало бы о чьём-то присутствии. Вещи застыли. Тени напряглись, не шевелясь. Если бы ночью по дому прошёл случайный человек, он бы ни за что не подумал, что рядом кто-то есть, что на самом деле комнаты полны людей никого, ничего не было видно. Единственное, что выдавало уродство и неспокойствие этого дома это ощущение постоянного взгляда. Пристального внимания десятков глаз и ушей откуда-то из темноты, из-под пола, из потолка. На секунду Яша даже подумал, что волку здесь бродить страшнее, чем зайцам, которые больше походили на пауков в засаде. Но только на секунду, ибо паучий воздух заразителен, и его тоже накрыло острое желание прятаться вместе с остальными.