В Баланс, если его не заменит Вушин, он будет ждать ответа.
Возвращаясь в аббатство, Чернозуб встретил Гай‑Си, который верхом ехал в деревню. Обменявшись приветствиями, они остановились. Нимми спросил, что у него за дела в местечке.
– После того как ты уехал, – сказал Гай‑Си, – кардинал решил послать другое письмо. Оно при мне.
– Еще одно письмо в Валану?
– Нет. В Новый Иерусалим, – сообразив, что проболтался, он нахмурился. – У тебя есть право задавать такие вопросы?
– Наверное, нет. Но я попытаюсь все забыть.
Они разъехались в разных направлениях. Нимми хорошо знал, что именно кардинал должен был сообщить мэру Диону. Каким‑то образом то маленькое оружие с западного побережья попало в руки Филлипео Харга. И хозяин, и слуги видели его. Похоже, что единственным объяснением происшедшего служило обилие агентов Ханнегана в Новом Иерусалиме. Но он мог бы не смущать Гай‑Си, который проговорился ему о месте назначения письма, а напрямую спросить у Коричневого Пони.
Если в октябре Нимми встретил в монастыре недружелюбие, то к началу марта оно превратилось в откровенную неприязнь. Помазанные священнослужители снова подчеркнуто избегали его. С другой стороны, для некоторых послушников общение с ним казалось куда более интересным, чем раньше. Он пытался понять, что, собственно, произошло с того времени, но бормотание о «неожиданных гостях» было единственным невнятным ответом, который он получал на свои вопросы.
Трое послушников, которые оказались в приемной аббата, подслушали громкую ссору между ним и кардиналом Коричневым Пони – «папой Коричневым Пони», как назвал его один из них – и рассказали о ней Нимми. Мало что можно было понять из этих криков, но они не сомневались, что речь шла о Чернозубе.
Чернозуб решил спросить напрямую у кардинала, но, увидев, как тот, стоя на коленях, молится у алтаря Святой Девы, просто опустился рядом и застыл в ожидании. Наконец Красный Дьякон осенил себя крестным знамением и встал. Монах подождал несколько секунд и последовал его примеру. Коричневый Пони направился к дверям. Нимми заторопился вслед за ним. Услышав его шаги, Красный Дьякон обернулся.
– Тебе что‑то надо, брат Сент‑Джордж?
– Только узнать, что происходит. Выйдя из часовни, они остановились.
– Я знал, что она могла остаться в живых. Но не хотел вселять в тебя ложные надежды. Поднимись на Столовую гору. Там, может, еще живет человек, который последним видел ее, – кардинал пошел дальше.
– Она? Кто? – крикнул Нимми ему вслед.
Коричневый Пони, не отвечая, из‑за плеча посмотрел на него.
– Эдрия?
– Иди к горе. Я скажу аббату, что послал тебя. Он хотел сам послать тебя. Но я возьму ответственность на себя. Я отпускаю тебя.
Бледный как привидение, Нимми помчался на кухню, чтобы взять в дорогу сухарей и воды. От повара, который был в веселом расположении духа, он получил горсть сухарей, немного сыра и мех со смесью воды и вина. В гостиничке он сделал скатку из одеяла. Сегодня уходить было слишком поздно. Он лег спать и ушел еще до рассвета, когда братию созывали на заутреню.
На Последнее Пристанище вел долгий подъем, и первое, что Чернозубу бросилось в глаза, когда он начал привычное восхождение, была свежая могила с двумя веточками, связанными в виде креста. Он не знал о ее происхождении. Он медленно карабкался наверх. Из‑за далеких горных хребтов вынырнуло солнце. Он направился прямо к убогому убежищу, которое нашел в прошлом году, и увидел, что оно перестроено, но поблизости никого не было видно. Ему почему‑то не хотелось открывать дверь. Крикнув несколько раз и не получив ответа, он сел на скатанное одеяло и стал ждать. День сменился сумерками, в которых было трудно читать псалмы вечерни, так что он начал перебирать четки, вспоминая то святые тайны, то прелестного эльфа, стащившего у него четки.