Самые религиозные из братьев предпочитали поститься, когда его подавали на стол, но большинство послушников, не испытывая угрызений совести, ели мясо с подливкой из чеснока и перца.
На второй неделе аппетит у кардинала улучшился.
– Ты знаешь, Нимми, это жаркое в самом деле вкусная штука. Спроси повара, что он туда кладет, ладно?
– Сомневаюсь, что вам в самом деле стоит это знать, милорд.
– Нет? А почему в яблоках какие‑то дырки со ржавчиной? И почему меня все время кормят тыквенным семенем?
– В яблоки загоняют гвозди. Достопочтенный Боэдуллус считает, что это хорошо действует на кровь. Сейчас октябрь, время спелых тыкв.
– Но почему только семена? Опять по Боэдуллусу, да? Ведь ты к нему писал примечания, не так ли? Но только не о тыквенных семечках.
– Мне никогда не искупить свою вину.
– Не переживай. Меня это не волнует. Расскажи о своем пребывании в Новом Иерусалиме.
– Она мертва, милорд.
– Эдрия? Мне очень грустно это слышать. Она была талантливой молодой особой. Конечно, наделала кучу ошибок. Ты сможешь оправиться от ее потери?
– Я никогда не забуду ее.
– Ты хоть что‑то понял?
– Да.
– Тебе предоставляется выбор: или отправиться со мной на восток или же остаться здесь со своим орденом.
– Я еду с вами, милорд. И спасибо вам. Это место заставляло меня грешить. И слишком часто я впадал в неправедный гнев.
– Побереги свои благодарности. Вполне возможно, нас ждут опасности. И холода. Прежде чем мы доберемся до Ханнеган‑сити, наступит зима. Как ты думаешь, сможешь ли уговорить кого‑нибудь из людей кардинала Ри отправиться с нами в дорогу?
– Уговорить? Не понимаю. Они считают вас своим хозяином и даже владельцем.
– Знаю. Поэтому я и не хочу им ничего говорить, пока они не расстанутся с этой мыслью.
Нимми без труда отобрал телохранителя для кардинала. Ехать хотели все.
– Мы не можем себе этого позволить, – объяснил он. – Нам придется путешествовать с поддельными документами. Кто бы из вас ни пустился в путь, ему придется облачиться в сутану и прятать оружие во вьюках.
По словам Вушина, лучшим бойцом среди них был Кум‑До, но все же он выбрал Ве‑Геха, самого маленького из воинов, чья кожа имела светло‑коричневый оттенок. Лишь разрез глаз отличал его от местных.
Когда появились документы с кардинальской печатью и письмо от папы, Коричневый Пони был уже готов, покинув монастырь, отправиться на восток, в провинцию, а оттуда в Ханнеган‑сити. В письме почти ничего не сообщалось о набеге Халтора – кроме того, что он имел место и ответственность возложена на папу. В ответ кардинал набросал лишь несколько слов, в которых выразил надежду, что папе не придет в голову отказаться от папства, пока он, Коричневый Пони, не вернется из Имперского суда. Послание было отправлено в Санли Боуиттс вместе с почтой аббатства, откуда его каждые десять дней забирал курьер.
После чего трое мужчин в монашеских одеяниях двинулись в сторону провинции.
Вскоре после их отъезда в аббатстве Лейбовица появились еще двое путешественников. Одним из них был старый еврей, направлявшийся к горе Последнее Пристанище. С собой он вел двух синеголовых козочек; у каждой было полное вымя и раздавшиеся бока. Сопровождала его молодая женщина со светлыми волосами, беременность которой была чуть менее заметна, чем у козочек. Из всего набора гостеприимства старому еврею понадобились лишь глоток воды, несколько сухарей и кусок холодной баранины. Девушка, избежав гнева своей семьи, хотела найти отца своего будущего ребенка.
– Они уехали два дня назад, – сообщил Олшуэн. – Он сказал кардиналу, что вас нет в живых.
– Он думает, что я скончалась, но кардиналу‑то лучше известно…
Аббат лишь скрипнул зубами но, пересилив себя, предложил воспользоваться гостеприимством аббатства, хотя постоялый двор был наполовину забит иностранными воинами, вместе с которыми жил и контрабандист оружия; отдельного помещения для женщин не имелось, а монах, которого она искала, уехал.