Саша, но я даже не догадывалась о твоих чувствах!
А когда тебе было, собственно говоря, догадываться Полина! произнес он со злостью, совершенно ему не свойственной И что-то видеть. Твои слова, мысли были только об одном человеке. А Саша? Что Саша? Саша просто друг. А задумывалась ли ты, когда-нибудь, почему твой друг всегда один. Он что, урод какой-то. Ты видела, сколько желающих хотело попасть на твое место. Нет. Тебе было плевать, тебе были важны только твои интересы, все должны были решать только твои проблемы, а до наших с Ленкой тебе и дела не было. Ты эгоистка Полина, ты хотя бы знаешь об этом?
Я стояла в каком-то оцепенении и слезы тихо капали из моих глаз. Я понимала Сашка прав, но что мне со всем этим делать я, увы, не знала.
Сашка прости меня. Ты прав. Я жуткая эгоистка, но
Что но, Полина?
Саша! Я, правда люблю тебя! захлебываясь в собственных рыданиях, прохрипела я У меня никого нет ближе тебя, ты мой лучший друг.
Мои слова не только его не успокоили, они привели его в состояние какого-то аффекта, он, по-моему, уже не контролировал себя. В глазах его полыхала ярость.
Мне не нужна твоя чертова дружба! схватив меня за плечи, прокричал он- И жалость мне твоя не нужна. Я люблю тебя, понимаешь? Люблю. Я люблю тебя в тысячу раз больше, чем ты этого чертового Кирилла. Неужели ты не понимаешь, что это я должен быть на его месте в твоем сердце. Да пойми же ты дуреха, что мы выросли усмехнувшись, сказал он И о какой дружбе может идти речь. Ты посмотри на себя? Как с тобой можно дружить?
И схватив меня, он прижал свои губы к моим. Я стала вырываться, барахтаться в его стальных объятьях, но разве могла я справиться с этой горой накаченных мышц. В какой-то момент, он на секунду ослабил хватку и я, воспользовавшись этим, со всей силой ударила его ногой, оттолкнула от себя и, не дав ему опомниться, побежала со всех ног. Но он нагнал меня, сбил с ног и навалился на меня всем своим телом. Я чувствовала бешеный ритм его сердца. Заглянув в его глаза, я ужаснулась, они были стеклянными. И все завертелось закрутилось в бешеном ритме и ничто уже невозможно было вернуть назад. Он ушел молча по-английски.
Я не помню, сколько времени я лежала с открытыми глазами, по-прежнему смотря на звезды, но в какой-то момент я поняла, что нужно встать и идти домой. Оглядев себя, я заплакала и отчетливо поняла, что моя память не сможет стереть эту ночь, она отпечатается в ней на всю жизнь. Мне все же придется с этим жить. Я кое-как дошла до дома, рухнула на постель и забылась тяжелым сном.
Весь следующий день я провела у бабушки, помогая ей по хозяйству и пытаясь все забыть, но у меня это плохо получалось. Бабушке я ничего не сказала, боялась ее реакции. Придя вечером домой, я узнала о том, что заходил Сашка, но не застав меня дома, ушел. Я знала одно, что, во-первых не хочу его видеть, во-вторых я никогда его не прощу и в третьих, у меня больше нет друга.
На следующий день я пошла в школу, нагладила свою форму, распустила волосы, немного подкрасилась и с царственной походкой вошла в класс. Я поприветствовала всех и села за свою парту, которую отныне я занимала одна. Саша сидел теперь с Ленкой и о чем-то шептался. За моей спиной никто не шушукался и не смотрел на меня косым взглядом, что говорило о том, никому было не известно, что произошло позавчера на берегу моря. Сашка всегда умел хранить секреты, и я была уверена, что нашу с ним тайну он унесет в могилу. Боже! Как я была права.
Я не хотела смотреть на них, но мои глаза, наверное, по многолетней привычке останавливались на моих друзьях. Я не знаю, как я пережила этот первый день, но потом стало легче. Ленка, смотрела на меня каким-то злобным взглядом и не отходила от Сашки ни на шаг. Наверняка он все ей рассказал подумала я, и она встала на его сторону, а не на мою. Мои мысли тогда были лишь об одном: наша многолетняя дружба, такая настоящая, чистая и почти святая дала огромную трещину, которую не залатать. Один уже ярко выразился, быть может, и вторая мне что-то преподнесет. Давайте, друзья! Рвите мою душу, мне уже ничего не страшно, мне кажется, страшнее уже не бывает.
Но я снова ошибалась.
Все отодвинулось на второй план, когда нам позвонили и сообщили, что у бабушки случился очередной сердечный приступ. Я думала, что со мной случится такой же, когда мы с мамой вошли в ее комнату. Моя любимая старушка лежала в постели среди бела дня, что само по себе явление невероятное, потому что моя бабуля это ураган в юбке. Она была до того слаба, что даже не смогла с нами поговорить. Я заплакала.
Начался тяжелый этап в нашей жизни (я имею в виду свою семью) я, не считая школы, все время проводила с бабушкой, ухаживала за ней, вела хозяйство. Я не говорила, но моей бабушке (во время описываемых мною событий) было уже за 80. Она поздно вышла замуж, мама появилась на свет, когда бабушке было 38 лет. Жизнь ее была не сладкой и порой била ее нещадно, но она была еще той старой закалки, которой отличаются люди ее поколения, люди, прошедшие войну. Но, несмотря на это, годы брали все же свое. Я боялась оставлять ее одну, боялась покинуть ее даже на минуту, особенно первое время, когда она была очень слаба. Я боялась, что она уйдет от меня в вечную жизнь, так и не попрощавшись.
Прошло полгода, и моя жизнь вошла в спокойное русло. Бабушка поправилась, и мне уже не приходилось жить у нее постоянно. Я вернулась к своим друзьям, к своему дневнику, и вспомнила наконец-то, что мне 16-ть и не нужно упускать это золотое время. Наш клуб закрыли. Я не стала каждую неделю лицезреть Кирилла и мои чувства со временем угасли, как говорится « с глаз долой из сердца вон». Мою любовь ждал неминуемый конец, который и так был очевиден. И как оказалось впоследствии, мое сердце уже было занято другим.
Я активно влилась снова в нашу компанию, но Саши и Лены там больше не было. На все вопросы сверстников, что случилось с нами троими, я отвечала лишь одно, что мы поругались и дружбе конец, а на вопросы о причине ссоры я отшучивалась тем, что это не ваше дело. И всех мой такой ответ вполне устраивал, так как всем было абсолютно плевать, их же это не касалось. Сашку многие ребята недолюбливали, завидовали, и то, что он свое лидерство уступил, было всем на руку. Он был гордый, немного заносчивый, пользовался бесспорным авторитетом, и никто не мог ему перечить, потерять его уважение и дружбу боялись. Юность это вообще жестокое время, это борьба за выживание, либо ты, либо тебя, по-другому нельзя и совершенно не важно какого ты пола, мужского или женского. Подростки никогда и ничего не прощают, они не анализируют свою жизнь и живут одним днем в своем мире, находясь на границе с взрослым миром. Их сверстники являются для них авторитетами и совершенно не важно, правы они или нет.
А что же Саша? С той кошмарной ночи мы будто не замечали друг друга, но на самом деле я всегда ощущала на себе его задумчивый взгляд и сама украдкой смотрела на него. Не знаю, о чем он думал, и чем он жил, но Сашку было не узнать. Он похудел, осунулся и стал каким-то аморфным, будто из него выпили все жизненные соки. Как я уже говорила, он исчез не только из жизни класса, но и из нашей компании, он больше не пел у костра на гитаре и не прогуливался с нами вечерами. Ленка тоже больше не появлялась и как будто выбрала для себя единственную миссию Саша Фролов, она была с ним всегда и повсеместно.
Я, конечно, понимала, что происходит с Сашкой, его внутренние переживания вырвались на свободу и поглотили его с головой, он не смог с ними справиться. Он страдал, а мне нужно было время, чтобы простить. Сейчас, я, конечно понимаю, почему я так быстро выкинула из головы Кирилла, Сашка, заставил меня своим жестоким поступком, вот таким образом, обратить внимание на себя. И я, не просто обратила, я была поглощена им. Мне ужасно его не хватало, я тосковала по нему, но в тот период я даже самой себе в этом бы не призналась. Я будто упивалась своими страданиями, но ни за что не хотела его прощать. Еще одна очередная человеческая глупость, гордыня от которой страдала я и человек, ближе которого не существовало для меня тогда. Я рыдала ночью в подушку от невыносимой тоски по нему, но утром просыпалась и брала себя в руки. Всю свою необходимость в нем я компенсировала воспоминаниями о той ночи, которая изменила и перечеркнула все, что было когда-то между нами. Но говоря откровенно, я лгала тогда, себе самой же и лгала. Я рыдала в подушку не только от жуткой необходимости в нем, меня съедала изнутри и пожирала злость и ревность. Я безумно его ревновала к Ленке и злилась от того, что он не предпринимал никаких действий, а я в собственной гордыне и после произошедшего просто не могла сделать первый шаг, хотя прошло уже полгода с той жуткой ночи. Где то в глубине моей души мне хотелось, чтобы он вымаливал у меня прощение, и чтобы через какое-то время я его простила, но он молчал, а я ждала. И однажды все-таки дождалась