Уборка дома заняла куда больше времени, чем я рассчитывала, и под конец я работала на чистом энтузиазме, потому что сил уже не было совсем. К тому же, пришлось снова прерваться, чтобы накормить дочку, ставшую на удивление тихой и молчаливой. Когда я спросила всё ли в порядке, Настя просто ответила:
Да.
Тебе тут не нравится? Я всё ещё волновалась.
Тут хорошо. Она нахмурилась, затем кивнула чему-то, ей одной известному, и добавила: Спокойно.
Я её понимаю. Несмотря на мрачный на первый взгляд антураж, мне тоже понравилась тишина этого места. Я бы скорее сказала, что здесь умиротворённо: никакого шума, никаких машин и надоедливых соседей идеальное место, чтобы побыть наедине с собой и своими мыслями. И как бонус: прекрасный вид, открывающийся из сада. Так как сам дом построен на небольшом пригорке, отсюда можно наблюдать за лесом с одной стороны, и полями с другой. Если бы не отсутствие определённых благ цивилизации, я бы назвала это место утопией.
Здраво рассудив, что выбора у меня особо-то и нет, я решила сходить к единственному соседу, которого знаю, за помощью. Так как мы ещё не обжились на новом месте, было бы неплохо выяснить, где здесь можно закупиться, и вообще, как и куда быстрее добраться всего этого я не помню. Я одела Настеньку потеплее и взяла её за руку, сказав, что мы собираемся на прогулку. Выйдя за ворота, я снова вспомнила про необходимость купить замок на калитку. Хотя Какой смысл запираться в месте, где всё равно практически никто не живёт?
Медленным шагом мы двинулись по извилистой дороге, усеянной пёстрыми осенними листьями. Ощущение, будто мы с дочерью попали в настоящую сказку, никак меня не покидало. Пройдя неторопливо до дома Мирчи, я остановилась у ворот, замечая во дворе машину, укрытую брезентом. Неподалёку от входа расположилась старая будка, но собаки на месте не оказалось, так что я не рискнула проходить дальше. Видимо, придётся кричать. Я собралась с духом, набрала воздуха в лёгкие, но тут же поперхнулась и закашлялась. Из окна на меня смотрела странная тёмная фигура. Я не сразу догадалась, что это, вероятно, кто-то из родственников Мирчи.
Тень в окне исчезла, и через минуту с правой стороны дома распахнулась другая дверь. К нам навстречу вышла невысокая женщина с тёмными волосами с проседью, собранными в высокий пучок. Она сжимала на груди края чёрной шали с бахромой на уголках и яркими красно-жёлтыми цветами. Я и не знала, что сказать, но она обратилась первой:
Ты Илинка? Дочь доамны Марии?
Нет. Я покачала головой, но тут же спохватилась: Да. Илинка, но не дочь, а внучка.
Илинкой меня только бабушка называла, а мать всегда Илиной. Так странно было снова услышать этот вариант имени от незнакомого человека.
А вы
Я надеялась, что женщина сама представится, но та только поёжилась от холода, крепче укуталась в шаль и махнула нам рукой:
Не стойте на холоде, заходите в дом.
Она быстро скрылась за дверью, оставляя меня на перепутье. Редкая радушность, конечно, но стоит ли на неё поддаваться? Настя потянула меня за ладонь, и я мгновенно переключила всё внимание на дочку.
Холодно, пожаловалась Настенька, а её щеки покраснели от вечернего мороза.
В этот раз варианта у меня было два: вернуться домой и попытаться что-то придумать завтра или зайти в дом к чужим людям, к этой странной женщине. Я вздохнула, толкнула калитку тоже незапертую и повела Настю к двери. На всякий случай постучав, я надавила на ручку и прошла внутрь, заводя дочку следом. В доме было жарко, не удивительно, что эта женщина так ёжилась, когда вышла к нам на холод.
Незнакомка тем временем хлопотала у стола, расставляя тарелки и чашки. Я облегчённо выдохнула. И с чего вообще мне вдруг её опасаться? Скорее всего сказывается отсутствие других людей, а я за столько лет привыкла к шумному окружению. Теперь тишина и изоляция воспринимаются несколько пугающе.
Садись.
Я повела Настеньку к стулу, но женщина тут же вмешалась.
Куда? В тепле её голос звучал иначе, и теперь я слышала тот же акцент и интонации, что и у моей бабушки. Бери ребёнка ближе к огню.
Она кивнула на выложенную кирпичом и покрытую лаком печку во всю стену.
Пусть греется, добавила незнакомка и поспешила на звук чайника в другую комнату.
Я последовала её совету, отодвигая стул к печи и расстёгивая на дочке пальто. Не хватает ещё, чтобы она перегрелась и простыла. Настя послушно присела на стул и сложила руки на коленях она всегда очень примерно вела себя в гостях. Я вернулась к столу. Женщина как раз зашла в комнату с чайником и разлила кипяток по чашкам, обратившись к Насте:
Подожди, пока остынет. Вот, возьми. И протянула ей печенье.
Настя приняла угощение и кивнула. Я уже собиралась одёрнуть её, чтобы напомнить, что надо сказать, но женщина продолжила говорить.
Меня зовут Родика, я знала твою бабушку.
Я вымученно улыбнулась и следом за хозяйкой дома тоже присела за стол. Родика тем временем вытащила из фартука небольшую бутылку коньяка, подмигнула мне и подлила немного в наши чашки, а затем также быстро закрыла и спрятала обратно в объёмный карман.
Доамна Мария была хорошим человеком. Она кивнула, задумавшись. Мне показалось, что за этой задумчивостью прячется нечто большее.
Я её мало помню, призналась я, касаясь пальцами фарфоровой чашки с двумя пёстрыми цветками прямо по центру.
Хорошим человеком, повторила Родика, будто и не слыша меня, но сложным. Постоянно ругалась из-за того забора у бабы Гали.
Какого забора?
Мне сразу вспомнился тот хиленький наспех собранный заборчик на границе с полем. Вот из-за этого ругаться? Из-за нескольких железок? Что-то подсказывало, что не в том проблема.
Да тот, что у поля, опровергла мои догадки Родика. Бабе Гале он не нравился, её коты там постоянно застревали, вот и ругалась вечно с доамной Марией.
И чем всё закончилось?
Я с трудом удержалась, чтобы не прыснуть со смеху. Скорее всего, скандалы из-за какой-то ерунды тут не были в диковинку. Маленькое село маленькие проблемы. От этих мыслей мне почему-то полегчало и на душе стало теплее. Или дело в том, что я уже успела отпить несколько глотков облагороженного чая.
Забор ещё стоит. Родика фыркнула и тоже пригубила чай. Хотя я думала, что баба Галя сама его снесёт, как только доамна Мария умерла, но у той уже сил на это нет.
Я покачала головой и посмотрела на Настю: она доела печенье и сидела насупившись, болтая одной ногой. Я снова проверила третью чашку: вроде можно пить. Родика перехватила мой взгляд и подорвалась с места, засуетившись. Она достала из шкафа небольшой металлический поднос, поставила на него чашку и пиалу с печеньем, а затем позвала дочку за собой.
Идём, пуишор, сюда.
Родика поманила Настю за печку. Я сразу и не заметила, что там рядом есть проход за ковром, покрывающим часть соседней стены. Настя кинула на меня вопросительный взгляд, и я кивнула. Сидя за столом, я слышала, как Родика помогает дочке снять полностью пальто и ботинки, а затем интересуется, удобно ли ей, и приговаривая, видимо, укрывает.
Чудесная девочка. Вернувшись, Родика улыбнулась мне. Здесь детей уже не осталось.
Я заметила. А вы почему не уехали?
Да куда тут уедешь, когда всё хозяйство здесь. Она шумно вздохнула и плюхнулась на стул, подтягивая к себе чашку. У сына семья молодая, живут в столице, там всё дорого. А у нас тут домашнее, мы им высылаем, и нам тоже хватает, больше и не надо.
Внуки? чисто из вежливости поинтересовалась я.
Внук, пока только один. Маленький ещё, цыцу сосёт. Вот подрастёт, поедем в гости, а пока только мешать им будем.
Родика внезапно замолчала, поднесла чашку к губам, но к чаю так и не притронулась. Только смотрела вперёд, уставившись в одну точку, словно о чём-то задумавшись опять. Эта заминка заставила и меня задуматься над последними её словами.