Врач достал большой нож из своего мешочка и засучил рукава.
До этого момента мы исследовали заживление обычных ран. Самая сложная и искусная часть этой процедуры вылечить разрыв тканей. Особенно если одна или несколько частей были отделены от тела.
Не окончив предложения и не давая никому времени опомниться, он вонзил нож коту в лапу.
Сначала животное впало в беспамятство, а потом закричало, как грудной ребенок, которого ошпарило кипятком. Зверь кусал воздух, пока лапа, теперь без конечности, билась в воздухе, а хвост бил кругами, ударяя по столу и по пиджаку доктора. Поток крови хлынул из отрубленной лапы.
Вопреки сложившемуся мнению, опасно не само отделение, а потеря крови, объяснил доктор, перетягивая лапу жгутом. Пульсирующее кровотечение остановилось. Он взял обрубок лапы, подошел к публике и передал лапу по первому ряду. У людей, а также более примитивных созданий все конечности можно восстановить операционным путем. Если, и я подчеркиваю, только если ампутированную часть быстро пришьют пациенту, избежав серьезной потери крови.
Крик кота превратился в жалобный стон, и он безвольно повис на аппарате. Никто не произнес ни слова. Во всяком случае, вслух. Но многие шептались, кто-то тяжело дышал и обмахивался листком бумаги. Один из молодых людей уставился на мадам Кригер. Ее разоблачили? Он понял, что она не тот, за кого себя выдает? К счастью, пытливый взгляд молодого человека снова был прикован к доктору, который забрал лапу у последнего человека в первом ряду.
У меня для вас еще одна новость. Новейшее открытие медицинского факультета в Падуе. Врач подошел к столу и взял нитку и иголку. Продел нить сквозь лапу. Выяснилось, что боль реакция тела на понижение температуры крови. Поэтому очень важно быстро и надежно закрыть отверстие, чтобы кровь не охлаждалась.
Мадам Кригер задержала дыхание.
Врач наклонился над котом и быстро пришил ему лапу. И снова молодой человек посмотрел на мадам Кригер. В этот раз он улыбнулся. Насмешливо? Или приветливо?
Каждый раз, когда игла протыкала кошачью шкурку, он кричал, и каждый крик был отчаяннее предыдущего.
Позвольте мне не отвлекаться на неудобства нашего пациента и зашивать быстро и целенаправленно, чтобы рана быстрее закрывалась, а температура постоянно была примерно 100 градусов по Фаренгейту. Это касается и людей, и животных.
Общество напряженно ерзало на жестких скамьях, большинство начало сочувствовать страданиям кота.
Итак, заявил врач и отошел. Он вымыл руки в ванночке и спустил рукава. Помощник расстегнул ремни инструмента. Мадам Кригер ожидала, почти надеялась на то, что животное вылезет из своих тисков, но вместо этого кот обессиленно упал на стол, тихо попискивая и пытаясь укусить себя в кровавый шов.
В следующий раз вы увидите, что это животное выздоровело и ходит на четырех лапах, а я объясню вам, как регулировать температуру, если у пациента лихорадка или, например, бред.
Стук, стук, стук. Пара ученых в нижних рядах застучали руками по столу. Так они выражали восторг от лекции врача. И вскоре все больше и больше студентов начали ударять по столам, и вся комната наполнилась стуком. Мадам Кригер тоже застучала, хотя она с трудом выносила шум.
Она взволнована, счастлива от того, что только что увидела. Она присутствовала при сотворении чуда. Она чувствовала, что стала свидетелем научного достижения с неограниченными возможностями.
Врач повернулся и исчез за дверью.
Некоторое время спустя публика последовала за ним.
Она почувствовала, как под мышками выступает пот. Опустив голову, покинула зал через вестибюль и вышла на улицу. Подождала несколько минут, пока доктор не покинул Академию через восточный выход. Он не стал брать извозчика, натянул калоши и пересек улицу.
Мадам Кригер проследовала за ним до улицы Норьгесгаде. Солдат отдал ей честь. Она почти забыла, что была одета в офицерскую форму. Воск над верхней губой высох, и ус скоро отвалится.
Она должна была поймать его сейчас. Ее голова была переполнена вопросами, благодарностью, да, похвалами гению. Она хотела рассказать ему о яблоке на боярышнике.
Он пересек улицу Готерсгаде, где сидели дубильщики, куря трубки на краю своего чана. Они повернулись в сторону профессора. Один из них плюнул ему вслед, а другой громко выпалил «жидовская морда», когда он проходил мимо.
Держать темп оказалось сложно. Он был удивительно скор для своих лет. Вскоре они оказались в узких переулках, и мадам Кригер заволновалась, что профессор вдруг исчезнет за поворотом или в одном из домов.
Господин профессор, окликнула она его. Господин профессор!
Вначале он ее не услышал, но затем беспокойно обернулся.
Почему вы идете за мной, молодой человек? спросил профессор.
У меня к вам деликатный вопрос, профессор Горовиц.
Вы с моей лекции? Профессор остановился, как будто был не в силах больше сопротивляться. И вы не можете задать свой вопрос в следующий раз?
Мадам Кригер оглянулась. Они были на Хаусер Платц. Рядом не было никого, кто мог бы подслушать. Немного в стороне стекольщик приводил в порядок треснувшее стекло. Теперь ей нужно было вспомнить то, что она отрепетировала.
Я спрашиваю не только из научного и профессионального интереса, я спрашиваю, потому что речь идет о жизни и счастье человека, о том, чтобы сделать жизнь наполненной смыслом для бедной страдалицы. Я спрашиваю, потому что вы уже многому меня научили, но мне все еще нужна ваша помощь.
Ну говорите уже скорее, у меня назначена встреча.
Доктор вовсе не такой терпеливый добрый самарянин, как она думала.
Она продолжила:
Моя дорогая сестра пострадала от мужского злодеяния. Ей снова нужно стать настоящей женщиной, чтобы найти достойного мужчину и создать семью.
А в чем ваш вопрос? Спрашивайте так, чтобы я мог ответить.
Как можно, как могу я, используя ваши методы, произвести такое вмешательство, чтобы у моей сестры появилась новая грудь и новая плоть?
Доктор долго смотрел на мадам Кригер. Она чувствовала, что должна выдержать этот строгий взгляд, чтобы он знал, кто она такая и на что способна. Наконец врач отвел взгляд.
Разрешите дать вам хороший совет в этом вопросе, молодой человек, начал он. Меня восхищает ваша любовь к сестре и ваша изобретательность. Подобную операцию, вероятно, возможно провести с помощью особенно искусного хирургического вмешательства. Но я должен вас предупредить. О главном. Это недостойная идея. Ваша сестра станет чудовищем, но не в человеческих глазах, а в Божиих, произнес Горовиц и сделал шаг в сторону.
Но вы же ученый, сказала мадам Кригер и двинулась следом. А Бог создал науку. И Бог хотел бы, чтобы мы занимались наукой, насколько в наших силах.
Это безбожно, ответил Горовиц. Как люди мы можем соединять только те вещи, которые природой или несчастным случаем отделены друг от друга. Например, как в моем примере с котом на сегодняшней лекции. Ему вернули его же лапу. А не конечность какого-то другого кота или собаки.
У моей сестры была красивая грудь, а теперь она искалечена, но новая сделала бы ее счастливой.
Горовиц начинает подниматься по лестнице.
Не поймите меня неправильно. Я ценю ваше желание помочь. Но вам лучше утешить вашу сестру, а не предлагать ей новую грудь. Забудьте об этой странной идее, иначе вы потеряете рассудок. Доктор подошел к двери, которую открыла горничная. К тому же, добавил он, вы вряд ли будете в состоянии провести такую операцию. Она потребует опыта и знаний, которые есть только у одного человека в этом городе, и этот человек, разумеется, я. И, само собой, я на стороне Бога. Хорошего дня. И передайте, пожалуйста, вашей сестре мое искреннее сочувствие.