Вилен даже утверждал, что число «иждивенцев» растет. Впрочем, КОВОС никогда не пытался искать недостающие кадры среди «иждивенцев цивилизации». Вилен и другие члены президиума КОВОСа всегда делали ставку только на молодежь.
Вспыхнуло стартовое табло, и стюардесса, появившись на видеоэкране, обратилась к пассажирам с обычными словами приветствия и кратким инструктажем. Пассажиры торопливо занимали места. Ив помог соседу впереди справиться с поясами безопасности и погрузился в эластичное сиденье своего кресла. Стюардесса пожелала приятного полета и исчезла. Стартовое табло полыхнуло серией цифр, кресла наклонились, заняв почти горизонтальное положение, лайнер незаметно двинулся с места и тотчас взлетел, стремительно набирая скорость. Через несколько секунд салон залило ярким солнечным светом. Лайнер вынырнул из облаков и, увеличивая скорость, устремился в стратосферу. Небо в иллюминаторах на глазах меняло окраску: из голубого стало густо‑синим, приобрело фиолетовый оттенок, затем потемнело. Проступили звезды, и солнечный свет словно растворился в фиолетовой черноте, сквозь которую стремительно и беззвучно плыл межконтинентальный ракетный корабль.
Аэропорт Коломбо встретил проливным дождем. Лайнер подрулил к цилиндрической башне аэровокзала. По телескопическому мосту‑коридору, выдвинувшемуся навстречу кораблю, пассажиры прямо из салона лайнера перешли в залы аэровокзала. Тут кто‑то из журналистов узнал Рема Арно… Его тотчас окружили плотным кольцом. Зажурчали механизмы съемочных камер. Оставив Рема отвечать на вопросы корреспондентов, Ив отправился узнать подробности дальнейшего пути на Кергелен. Оказалось, что авион с Кергелена еще не прибыл. Его ждут через несколько минут. Обратно он полетит через полчаса. Когда Ив возвратился с этим известием в зал, где покинул Рема Арно, импровизированная пресс‑конференция еще продолжалась. Кольцо любопытных вокруг Рема стало даже шире и плотнее. Ив не без труда проник внутрь кольца. Рем невозмутимо отвечал на очередной вопрос:
– …Нет, мы не предполагаем полностью освобождать Антарктиду от ледяного панциря. Более того, мы надеемся, что антарктический ледник с течением времени затянет раны, которые наш эксперимент нанесет ледниковому щиту. Уничтожение и даже резкое сокращение запасов льда в Антарктиде чревато серьезными последствиями для климата Земли. Антарктида – кухня погоды южного полушария. Кроме того, вам, конечно, известно, что антарктический лед – ценное полезное ископаемое, гигантский источник пресной воды, источник водорода – основы нашей энергетики. Да, вот, кстати, – продолжал Рем, заметив вернувшегося Ива, – чтобы наш эксперимент не привел к нежелательным последствиям для Земли, КОВОС послал в Антарктиду своих контролеров. Вот один из них – Ив Маклай. В случае каких‑либо осложнений он может наложить вето на весь эксперимент. Еще неизвестно, состоится ли что‑нибудь. Поэтому не советую торопиться в Моусон.
Взгляды присутствующих обратились в сторону Ива.
– Создается странное впечатление, – заметила одна из корреспонденток, с некоторым высокомерием глядя на Ива поверх больших темных очков, – что КОВОС начинает ставить себя выше всех остальных организаций, как планирующих, так и реализующих планы. Вот вы назвали цифры, – она повернулась к Рему, – подготовка Антарктического эксперимента стоила безумно дорого. И вдруг появится кто‑то, – она кивнула в сторону Ива, – и все отменит. Ничего себе плановое хозяйство в масштабе планеты!
– Уверяю вас, – без улыбки ответствовал Рем, – что все происходит именно в строжайшем соответствии с планами. Не забывайте: КОВОС – Комитет восстановления и охраны среды – высшая инстанция, ответственная за то, чтобы в нашем с вами доме – на нашей планете – можно было жить. Жить нам с вами и нашим потомкам.