Что вам угодно, барышня?
Я глянула в глаза профессора и обмерла: ну чистый демон! Огромные чёрные радужки, красные прожилки в белках, морщинистые веки Господин Виссальди сдвинул кустистые брови и продолжил недовольно:
Я задал вам вопрос!
Простите, я присела в почтительном книксене и заторопилась ответить: Мне сказали, что необходимо пройти ритуал выявления магического потенциала!
Да вы издеваетесь! с возмущением вскинул руки профессор. Надо было приходить вместе с остальными! У меня на проверке около двухсот кристаллов, теперь пройдёте только после того, как я закончу Через недельку.
Я вас умоляю, профессор!
Слёзы чуть не брызнули из глаз от отчаянья. Но я вовремя взяла себя в руки, вспомнив, как сказала госпожа Пимпи: извиняться признак слабости. Поэтому, выпрямившись, насколько это было возможно, я твёрдым голосом заявила:
Мне велели пройти ритуал обязательно сегодня. А опоздала я потому, что экипаж приехал в столицу в одиннадцать часов дня, а после меня забрызгали грязью, и я не решилась предстать в неподобающем виде перед экзаменационной комиссией. Тем не менее, они меня приняли и позволили держать вступительный экзамен.
Я шагнула к столу, положила перед профессором направление и добавила:
Не думаю, что займу у вас много времени. Очень прошу, пожалуйста.
Господин Виссальди скосил взгляд на бумагу, потом глянул на свои кристаллы и тяжко вздохнул. Махнул рукой:
Ваша взяла. Садитесь. Да не сюда! Вон, за стол!
Я опустилась на скамью, указанную профессором, и с готовностью улыбнулась:
Что мне надо делать?
Ох уж эта молодёжь нетерпеливая, пробурчал профессор Виссальди, встав. Порывшись в сундучке, достал кристалл наподобие тех, что лежали у него на столе, только не жёлтый, а красный. Протянул мне: Возьмите в руку и изобразите мне какое-нибудь простенькое заклинание, из тех, что у вас получаются лучше всего.
Он застыл надо мной большой и словно угрожающий. А я, сразу растеряв всю свою уверенность, жалко пробормотала:
Я не знаю ни одного заклинания.
Профессор снова всплеснул руками, как наша молочница, когда её вгоняли в досаду:
Да что же творится? Кто же вас принял в королевскую академию магии, если вы ничего не умеете? С нуля вас учить, что ли, барышня? Да как вы экзамен-то вступительный сдали?
Не знаю, повторила, испуганная. А что, если у меня нет никакого магического потенциала? Вот сейчас выгонят с позором, даром, что посыл великолепный
Господь Спаситель, вздохнул профессор. Ладно.
Он вернулся к своему столу и написал несколько слов на листке бумаги послушно давшимся в пальцы пером. Потом положил написанное передо мной:
Читайте вслух.
Я сжала кристалл в ладони и прочитала по слогам:
Алу-кка акка-та-вум
Кристалл дрогнул, стремительно пожелтел, побелел, раскалился и вдруг
Взорвался в руке на мелкие осколки!
Я вскрикнула, зажмурившись, а профессор резко обернулся и зарычал:
Что вы сделали?!
Ничего! пролепетала. Он сам! Я только я прочитала а он как! И бам! А я ой
Осторожно разлепив веки, взглянула на руку. Ожидая увидеть кровь и осколки кристалла, впившиеся в кожу, очень удивилась стекло просто таяло, превращаясь в дым. Профессор наклонился над моей ладонью, вглядываясь в остатки кристалла, нахмурился.
Так-так-так
Выглядел он рассерженным. Это понятно я сломала его кристалл! Вот недотёпа Даже дурацкий ритуал не могу пройти! Расстроенная, я сказала тихо:
Простите, профессор. Не понимаю, как так получилось.
Не понимаете! рыкнул он. Одни боевые файреболы вызывают в кабинете, другие кристаллы взрывают! И не понимают они!
Простите, повторила, готовая провалиться сквозь землю.
Господин Виссальди отобрал у меня листок с заклинанием, отвернулся. Раздался глухой звук печати, и я получила назад своё направление. На нём стоял блёклый оттиск красным цветом: «Не готов».
Ой-ёй
Строго запрещаю, вы понимаете меня, барышня? Запрещаю применять какую-либо магию, запрещаю прикасаться к артефактам, запрещаю всё! строго и громко сказал профессор, глядя мне в глаза.
Совсем? пискнула я.
Совсем!
И насовсем? ещё тише выдавила.
До выяснения! рявкнул профессор. Идите как вас там? Вед-Камли! И помните: никакой магии! Я всё равно узнаю, если
Хорошо, господин Виссальди, раз вы так говорите, господин Виссальди, обязательно, господин Виссальди
Я бормотала, пятясь к двери со своим направлением в руке, и думала только о том, чтобы не споткнуться и не упасть. Только такого позорища мне и не хватало для полной картины!
В коридоре мне стало дурно. Господин наш, Спаситель душ, что же я наделала! Мало того, что ошиблась дверью, так ошибку не исправила! И ещё загордилась, что меня приняли в академию глупую провинциальную девчонку из монастырского приюта! Да разве могут у меня быть какие-нибудь способности?
Очнулась я только в парке. Не знаю, как попала туда, но слёзы застилали глаза. Хоть монашки и вдалбливали в наши головушки, что всё в руках спасителя, что вести себя нужно достойно и сдержанно в любой ситуации, но тут я ничего с собой поделать не могла. Обида душила, рыдания рвались из груди. И опять платочка с собой нет Не рукавом же вытираться?
От этой мысли я обиделась уже на себя, дуру беспросветную, и зарыдала с новой силой.
Посмотрите-ка, господа! раздался совсем рядом насмешливый женский голос. Вот типичное поведение современной девицы из высшего общества, которая впервые оказалась вдали от дома, от мамок и нянек! Ну что ж ты так горько плачешь, милая? Заблудилась?
В последних фразах прозвучала откровенная издёвка, и я вскинула голову, чтобы увидеть говорившую. Но слёзы не позволили. Я протёрла глаза кулаками и смогла разглядеть девушку в чёрном форменном платье. Она была в окружении нескольких барышень и молодых людей и явно играла в этой компании ведущую роль. Вон, ей чуть ли не в рот заглядывают и ловят слова, как божью проповедь! А волосы! Её волосы Они Коротко острижены и чуть завиваются за ушами!
Господи, как же девица и без волос?
Милая, а что, у тебя язык есть? так же ласково-ехидно спросила она, приблизившись. Или ты убогонькая?
Отстань от человека, Ирис! с упрёком сказал невысокий, крепко сбитый парень в костюме, который, видимо, служил молодым людям академической формой. Если она плачет, значит, есть причины.
Молодой человек подошёл ближе, присел передо мной на корточки и спросил участливо:
Тебя кто-то обидел?
У него были замечательного цвета глаза как августовское небо в конце дня перед самым закатом, то ли серое, то ли голубое. И смотрели они по-доброму, по-настоящему. Я покачала головой, не в силах произнести ни слова.
Тогда почему плачешь?
Остин, оставь её, пусть порыдает в своё удовольствие! фыркнула Ирис. Она делает это так самозабвенно
Идите, не ждите меня, отмахнулся от неё Остин и пересел на скамейку, обратился ко мне: Как тебя зовут?
А-адриана, всхлипнула я.
Так кто же тебя обидел? Хочешь, я ему окна какаш то есть, фекалиями забросаю?
Против воли я улыбнулась, представив процесс и результат, и снова покрутила головой:
Нет, не надо. Меня действительно никто не обижал.
Ирис испустила тяжкий вздох, в котором ясно слышалась безнадёжность, и сказала своим спутникам:
Пойдёмте. Пусть Остин играет роль спасителя молоденьких аристократочек! Остин, когда наиграешься, приходи, с нами веселее!
И они удалились по аллее, шурша юбками и пересмеиваясь. Наверное, надо мной. От этой мысли стало очень себя жалко а ведь в пансионе я была бы среди своих, тут же среди чужих внутри что-то горячее завязалось в тугой узел, и я разрыдалась заново, ещё пуще прежнего.
Остин вздохнул, как уставшая лошадь, и пробормотал:
Да что ж такое, в самом деле Тебя никак не утешить! Ну-ка, давай, утри слёзы!