Екатерина Задубровская, Леона Смит
Звездная пыль в сапожной мастерской
Предисловие
Из-за всем известной пандемии мы попали в такие обстоятельства, которые поневоле приучили нас к осторожности при совершении самых обыденных поступков . Например, теперь не каждый человек позволит даже тем, кто его любит, стоять вплотную к самому себе, в особенности, если собирается целая толпа. Тем более иностранец, да еще медик по образованию. Как раз это и произойдет в первые же минуты моего повествования.
Еще стало труднее путешествовать и совсем уж проблематично навязываться в качестве гостя в уютные квартиры друзей, вторгаться к незнакомым людям. Эти уж точно имеют полное право использовать коронавирус как повод, чтобы уклониться от общения с нежелательными субъектами, настойчиво пробуждающими воспоминания о чем-то неприятном. А уж ходить в различные учреждения и общественные места без медицинских масок стало личным эгоизмом, опасным для окружающих. Да и еще в обществе появилась жестокая дискуссия о том, нужны ли эти маски! Хотя у меня в записках о них не будет почти ничего, обещаю.
Понятно, что кое-кто продолжает жить, как и до карантинных мер, не бережет никого Жаль! Я вот своих близких берегу они уже люди пожилые, и эпидемии для них особенно опасны.
Так или иначе, считаю нужным пояснить в самом начале, что все происходившее в моем повествовании воспоминания о приключениях, произошедших со мною в те времена, когда эпидемий никто не боялся. Сейчас зараза значительно ослабла, так что люди вновь радуются прежней жизни привычной и несложной. Пусть все доброе из прошлого к нам опять вернется, а злое растает, оставив лишь поучительный опыт.
1
Энергетики в банках неизбежное зло, если вы фанат «Зенита», Стаса Михайлова, губернатора, занимающего в данное время пост, на худой конец, депутата вашего округа или кого-нибудь еще. Иначе стоять на улице в ожидании кумира в свой законный выходной в течение пяти часов вы не сможете, а возможно, и не захотите. Правда, многие предпочитают пиво, но тогда, расслабившись, вы рискуете утратить бдительность, а объект благополучно минует встречи с вами. Теплая компания единомышленников на этом мероприятии тоже обязательное условие. Фанат-одиночка не олицетворяет собой независимого и сильного одинокого волка, а скорее похож на петуха, назойливо кукарекающего под окнами кумира в самое неподходящее время суток.
К слову сказать, среди фанатов бытует мнение, что их пристальное внимание и восторг самая лучшая пища для вдохновения звезд. Однако далеко не каждый раз артист мечтает об этом: чаще всего фанаты ошибаются, навязывая кумирам свою компанию. Звездам всех мастей почему-то кажется, что у них есть право на отдых и смену впечатлений, которые на поверку помогают вдохновению гораздо больше.
Вот и сейчас я, простая меломанка, приехавшая из Пскова в Санкт- Петербург, стояла с группой братьев и сестер по сомнительному фанатскому счастью и банкой «Адреналин Раш
®
Это наконец унижение! Я ему не раз говорил и в Лондоне, и в Стокгольме, и в Мехико, что с фанатами надо устраивать встречи! В России, видите ли, диски не продаются, поэтому он не хочет устроить нам автограф-сессию! Да хоть тот же магазин «Пурпурный легион», пригласи нас туда, да чтоб культурно, к определенному часу! Ну, набрал я этих автографов, а куда мне их теперь девать? И каждый раз его жди ради них, чтоб пришел и воссиял пред всеми, аки Красно Солнышко! Нервы мои, может, дороже стоят, чем все эти автографы!
Так говорил разочарованный фанат, выступавший в форуме под псевдонимом Клим.
Почему же ты не разведешься с музыкантом, который стал так нелюбим? поинтересовалась я.
Я уже и не фанатею от него так, как раньше. Просто, раз уж он приехал, на концерт надо пойти. А повстречать здесь маленькая традиция, все равно, здесь же в Питере все происходит. Почему бы и не потусоваться?
Никто из нас даже цветов не купил. Однако на шоколад для Криса расщедрились сразу двое! Он говорил как-то, что диет не соблюдает, только разгрузочные дни, да еще тренируется с балетмейстером для поддержания чувства ритма, при этом сладкое ест, сколько хочет. Кстати о цветах мне очень хотелось посидеть на кадке с цветком, украшавшей парадный вход в «Европу», но я боялась, что за это охрана прогонит всех нас. Ноги мои ныли все сильнее и сильнее.
Я с пессимизмом отношусь к нашей затее. Может, выяснится, что и вовсе не гостиница «Европа», а совсем другая, сказал милый парень Саша из Беларуси, такой же приезжий фанат, решивший подсластить жизнь кумиру отличным шоколадом «Спартак».
Утром я была в аэропорту и видела, как он сел в черный «Мерседес», обнадежила нас девушка по имени Галя. Трудно сказать, но обычно он ездил в «Европу».
Тусовка, возможно, проходила как-то буднично для тех, кто встречал Криса не в первый раз. Клим обсуждал его последние альбомы, говорил, что коммерческие успехи кумира стали меньше, чем у других музыкантов, злорадно резюмируя, что им лучше удается собирать залы в Западной Европе. Кое-кто из собравшихся объявил, что поедет и в Питер, и в Москву, чтобы сравнить два шоу. Я расспрашивала белоруса и об их бессменном президенте, и языке, еще узнала, что в Беларуси нет гастарбайтеров и что у моего собеседника есть жена и дети. Даже последний факт не вывел меня из состояния приятного, незнакомого возбуждения, ожидания чего-то ранее неизведанного и поэтому желанного.
Мне точно требовалась хоть какая-то эмоциональная встряска, потому что у меня на то время не было постоянной работы. Я закончила химико- фармацевтический университет в Петербурге по настоянию отца. Учеба оказалась для меня скучной. Вникать в сложные формулы было для меня чем-то вроде вопроса чести: органическая химия давалась с трудом, поэтому хотелось этот барьер преодолеть. Отец, доктор химических наук, сумел найти себе хорошее применение в качестве лектора: читал лекции как в институтах, так и в представительствах крупных компаний «Bayer», «AbbVie», «NovartisPharma». Платили за лекции в таких компаниях прилично, но от командировок по многочисленным далеким регионам отец здорово устал. Последняя такая поездка пришлась на зиму и стоила ему серьезного гриппа, который едва не перешел в легочное осложнение. Слава Богу, он выздоровел, хотя стал слишком быстро терять силы. Примечательно, что когда я пыталась уговорить его укрепить иммунитет с помощью одного из фирменных лекарств, он отмахивался:
Мне же не всегда надо лечиться! Я уже принимал этот препарат.
Когда я показала инструкцию, в которой написано, что препарат необходимо употреблять по три курса с перерывами в несколько недель, и заметила, что сама точно так же его недавно принимала, он усмехнулся в ответ:
Ну и пей на здоровье!
Самое главное, впрочем, что следует сказать об отце, так это то, что он предан научной работе. Ему удалось многое узнать о биохимии клеточных мембран, от которой напрямую зависит усвояемость лекарств. Он добился того, чтобы ему разрешили внести результаты своих исследований в традиционный курс лекций. И все-таки отцу больше всего подходила спокойная домашняя научная работа.
Покорно сидя за учебниками и отцовскими статьями, я чувствовала, что попала в западню, потому что именно меня готовили к чтению лекций. Химические опыты и вовремя учебы вызывали у меня отвращение, хотя появляться в лаборатории после окончания института уже приходилось гораздо реже. Увлечься сложным материалом из фармацевтических публикаций я больше не могла и понимала, что одного лишь уважения к науке мне явно недостаточно для карьеры. Становилось все более ясно, что как исследователь я весьма посредственна и представляла хоть самый малый интерес для спонсоров и студентов лишь в качестве подчиненного ассистента при сильном руководителе вроде моего отца. Я могла лишь как попугай повторять слова однажды заученных курсов. Вполне возможно, что оппоненты поставили бы меня в тупик, задавая наводящие вопросы. А я, растерявшись во время подобной дискуссии, забыла бы что-нибудь важное и скомпрометировала бы теоретическую основу отцовской работы. Вести споры, как он, я совсем не способна. Положение было безрадостное!