Послушайте, я же понимаю, что у вас полно дел. А я не без рук и смогу о себе позаботиться. Правда Все нормально.
Савва смотрит на меня, не мигая. И его взгляд, как всегда, бесстрастен. Но те самые вибрации в воздухе отчетливо дают мне понять он раздражен и зол.
Я заеду завтра. Дождись, отрезает Комиссаров и, крутанувшись на пятках, шагает к двери.
А Владислав Сергеевич
Савва резко останавливается. Оборачивается ко мне вполоборота. Так, что становится виден его хищный профиль.
Он в заграничной командировке.
Понятно.
Действительно понятно, почему ко мне приехал Савва, а не тот, кто настоял на моей госпитализации. Интересно, Влад думает обо мне? Хоть иногда?
Ага. Думает. Откуда ты взялась на нашу голову? шепчу, поудобнее устраиваясь на подушке. Ну, ничего. Главное, чтобы он в принципе обо мне не забыл. А там, глядишь, у меня отрастут волосы, и я смогу ему хоть немного понравиться. О том, что будет дальше, я не задумываюсь. Возможно, потому, что это «дальше» в самом деле так далеко.
К утру следующего дня я понимаю, что Савва все же был прав. Еще один день в больнице действительно пошел мне на пользу. Конечно, я еще чувствую слабость и головную боль, но они не идут ни в какое сравнение с тем, что я испытывала вначале. К тому же меня наблюдали хорошие врачи. А это, как ни крути, исключает вероятность развития осложнений, которые вполне могли бы возникнуть, если бы я занималась самолечением. Так что когда за мной приезжает Савва, я искренне его благодарю.
Пустяки, отмахивается тот.
Нет. Вы же вполне могли пройти мимо. Но не прошли. Я это ценю.
Ты валялась без сознания в моем ресторане. Вряд ли бы я смог пройти мимо, даже если бы захотел.
Вскидываю ресницы и гляжу на его бесстрастную физиономию в раздумьях, уж не решил ли он пошутить? Впрочем, времени на раздумья нет. Как всегда занятой, Савва начинает меня поторапливать. Я плетусь за ним по красивым коридорам клиники. У вертушки он подхватывает меня под руку:
Там страшный гололед. Держись.
Спасибо.
Ноги и впрямь разъезжаются. Теперь уж я сама обхватываю его предплечье для надежности сразу двумя руками. Он большой, да. Но вовсе не из-за лишнего веса. Под моими пальцами каменно-твердые забитые в зале мышцы. Ну, кто бы мог подумать? Почему-то это совсем не вяжется с тем портретом, что я нарисовала в своей голове в нашу самую первую встречу. Так-то он мне виделся ничем не примечательным мужчиной средних лет. Из тех, что бреют голову, потому что рано облысели. Но теперь я понимаю, что, возможно, это его фирменный стиль, а вовсе не вынужденная мера.
Я что, грязный?
Нет.
Ты так на меня смотришь
Решаю, почему вы лысый, выпаливаю на одном дыхании. В обычно бесстрастных глазах мелькает смех. И это неожиданно тоже.
Давай так. Я отвечу на этот вопрос, если ты ответишь на мой.
Учитывая то, что я успела сто раз пожалеть о том, что вообще это брякнула, неуверенно пожимаю плечами. Савва указывает на огромный Cadillac Escalade, который занимает едва ли не два парковочных места сразу. В отличие от Влада, он водит сам. Я усаживаюсь на пассажирское сиденье. Комиссаров велит пристегнуться. С непривычки мне приходится повозиться даже с этим не требующим особых навыков действием.
Так вот, вопрос возвращает нас к беседе Савва, когда я уже, признаться, поверила в то, что он забыл о нашей беседе. Он тоже касается прически
Неудачный эксперимент, бормочу я.
Я так и подумал.
И все-таки он смеется. Ну, точно. Хотя внешне это никак не проявляется.
Теперь ваша очередь.
Я лысый потому, что бреюсь раз в два дня.
Да он просто капитан очевидность. Я фыркаю. Он же, ничуть не изменившись в лице, уверенно ведет машину. Остаток пути проходит в молчании. Я молчу потому, что боюсь сморозить очередную глупость. Почему молчит он не знаю. Да и не до этого мне совсем. Чем ближе к дому, тем сильней мой страх. Если честно, в больнице меня посещали мысли о том, чтобы съехать. Но по деньгам я не потяну съем квартиры, а значит, не о чем и мечтать.
В тесном дворике мы едва находим достаточно места, чтобы припарковать Escalade Саввы. С помощью его руки я выбираюсь наружу. На этот раз во дворе в кои веки пусто. Но в подъезде опять дым коромыслом. В мусоропроводе грохочут бутылки. Я вздрагиваю. Обхватываю себя за предплечья ладонями и замираю у новенькой двери.
Спасибо. Я забыла сказать вам спасибо
Так Владу же в голосе Саввы слышатся странные нотки, которые я, погруженная в страх, пропускаю мимо ушей. Мне так не хочется возвращаться в эту квартиру, что могу думать лишь об этом. Растерянно бормочу:
Ну да. Ключи у вас?
Комиссаров отодвигает меня в сторону и сам открывает дверь. Прежде чем войти внутрь, я зажмуриваюсь. Но даже на обратной стороне век прокручиваются картинки того, что здесь со мной произошло совсем недавно. Я чувствую, как внутри меня зарождается паника. Как она, становясь все сильней и сильней, накрывает меня с головой и утаскивает в пучину Из которой меня выдергивает тихий голос:
Та-а-ак. Понятно. Ну-ка, пойдем!
Глава 6
Я задыхаюсь. А он он за каким-то чертом принимается шарить в бардачке.
Дыши!
Не знаю, как это работает, но низкий тихий голос Саввы пробивается даже через шум крови в ушах. Он мне что-то настойчиво протягивает. Я опускаю взгляд.
Дыши в пакет. Ну же!
Кажется, так делают в американских фильмах, но я никогда не думала, что этот способ в самом деле работает. Он спятил? А впрочем, разве у меня есть какие-то другие варианты? Выхватываю пакет из его рук и делаю вдох. Пакет бумажный. Унылого коричневого цвета, он почему-то пахнет помидорной ботвой.
Первые секунды мне совершенно все равно, как это выглядит со стороны. Я хриплю, захлебываюсь, кашляю! Но постепенно, по мере того, как моя паническая атака начинает отступать, ко мне возвращается смущение. В конце я медленно опускаю пакет и абсолютно без сил утыкаюсь лбом в обтянутую мягкой кожей торпеду. А потом мне на спину, прямо между двумя сведенными вместе от напряжения лопатками, ложится чья-то рука.
Лучше?
Да. Извините. Мой голос страшно осип. Дайте мне еще пару минут.
И что?
Какой странный вопрос. Я заставляю себя сесть нормально и посмотреть на Савву.
И я уйду.
Туда? он вскидывает подбородок, указывая на дом. Я вздрагиваю всем телом, не в силах этого скрыть.
Нет. Это вряд ли. Я что-нибудь придумаю.
Например?
Пока не знаю, отвожу взгляд. Может быть, сниму комнату.
Савва чуть меняет положение тела, откидывается на спинку и, будто в раздумьях, трет ладонью лысину.
Можешь объяснить, почему ты так остро отреагировала?
Мне бы этого не хотелось, стараясь не смотреть на него, веду по запотевшему стеклу пальцами.
Как я тебе помогу, если не в курсе, какого черта с тобой происходит?
Мои пальцы замирают в одной точке. Конечно, я вполне могу отказаться от помощи и послать своего наставника куда подальше. Может, так даже будет правильно потому что его это совершенно не касается, так? Кто он такой, чтобы перед ним исповедоваться, и вообще Но, во-первых, прямо сейчас я не уверена, что смогу обойтись без помощи, во-вторых, он мне уже помог. И я никак не могу отделаться от мысли, что вроде как уже ему чем-то обязана. По крайней мере, быть чуточку сговорчивее.
Моих родителей убили вот так, ворвавшись в их дом. Думаю, в этом все дело.
Савва комментирует мои слова потоком отборной ругани. Он не такой холодный, как я думала. Скорее неразговорчивый и закрытый.
А где была ты?
У подружки.
Комиссарову хватает ума воздержаться от комментариев. От банальных, давно набивших оскомину слов. Но он осторожно берет меня за руку и легонько сжимает. Это действует на меня гораздо больше, чем любые слова. Кажется, еще немного, и я разревусь.
Ну, я пойду
Стой! У меня есть идея получше. Верни ключи.