Вероника Леонидовна Капустина
Шибболет
© Капустина В. Л., текст, 2021
© Геликон Плюс, оформление, 2021
От автора
Шибболет характерная речевая особенность, по которой можно опознать группу людей, своеобразный «речевой пароль», он выдаёт человека, для которого язык неродной. В переводе с иврита это слово означает «колос» или «течение». Этот библеизм, давно ставший и лингвистическим термином, отсылает к древней распре между галаадитянами и ефремлянами: «И перехватили Галаадитяне переправу чрез Иордан от Ефремлян, и когда кто из уцелевших Ефремлян говорил: «позвольте мне переправиться», то жители Галаадские говорили ему: не Ефремлянин ли ты? Он говорил: нет. Они говорили ему «скажи: шибболет», а он говорил: «сибболет», и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, закололи у переправы чрез Иордан. И пало в то время из Ефремлян сорок две тысячи». (Суд. 12:56) Ефремляне не могли произнести слово правильно, потому что в их диалекте не было звука «ш».
В молодости человек озабочен тем, как найти своих. Чем дальше, тем важнее становится хотя бы не допустить в свою жизнь чужих.
Стихи
I
«Согревая окно автобуса теплым пальцем»
п «На всей земле не топят»
«Мы кричали шепотом, мы любили»
«Печальный человек везде найдет печаль»
«Как будто множеством тяжелых атмосфер»
«А ветер всё сильней, а гул всё нарастает»
«Разлука наш большой воздушный шар»
«Наше лето сплошной бесплодный июнь»
«В Симферополе в спящем ночном аэропорту»
«Долгополый Каунас расцвета рока»
«Смотри, как все влюбленные смешны»
«Я люблю так давно, что уже повзрослели и те»
«В этом городе тесном, где все надоели друг другу»
II
«Что злость проходит, кто тебе сказал»
Уборка
«Так много печали в оранжевом цвете»
«Кончилось письмо, страница, строчка»
«Видишь не дальше носа такой туман»
III
«Чужой язык меняет голос»
«Дорогой кто угодно, за Ваше письмо»
«Влюблённый для друзей потерян потому»
«Сказав «Прощай», ты остаёшься жив»
«Поживём, пожалуй, молча и врозь»
«Бежать, бежать и остановиться»
«Я плыву из последних сил»
«Я бы жизнь провела»
«Над жизнью любой образуется туча»
«Ночные облака»
«Кто неотступно думает о ком-то»
IV
«Ты знал и нарушил. Ты сам виноват»
Солдат, учись свой труп носить
Борис Лапин «Песня английского солдата»
«Идёт по-прежнему война, кругом «зелёнка»»
«Мы для того и зиму пережили»
«Как диверсант на парашюте»
«Грозы патрулируют квартал»
«Северный ветер вылетает к нам на заданье»
Слежка
«Я персонаж, допустим Грэма Грина»
«Сжимается мир, теперь это наш двор»
«Последний же поцелуй достанется пустоте»
Последний поцелуй достаётся пустоте
Уильям Батлер Йейтс
«Вместо войны нам достался холодный цейтнот»
Счастье моё
из песни
«Похоже, дни неверно сочтены»
V
«У нас почти весёлые глаза»
«Когда мы выходили ночью в сад»
«Видя, как соображают они на троих»
«За то, что спят, когда тебе так больно»
«Всё состоит из времени, воды и пыли»
«Когда ты молча борешься с газетой»
«Прошлое очень подвижно. Оно спешит»
«По всякому сору, разбросанному по углам»
«Мы меньше того, что известно о нас»
«Мне нравится, что мы»
«Пора уходить, потому что мы больше не можем»
«Может, с нашей стороны ветер»
«Весло упало без весла»
«Ходите в планетарий. Там темно»
«Если бы раз в году время давало сбой»
«Ночь к нам войдёт и щебетом и лаем»
VI
«Я видела во сне»
«А старость подойдёт не изувером»
«Когда телефон-автомат пожирает время»
«Софи Лорен спит на плече у Карло Понти.»
Библиотека
«Декорация. В лиственной ложе автор»
«Крикливым клином улетают от нас туристы»
«Попробуй до конца додумать мысль «Я умру»»
«Тупо в кассу стоишь, в тоске добываешь справку»
Фотографии
«Сидела в кресле с ёлкой рядом»
«Когда вернулись Средние века»
«У соседей будет первое мая»
VII
«Ни о чем не думаешь, ни о ком.»
«Подобно лёгкому уколу»
«Не получается утонуть плыви»
«Запоминали всё куда бы мы ни шли»
Кораблекрушение
«И голубка больше мне не поёт зарю»
Una paloma blanca me canta el alba
Из песни
«Может, мне покажут мир, когда умру.»
Рассказы
Студент
Дожди шли и шли, тяжело, как отступающие войска. Страна проводила в никуда вереницу вождей и теперь редкими слезами и частыми дождями смывала следы их пребывания на земле. Уже месяц все учились правильно выговаривать слово Чернобыль и, кажется, поняли, что ударение следует делать на второй слог, а не на третий. Ожидания и надежды вырастали непомерные, как грибы после радиоактивных осадков. Все тронулось: леса, города и люди. Сергей Гладышев закончил институт.
Он не пошел ни домой, ни со всеми в общежитие, пить. Жизнь его уже давно устроилась тут, между бурым собором и серой рекой, самим названием призывающей себя отмыть. Только здесь последние пять лет было хорошо и уютно, только здесь хотелось кому-то показать плотный синий кусочек картона. Он ощущался в заднем кармане брюк при каждом шаге, пока Сергей шел до литфака.
Из проема дверь была всегда открыта, упором служил кирпич появилась Ирина. В дверях она с кем-то попрощалась, и очень почтительно. Широкая густая борода показалась в проеме и тут же спряталась. Иринины зеленоватые, как ягоды крыжовника, глаза остановились на Сергее. Она шла к нему. От слишком высоких каблуков и крайней худобы Ирина выглядела очень длинной и какой-то извилистой, как плетистое растение. Сергей всегда опасался, что она запутается в собственных ногах и упадет.
Ну что, студент? насмешливо спросила взрослая аспирантка. Закончил? Какие ощущения?
Тоскливые, ответил Сергей. И вообще, больше я не студент. Придумай другую кличку.
И лицо Ирины, и памятник великому педагогу с голубем на голове, и тополя на набережной серой реки все это казалось нарисованным акварелью «по мокрому», всегда так бывает после летнего дождя. Жизнь расплывалась на глазах.
Лето кануло, забылось начисто. Сергей куда-то ездил недели на две, откуда-то встречал на вокзале Ирину, наверное, с юга, потому что ее русалочьи волосы посветлели, бегал по утрам под моросящим дождем. И к концу августа, как-то утром взглянув в желтые глаза яичницы, он понял, что боится идти на работу.
Работа была там же, где учеба. Иначе Сергей и представить себе не мог и поэтому воспринял свое чудесное распределение как должное. Он знал, никто не верит, что его оставили на кафедре просто так, без блата. Тем не менее, так и было. Гладышев очень хороший студент. К тому же он знает язык, которого у нас на факультете никто не знает. Выучил практически самостоятельно. Заведующий кафедрой возлагает на него большие надежды. Вернее, на них и на Гладышева, и на язык. На нем говорят страны двух проснувшихся, бурлящих континентов, нам ли, тоже проснувшимся и бурлящим, не учить его!
А пока, с сентября, Сергей Михайлович Гладышев, почасовик, ведет на младших курсах французский. Девочки вынимают из сумочек зеркальца. Когда им надоедает оттягивать уголки губ к ушам и тянуться кончиком языка к кончику носа, выясняют у зеркальца, они ль на свете всех милее Аудитории с лингафоном Сергею дают нечасто диспетчер думает: преподаватель молодой, связки здоровые, и так справится. Стоит непрерывный гул. Вдоль ряда сдвинутых столов Сергей расставляет стулья, подсаживается то к одному, то к другой, слушает. Говорит хорошенькой Саше Ткаченко, в очках в модной оправе:
Смотрите на мой рот.
Она с преувеличенным интересом поправляет очки, придвигается близко-близко, морщит лоб и впивается взглядом в рот Сергея Михайловича, вернее, даже в нос, мол, звук-то носовой! Сергей смущается, студентки ложатся на столы от хохота.
Никаких эротических переживаний у него не вызывают эти розовые, вишневые, малиновые губы, эти рулады, это заднеязычное воркование. Это и не губы вовсе это часть речевого аппарата, и его, аппарат, надо приучить к чужому языку за месяц с небольшим, который так и называется «фонетический месячник». Сергей-то в свое время привык очень легко. О, какое это было удовольствие! Даже мышечная усталость лица, даже головная боль после двух часов фонотеки казались ему приятными. Та головная боль сделалась естественной, как нормальная усталость после хорошей прогулки. Сейчас боль была тревожная, с завываниями, будто в голове что-то перегорело, и включилась сигнализация.