Я успокаивающе потираю белую полоску на ее лбу.
Ты можешь сегодня отдохнуть, бормочу я ей. Срываю пучок травы у наших ног и растираю ее теплое, влажное тело. Замечаю, что Леандр ненадолго прерывает свою тренировку и смотрит на нас. Я почти уверена, он рассердится, что я ухаживаю за его лошадью, но он ничего не говорит и снова посвящает себя упражнениям. Не знаю, радоваться мне или расстраиваться по этому поводу. Элора могла бы подхватить воспаление легких, если бы он оставил ее промокшей!
Вот и все, шепчу я лошади, расчесывая пальцами ее мокрую коричневую с белыми прядями гриву. Мне приходится сдерживать себя, чтобы не заплести несколько кос: это наверняка не понравилось бы Леандру. Хотя, наверно, это было бы довольно красиво Или, возможно, мне понравилось бы дразнить его.
Сними с нее уздечку, замечает Леандр.
Я вздрагиваю. После того, как целый день я слышала только его ворчание, думаю, не кажется ли мне, что он говорит со мной добровольно, без необходимости отвечать на какой-то мой вопрос!
Когда я поворачиваюсь, он смотрит на меня. Он непостижим, и при всем желании я не могу угадать, что происходит у него в голове. Но какая-то часть меня хотела бы этого. Часть меня хочет знать, что он думает, смотря на меня, когда я вымокла, голодна, да еще мои волосы ужасно спутаны. Наверняка я представляю собой жалкое зрелище.
В старой жизни моей внешности часто делали комплименты, хотя я всегда держалась на заднем плане. Эти слова ничего для меня не значили, и мне приходилось выдавливать из себя благодарную улыбку. Было бы то же самое с Леандром?
Она не убежит, добавляет Леандр, когда я не двигаюсь с места. Но она лучше ест без уздечки. По крайней мере Элоре не стоит ложиться сегодня спать голодной.
Я игнорирую зияющую дыру в животе и снова поворачиваюсь к кобыле. Она откидывает голову назад, когда я тянусь к ее затылку.
Хо, бормочу я, притягивая ее морду ближе. Я почесываю ее лоб над пятном и медленно забираюсь пальцами выше, чтобы попробовать снова. Как можно осторожнее я снимаю с нее уздечку. Хорошая девочка.
После того как я кладу уздечку на седло, я встречаюсь взглядом с Леандром. Он смотрит на меня, склонив голову, будто отчаянно пытается разгадать загадку. Однако на этот раз в выражении его лица нет резкости и недовольства. Мне бы очень хотелось свернуться под его взглядом, но я выпрямляю спину. Его волосы, мокрые и черные, прилипают ко лбу и вискам, и капли дождя непрерывно капают с кончика носа и подбородка.
Обычно никто к ней не прикасается, кроме меня, говорит он, ни на секунду не отводя от меня взгляда. Я был готов поспорить, что она ударит тебя или укусит.
Я закатываю глаза.
Как мило, что ты меня предупредил, рычу я. Но мы справились. Спасибо за участие.
Он пропускает мимо ушей мое язвительное замечание.
Ты разбираешься в лошадях? спрашивает он.
Я киваю.
Когда я была младше, у меня был белый мерин.
Что с ним случилось? Он умер?
Не в силах ничего с этим поделать, напрягаюсь при его вопросе.
Нет. Но в один момент он перестал быть моим. И я ничего не могла с этим поделать.
Леандр хмурится и выглядит так, будто хочет задать мне еще один вопрос, но потом моргает и снова посвящает себя своим упражнениям. Я почти разочарована. Разговор с ним о повседневных вещах пусть даже на короткое время заставил меня забыть о других моих заботах. Но теперь мои мысли вращаются вокруг Акандо, мерина, на котором я научилась ездить верхом и с которым провела большую часть своей юности. Пока у него не появился новый владелец.
Я впиваюсь ногтями в ладони, отчаянно пытаясь сохранить самообладание. Почему я тогда молчала и делала вид, что не возражаю? Это был худший день в моей жизни, когда мне пришлось смотреть, как его куда-то уводят из стойла. Но еще хуже было то, что потом я видела его каждый день. Каждый раз, когда входила в конюшню, он вытягивал голову из нового стойла, и тут же мягкий взгляд его синих глаз останавливался на мне, будто он ждал, что я подойду к нему, оседлаю и мы поедем куда-нибудь. Но я этого не делала.
Потому что каждый раз мне приходилось напоминать себе, что он больше мне не принадлежит.
Слишком часто я мирилась с чем-то, думая, что все равно ничего не смогу изменить. Часто это бывали лишь мелочи. Даже когда у меня забрали Акандо, я молчала, заставляя себя улыбаться и выглядеть спокойной. Я сложила руки, надеясь, что все это послужит высшей цели. Однако до сих пор не знаю, как должна выглядеть эта цель.
И я устала ждать, что пойму это.
Даже во время нападения на нашу карету я ничего не сделала, надеясь, что у кого-то уже есть план. Только когда мои спутники стали умирать один за другим, я поняла, что ничто не уладится само собой. Что нет никакой высшей цели. Только я могла спасти себя. Только я могла решить, что для меня лучше.
Я закатываю рукава рубашки выше локтей и отламываю одну из сухих веток, почти такой же длины, как моя рука.
Я ничего не могла сделать. Мне пришлось наблюдать, как наши солдаты, хотя и храбро сражаясь, не смогли противостоять закаленным в боях противникам. Никогда больше мне не придется испытывать это чувство беспомощности.
Я решительно покидаю защитный навес из листьев и шагаю под дождь к Леандру. Он останавливается и разглядывает меня, подняв брови. Тот же взгляд, что я видела все эти годы, когда осмеливалась протестовать.
Ты девушка. Что ты знаешь? Сядь на свое место и улыбайся.
Я невозмутимо встречаю его взор.
Научи меня.
Он хмурится.
Что ты имеешь в виду?
Кивком головы указываю на оружие в его руках.
Обращению с мечом.
Он смотрит на меня, словно я совсем потеряла рассудок.
Возвращайся под дерево. А то простудишься.
Научи меня, повторяю я без намека на мольбу.
Вздохнув, он отворачивается и оставляет меня стоять, чтобы продолжить упражняться. Но вместо того чтобы забраться обратно под дерево, я встаю перед ним.
Ты уже совсем промокла, бросает он с раздраженным вздохом.
И это я снова оставляю без комментариев. Я не чувствую ни дождя, пропитавшего одежду, ни холодного воздуха приближающейся бури.
Почему? спрашивает Леандр, когда понимает, что я не откажусь от своего плана.
Потому что я больше не хочу чувствовать себя беспомощной, отвечаю я, но это только половина правды.
Потому что я хочу доказать, что могу больше, чем просто оставаться всю жизнь в тени. Потому что у меня наконец появился шанс жить собственной жизнью. Жизнью, полной свободы выбора, которую никто у меня не отнимет.
Леандр кривит рот.
Но ты понимаешь, что не сможешь наверстать упущенные годы тренировок только потому, что я покажу тебе, как держать меч?
Я киваю.
Я не ожидаю, что смогу побить настоящего мечника, делаю насмешливый поклон в его сторону, на что его глаз раздраженно подергивается. Но то, что я не умею держать меч, не означает, что враги оставят меня в покое. Не каждый воин сражается с честью и щадит безоружных.
Кажется, проходит вечность, за которую Леандр оглядывает меня с головы до ног и, наконец, кладет меч обратно в ножны. Затем подходит к дереву, под которым я оставила седло. Я тяжело сглатываю, когда думаю накричать на него: почему он оставил меня стоять под дождем? Но прежде, чем слова успевают слететь у меня с языка, он возвращается с тремя кинжалами и останавливается передо мной.
Мой меч слишком тяжел для тебя, говорит он. Я тоже едва мог поднять его в течение первых нескольких месяцев, не говоря уже о том, чтобы управлять им. А ветка не может быть адекватной заменой. Так далеко не уйдешь.
Я молча таращусь на него и почти задыхаюсь, когда в его глазах появляется мягкое выражение, позволяя золотым искоркам радужки сиять.
Ты права, наконец бормочет он, и я задерживаю дыхание. Мы на войне. Просто потому что ты не умеешь владеть оружием, не значит, что тебя пощадят, мягкое выражение исчезает с его лица. Мне тоже пришлось наблюдать, как убивают женщин и детей. Вот почему я слишком хорошо знаю беспомощность, о которой ты говорила.