– Не пускает, – сказал Капитан. – А откуда же приток воздуха?
– Может, есть где‑нибудь невидимое окошечко или вентилятор? – предположил Библ.
Капитан молча обошел предполагаемое пространство «колбы», всюду пробуя плотность стен, и всюду стена прогибалась и снова натягивалась.
– Крепко заперли, черти.
– Может, рванем излучателем? Кажется, подходящий случай.
– Едва ли. Лучше подождем. – Капитан еще раз оглядел их прозрачную клетку. – Действительно, колба. Интересно, на чем же мы спали? На этих воздушных подушечках?
Постели, ставшие уже креслами, по‑прежнему едва просматривались. Отсутствие материальности, вещественности, а главное, цвета раздражало, и Библ не преминул заметить:
– Почему они игнорируют цвет? Если бы кресла, скажем, стали голубыми, а стены – розовыми, потолок побелел, а пол…
Фраза оборвалась. Библ буквально онемел от неожиданности. Стены мгновенно порозовели, висевшие в воздухе кресла словно выкрасили ультрамарином, а облачко, затенявшее потолок, стало молочно‑белым. Только «недокрашенный» Библом пол оставался по‑прежнему зеленой прозрачной пленкой.
– Н‑да, – сказал Капитан.
Библ молча сел в голубое кресло без ножек, подпрыгнул на нем, промял, утонул.
– Неплохо. Любопытно, как это достигается?
– Просто это достигается. Проще простого. По щучьему веленью, по моему хотенью. – Капитан с таким же удобством уселся напротив. – Стола только не хватает.
И мгновенно возник стол. Стеклянно‑матовый на вид, прямоугольный по форме, только без ножек, как и кресла.
Просто в воздухе между ними повисла доска.
– Ну, если мы попали в сказку, так и будем вести себя по‑сказочному, – сказал Капитан. – Лично я выпил бы что‑нибудь горячительное.
– И я.
На столе прямо из воздуха материализовались два странных бокала с вмятинами для пальцев, наполненные густой розоватой жидкостью. Библ попробовал: вкусно. Выпили. И сразу же мысль приобрела особенную ясность, движения – легкость, а зрение – остроту.
– Хорошо! – крякнул Капитан. – Может быть, еще что‑нибудь пожелаем?
– Я бы пожелал увидеть волшебника.
Никто не появился.
– Может быть, в их лексиконе нет слова «волшебник»? – предположил Капитан. – Тогда скажем так: кого‑нибудь из тех, кто поместил нас сюда и выполняет наши желания.
– Я здесь, – откликнулось у обоих в сознании.
Телепатический зов донесся с другой стороны, и, обернувшись, они увидели меднокожего гедонийца в синих плавках и рубашке из тончайшей шнуровки, если это нитяное сооружение можно было назвать рубашкой. Шнурки тесно прилегали к телу на расстоянии нескольких сантиметров один от другого и ничем не скреплялись. Чему они служили? Защите от жары и солнца? Но они не могли защищать ни от температурных колебаний, ни от солнечной радиации.
– Вы ошибаетесь: они создают тончайшую воздушную прослойку желаемой температуры. Сейчас она значительно ниже температуры воздуха.
– Но многие из вас ходят голыми, – проговорил Капитан.
– Только дети.
Говоривший или, точнее, передававший свои мысли гедониец был так же юн, высок, атлетически сложен и красив, как и его соплеменники в одних плавках. Лишь глаза его светились более глубокой и умной мыслью, да и губы, как показалось Библу, складывались в подобие улыбки.
– А сколько тебе лет? – спросил он.
– Три года.
Стараясь даже мысленно не выказать удивления, Библ задал еще вопрос:
– Когда же у вас становятся взрослыми?
– Я уже взрослый.