О, вот и следующий на очередь домой, улыбнувшись, сказал Нейтон. Пути домой я не помню, помню мы оказались у моей двери, и Алекс с Нейтоном меня держали за руки на своих плечах, дверь открыла моя мать, и с неким удивлением смотрела на меня пьяного почти в хлам.
Принимайте! сказал, смеясь Нейтон и мать меня потянула к себе.
Дальше я снова ничего не помню, кроме того, как я лег спать, и как смотрел на уходящую из комнаты мать, которая что-то недовольно сказала. В глазах все вертелось, это называется «словить вертолет», в глазах все вертится, и чем дольше смотришь на одну точку, тем сильнее все вертится кругами, и удваивалось, утраивалось, я кое-как я смог уснуть. Так я в первые сильно напился, и в этом не было ничего кайфового, совершенно ничего, особенно под конец.
С первым сильным опьянением на утро пришло и первое в моей жизни похмелье. Я проснулся с ужасным чувством сухости во рту, напившись воды, я очень захотел есть, я поел, и меня сразу же вырвало, голод никуда не ушел, и я поел снова, и меня опять вырвало, я понял, что пытаться даже не стоит. Мне никогда и никто не объяснял, что такое похмелье, и когда это состояние пройдет. У меня тряслись руки, болела голова, я жутко хотел есть и пить, хотя бы пить было можно и от этого меня не тошнило. Я дал себе слово никогда не напиваться, это было ужасным чувством, и я чересчур рано его познал, хотя, возможно, это было даже хорошо, лучше раньше, чем поздно. Отец был в командировке, утром он мне позвонил:
Что ты пил?
Литр крепкого пива, я не ожидал, что меня так развезет.
Как себя чувствуешь?
Плохо.
Так будет всегда, сначала весело, а потом ужасно, это того не стоит.
Мне даже не было весело.
Ну вот, тем более. Я надеюсь, ты усвоил урок.
Еще бы.
Ладно. Больше пей воды, кефира, чая, станет немного легче.
Я купил себе две пачки самой мятной жвачки, и, таким образом освежая себя, я прожевал их весь день, и к вечеру отошел, наконец поел и набрался сил. Пить много это ужасно, я думал, что сойду с ума от похмелья, когда мое состояние пришло в норму, я был счастлив как никогда, и не хотел его терять.
Я благодарен отцу за его методы воспитания, лучше слов нет ничего, я все понимал и осознавал, тем более, учась на своих же ошибках, мать могла накричать и устроить разборки, это делало только хуже, а отец спокойно все объяснял, и я реально задумывался и делал выводы, это работало. Я часто слышал от друзей истории, как родители их били, как наказывали, лишали прогулок, интернета, телефона, и, как им казалось, что это поможет, но это только злило, а запретного хотелось еще сильнее, их методы делали только хуже, создавали обратный эффект. Разумеется все индивидуально, у каждого свой уровень понимания, но все же лучше пытаться решить все без конфликтов, стать для своих детей больше друзьями, чем просто родителями.
Я стал звонить Алексу, он не отвечал, мне позвонил Ден.
Ну как ты?
Утром было намного хуже.
Понимаю, я сам думал, что сдохну, мне этого хотелось утром больше всего.
Лучше нам так много не пить.
Согласен. Слушай, я снова на 17-ом доме, подкатывай сюда, тут все, кто был с нами вчера, снова будем пить.
Тебе разве вчера не хватило?
Ну, перебрали мы, бывает. Сегодня такого не будет, мы немного.
Нет, мне даже противно алкоголь видеть, меня точно там вырвет. Давай лучше прогуляемся на свежем воздухе, зачем тебе эти старшики, у них кроме разборок и девок ничего нет на уме.
Ну, не знаю, мне с ними нравится. Это у тебя есть старший брат, ты можешь с ним тусить, а у меня из старших никого, только наши дворовые беспредельщики, которые пьют и сходят с ума.
Я своего брата почти не вижу.
Ну все равно, видишь же.
Ладно, Ден, а Алекс с тобой?
Нет, его наказала мать, отобрала вообще все и не выпускает из дома, я заходил за ним.
Жесть.
Да ладно, пару дней под арестом посидит и выйдет, как из заключения, рассмеявшись, сказал Ден.
Ну да. А твоя мать что сказала?
Да ничего такого, я принял холодный душ и лег спать. А твоя? Мне рассказывал Нейтон, как они тебя передали твоей, это смешно.
Ну, тоже ничего особо не говорила, поорала немного.
Ну это хорошо. Кстати, сегодня ночью пацаны собираются обчистить небольшой супермаркет на окраине их района, им нужны ребята помладше, чтобы тихо и аккуратно в него залезть. Я буду пробовать залезть, хочешь со мной?
Ты серьезно? Если поймают это конец.
Да брось ты, там никого нет и темно ночами, просто нужно тихо подойти и залезть через крышу, там люк со слабым замком, я открою магазин, а старшие его обчистят и все. Юн услышал сегодня, как продавщица обмолвилась о том, что сигнализация сломана и ее сделают только через несколько дней. Плевое дело.
Зачем это тебе?
Уважение старших и защита, потом еще мне спасибо скажешь, когда они будут за нас проблемы решать.
По воровской дороге пойдешь?
Ой, ладно, давай, на связи короче. Звони завтра, если передумаешь.
Он скинул вызов, я поник. Ден всегда спешил взрослеть и быть рядом со старшими для него было необходимым, он в некоторых моментах проявлял себя, как вполне взрослый парень, но в некоторых, был глуп, как младенец. Как он мог согласиться на ограбление я ума не приложу, он очень изменился, когда стал близко общаться с Юном и его компанией. Я чувствовал, как наша с ним дружба уходит в небытие и как ему дороже быть с Юном, а не со мной.
На следующий день я увидел Дена и Алекса. Алекс был подавленный, Ден шел, хромая, но с улыбкой.
Вчера все получилось, шепнул мне Ден. А ты не захотел пойти со мной, я же говорил тебе, что это будет легче простого.
Что вы там взяли?
Самое главное: выпивку, сигареты и всякие приколюхи, сладости, жвачки.
Ну, круто.
Еще бы, я бы поделился с тобой, но пока мы все наворованное спрятали, нельзя палиться.
Понимаю. Алекс, ты чего молчишь, как дела?
Да так, мать давит на меня, выносит мозги, она учуяла запах, и таблетки от запаха не помогли.
Наверное, мы слишком много выпили, рассмеявшись, сказал Ден.
Очень смешно, это все ты со своим: у меня же день рождения раз в году, недовольно сказал Алекс.
Вот он, наш герой. пойдем пообщаемся. сказал подошедший внезапно Юн.
Ден подошел к Юну, а за ним и Алекс, а я не желал к нему подходить и, ловя косые на мне взгляды Юна, они стали о чем-то активно шептаться. Ден и Алекс стали больше проводить время с Юном, я же был не в теме и, зная, что Юн промышляет преступлениями, презирал его, это было видно по мне. Мне хватило встреч с полицией, и я знал, что это к добру не приведет, я не хотел быть рядом с Юном, а Ден хотел, и тянул за собой Алекса, а тот был не против, он с Деном находился больше, чем со мной, в той же школе, они же из одного класса и, кроме этого, Ден умел влиять.
Я отдалился от всех, с кем я рос, никого не осталось. Идя по школе, мне кивал Юн с его одноклассниками, и рядом с ним стоявшие Ден и Алекс, они знали, что я не подойду к ним, считая меня чересчур правильным что ли, добрым, спокойным. Они смотрели на меня с неким недоумением и пренебрежением. Я не держал на них зла, я стал отдаляться от них раньше, чем они от меня, не хотя, но чувствуя это. В последние месяцы я был с ними только ради спасения от одиночества, и они это понимали, хоть и не подавали вида. Я был с ними также из-за ностальгии, ведь мы были единым целым, настоящими лучшими друзьями, всегда вместе и всегда друг за друга, но это было будто в прошлой жизни, которая в один момент умерла.
Мы пошли дальше, но разными дорогами, и остались просто хорошими знакомыми, было неприятно, но исправить это было невозможным, и дело было скорее во мне, я изменился. Я стал отстраненным, замкнутым, и испытывал полное отчуждение ко всему, чем раньше жил. Моя мать это заметила, я стал больше проводить время дома в апатии и одиночестве и рассказала это психиатру, который меня лечил от гиперактивности, и тот принял меры, выписав препараты помощнее, чем обычно, которые стали влиять на психику. В 14 лет я уже плотно сидел на таблетках, поначалу с ними было лучше, но со временем становилось хуже и началась вечная стадия, когда мне таблетки убавляли, добавляли или меняли. Мое состояние менялись в день по множеству раз, от самого дна до звезд, от полной депрессии до эйфории, хотя чаще всего мне было просто никак.