Он нервно дернулся, лицо странно сморщилось.
Да нечего на меня смотреть! вскричал Сирота. Неужели не ясно, что меня это убивает!
Что убивает? спросил я.
Вредина сплюнул под ноги.
Господи! Сборище идиотов!
На себя посмотри, отозвался Умник.
Ей-богу, парни, если бы не обстоятельства, я бы ни с одним из вас даже в одну выгребную яму срать не стал.
Хочешь встать и уйти?
Ты прекрасно знаешь, что я не могу, нетерпеливо ответил Вредина, покачивая коротенькой ножкой.
Умник хотел возразить, но в это время за дверью раздался странный скрежет, а затем громкий душераздирающий визг, будто резали свинью.
На этот раз никто не отреагировал. Мы начали привыкать.
В пылу спора про Сироту как бы уже и забыли, чему парень был только рад. Он уселся на полу, обхватив руками колени, и смотрел на грязную стену, с удовольствием предавшись мрачным мыслям.
Выше голову, парень, сказал Любовник. И телочки к тебе потянутся.
Точнее, к твоему кошельку, заметил Вредина.
Плевал я на ваших телочек, буркнул Сирота, шмыгнув носом. Все равно я скоро сдохну.
Он достал из кармана пачку смятых листов, разгладил их и начал читать. Не так, как Стратег. Медленно, часто запинался, и ни разу не поднял глаз. Но мы слушали.
ЗИМНЕЕ БОЖЕСТВО
Вечером неожиданно ударил сильный мороз. Метель сначала по-волчьи щелкала зубами, потом завыла, как убитая горем женщина.
Иван при свете керосиновой лампы читал книгу. Я лежал на лавке. В печке трещали дрова. Друг со злостью посмотрел в окно.
Ах, чтоб тебя! Скоро крышу унесет.
Посмотри, сколько там, сказал я.
Иван подошел к окну, взглянул на уличный термометр.
Да тут хрен разберешь! Стекло все в узорах. Черт
Что?
Термометр ветром сорвало.
Ничего себе
Да ты погляди, какие заносы!
Успокойся. Зима и есть зима. В первый раз, что ли?
Иван сел за стол.
Что-то не помню такой зимы, проворчал он, почесывая шею под воротом вязаного свитера. Снаружи минус сорок, если не больше.
Ну и чего? Здесь-то тепло.
Он погладил бороду. Взгляд стал задумчивым.
Кажется, один раз была такая зима. Лет тридцать назад. Я еще маленький был. На улицу носа не высунуть отвалится. Неделю потом снег разгребали.
И сколько длилось это веселье?
Сутки, Иван странным взглядом посмотрел в окно. Такая метель больше одной ночи не длится.
Ну, вот видишь
Иван нахмурился.
Помню, двоих тогда в лесу нашли. Ребятишек. Мальчика и девочку. За руки держались.
Я сел, пораженно глядя на серьезное лицо друга.
Детей? Какого дьявола они потащились в лес ночью? В такой мороз?
Из дому сбежали. Отец их бил по пьяни. Они уже много раз убегали, и всегда возвращались. А в тот раз
Замерзли?
Иван посмотрел на меня.
Их волки растерзали, сказал он. В клочья.
В дверь постучали.
Нахмурившись, Иван вышел в сени. Открыл дверь. Дохнуло холодом. Послышался оглушающий рев вьюги.
Матерь божья! воскликнул он. Алексей! Выйди, погляди!
В сенях стояли соседские дети. Даша и Женя. Отец их два года назад умер. Допился. Марии Ивановой, их матери, помогали всей деревней каждый чем может но все равно бедной женщине приходилось несладко.
Потому я забеспокоился, увидев с ног до головы усыпанных снежной крупой ребятишек.
Что случилось? спросил я.
Женя (его нос и щеки были отморожены, брови заиндевели) взволнованным голосом ответил:
У нас в доме холодно. Мы печь растопить не можем.
Мы с Иваном переглянулись.
Разве у вас нет дров? спросил я. Мы же вашей матери еще летом пять кубов заказали.
Всей деревней скидывались, кивнул Иван. Я сам видел, грузовик приезжал.
Сарай снегом занесло. Мы дверь откопали, а ее заклинило. Нас мама к вам послала может, вы дадите?
Я посмотрел на Ивана.
Кто пойдет?
Я, ответил Иван. Посмотрел в окошко. Отнесу Маше дрова, потом вернусь и
Я отведу ребятишек к маме, закончил я. Ты, пока дрова отнесешь, до костей промерзнешь.
Иван кивнул.
Он надел под свитер жилетку, надел куртку на меху, нижнюю часть лица обмотал шарфом. Захватив лопату, перекрестился и нырнул в метель. За завесой снега я тут же потерял его из вида. Иван что-то крикнул. Из-за воя вьюги я не расслышал.
Я велел детям сесть за стол. Поставил на плиту чайник. Пока кипятилась вода, собрал для Марии котомку: буханку хлеба, консервы, баночку с солью, пачку чая, упаковку спичек.
Отнесешь матери, сказал я Жене.
Ой, зачем вы начала Даша. Я погладил ее по голове.
Русские люди должны друг другу помогать.
Она улыбнулась.
Я вспомнил мальчика и девочку, которых тридцать лет назад нашли в лесу растерзанными.
Пурга за окном пронзительно взвыла. Даша, вздрогнув, испуганно посмотрела в окно.
Не бойся, сказал я. Это ветер.
Даша дико взглянула на меня.
Там снаружи кто-то есть, прошептала она. Кто-то ходит. Кричит.
Никого там нет.
Но мое сердце от этого воя учащенно забилось.
Я напоил детей горячим чаем. Иван не возвращался.
Скоро он вернется? спросил Женя.
Скоро, ответил я. А сам подумал: «Где его черти носят?» Выкурив сигарету, я встал.
Сидите здесь. Схожу проверю.
Голос мой звучал спокойно.
Через пять минут я, укутанный с головы до ног, вышел наружу, сжимая в руках ружье.
Мои нос и щеки сразу онемели. Через несколько секунд я практически не чувствовал лица. В глаза били хлопья снега. Вглядевшись в пургу, я увидел следы Ивана. Цепочка уводила за угол избы к сараю.
С трудом преодолевая сопротивление ветра, пошел по его следам. Наст был твердым как лед.
Я повернул за угол и застыл на месте.
В десяти шагах от сарая лежал Иван. Снег под ним порозовел от крови, она все еще хлестала из разорванного горла. Вокруг были разбросаны дрова.
Иван! закричал я.
Во тьме сарая загорелись красные глаза. Из мрака вышло нечто.
Я остановился, с ужасом глядя на него. Никогда раньше не видел ничего подобного.
Чудовище размером с молодого теленка. Кажется, у него не было шеи. Покрытое темно-зеленой чешуей тело сразу переходило в маленькую круглую головку. Рубиновые глазки горели на плоской морде с крючковатым носом, похожей на сморщенное лицо злобной старухи.
Вся его туша была в нездоровых пятнах цвета гноя.
Чудовище угрожающе двинулось на меня. Я отступил, взведя один курок.
Диковинный зверь положил на труп Ивана трехпалую когтистую лапу. Уставился на меня рубиновыми глазками с вертикальными зрачками, в которых я увидел древнюю ярость. Словно оно говорило: «Не трогай. Это мое». Его когти, раздирая одежду, погрузились в живот Ивана.
Слезь с него, тварь! закричал я.
До сих пор не понимаю, зачем начал кричать. Нужно было сразу стрелять.
Монстр раскрыл пасть, полную мелких острых зубов. Из пасти валил пар.
Чудовище завизжало. Потом завыло как вьюга. Вот что испугало Дашу.
Оно бросилось на меня.
Падая на спину, я выстрелил. Пуля отскочила от его твердой чешуи, не причинив никакого вреда.
Зверь тяжелой лапой вдавил меня в снег. Когти впились в плоть. Я захрипел. Горлом хлынула кровь.
Надо мной нависла уродливая, похожая на гротескное человеческое лицо морда. Из пасти дохнуло невыносимым жаром.
Секунду я заворожено смотрел в его древние, полные лютой злобы глаза.
Чудовище потянулось зубами к моему горлу.
Я взвел второй курок. Поднял ружье, которое, казалось, весило тонну Сунул ствол в его пасть. Спустил курок.
Древний зверь содрогнулся массивной тушей
Возмущенный, полный ярости визг.
Чудовище будто взорвалось изнутри. Полетели ошметки внутренностей. Брызнуло горячей, пахучей зеленой жидкостью. Брызги попали мне на лицо. Я закричал, чувствуя, как шипит и плавится кожа. Потянуло запахом горелого мяса.
На несколько минут я потерял сознание. Очнувшись, с запоздалым ужасом понял, что не чувствую боли. Вообще ничего не чувствую. Я замерзну насмерть, истекая кровью. И мой труп, как и труп Ивана, найдут только весной
А детишки сидят в избе. Обмирая от страха, слушают вой пурги за окном.