В тумане Морган пробирался наощупь, осаживая коня, который вздрагивал от таинственных шорохов.
Мертвый Лес оживал.
Туман рассеивался, и из глухого полумрака выходили обитатели Леса. Мертвецы в камзолах вели на поводках скелеты собак. Покрытый шерстью человек с волчьей головой, стоит на коленях под кустом, зубами рвет вопящего младенца. Плачущая девочка в изорванном платьице ее изнасиловали и зарезали в этом Лесу.
На тропу вышли призраки рыцарей, погибших на турнире. Среди них Морган различил Сигурда, Хтона, Ламберта. Вальмон и Ярослав тоже были здесь. Скалясь, призраки тянули к нему содранные до костей пальцы. Конь встал на дыбы, вращая глазами, из пасти шла пена.
Морган, с трудом усмирив коня, сказал:
Я один из вас.
Он поднял меч, обагренный кровью Королевы. Рыцари остановились, будто наткнувшись на стеклянную стену.
Сибилла мертва, объявил Морган. Вы свободны от любви к ней.
Рыцари расступились. Морган тронул поводья.
Скачи! крикнул он коню. Скачи во весь дух!
На холме Морган остановил коня. Оглянулся.
Мертвый Лес исчез вместе с населявшими его беспокойными духами. Осталась голая пустошь. На месте Черного Замка зияли провалами сирые развалины.
Дождь перестал. Небо очистилось. На землю пролились струи солнечного света.
Морган спешился. Воздел к небу руку с мечом. Прошептал:
Королевство спасено.
Закрыв глаза, Морган вновь вызвал в памяти образы погибших врагов, которые могли стать его друзьями: Сигурд, Вальмон, Хтон, Ярослав, Ламберт.
И еще одно лицо Короля Эрика. Король улыбался.
Морган выронил меч. Пал на колени. Рухнул лицом вниз и тотчас умер.
Лицо его сморщилось. Волосы поседели. На земле лежал глубокий старик.
Закончив, Стратег отложил листы на столик, сцепил пальцы на животе и оглядел наши лица.
Вердикт?
Вредина, поболтав ножками, сказал:
Полное говно.
В коридоре оглушительно хлопнуло дверью. Все подскочили на месте, кроме Стратега и Умника. Ну, и Сироты. Парень со дня на день ожидал конца света, так что в него хоть из пушки пали. Вы могли пинать его три часа, он бы не пикнул.
Больше всех перепугался Вредина. Наверное, еще и воздух испортил. Трусливый он был и наглый, как тюремный «петушок».
Умник презрительно сощурился.
Чего испугались, придурки? Прямо на каждый звук реагируете. Как животные.
Не помню, чтоб здесь раньше хлопали двери, заметил Любовник. Вроде все заперто.
И с чердака задуло, сказал Вредина нарочито бодрым, хотя и дрожащим, голосом. Он поглядел на потолок.
Ну так что скажете? спросил Стратег.
Все загалдели, перебивая друг друга. Даже Сирота оживился, и странным образом его пищащий голос звучал громче остальных.
В этой какофонии нельзя было разобрать ни слова, не говоря уже о смыслах и целях. Даже демоны в аду не устраивали такого шума и гама. Господи, что за мерзкая компания!
Стратег грохнул кулаком по подлокотнику кресла и заорал:
ТИХО!
На этот раз притих только Простак, а все остальные продолжили оживленную дискуссию. Пришлось нашему доминантному самцу встать и дать каждому затрещину.
Я услышу сегодня конструктивные замечания, или нет? Стратег снова сел в кресло-качалку, словно на трон, и оно под ним не качнулось. Блин, как он это делает?
Да, вот каким я хотел быть. Мужчиной, который везде чувствует себя хозяином, не тушуется, всегда купит лучшие запонки. Стратег, несомненно, никогда не натыкался в темноте на стул или диван, брился аккуратно и тщательно, без порезов.
Я не согласен с коллегой. Мне, в общем, понравилось. Я даже приятно удивлен. Это не то, чего я ожидал. Не думал, что ты пишешь фэнтези.
В этом и проблема, вмешался Простак. Я не вижу здесь тебя.
Это скорее похвала, чем ругань, заметил Умник, поправляя на носу очки. У него хватило фантазии выдумать всю эту ерунду, но при этом чувствуется, что Стратег сказал что-то важное.
Знать бы еще, что, хмыкнул Вредина.
Ладно, ребятки. Стратег взглянул на часы. На сегодня расходимся. Обсудим все в следующий раз.
Если доживем, пробормотал Сирота.
Все встали. Вредина поставил подножку проходившему мимо Простаку, и тот полетел кувырком вниз.
Мы один за другим вышли в темный коридор, спустились по скрипучей лестнице с хлипкими перилами и вышли в осенний вечер. Сразу зарядил дождь. Небо затянуло тучами, полыхнула молния.
Подняв воротник куртки, я поплелся вдоль светящихся витрин и автобусных стоянок. Дома меня никто не ждал.
За спиной кто-то зашлепал по лужам. Я обернулся. Простак, нагнав меня, запыхавшимся голосом выпалил:
Уф! Как хорошо, что я тебя догнал. Я ведь живу недалеко от тебя, в соседнем квартале. Вместе идти веселее.
Два магазина спустя он спросил:
Как думаешь, зачем мы в это ввязались?
Потому что ненормальные, сказал я, глядя под ноги. В лужах отражались фонари и первые звезды, но, казалось, совсем не отражался я.
По-твоему, стыдно сочинять истории?
Подумав, я ответил:
Да ничего нет постыдного. Люди постоянно этим занимаются. Наша жизнь это лишь сказка, которую мы рассказываем сами себе, чтобы не выбрасываться из окон. Хуже всего, что реальность совсем не похожа на историю.
Остаток пути прошли молча.
Вредина возвращался один. Дома его тоже никто не ждал. Уж точно там не лежала в спальне роскошная телка с раздвинутыми ногами, мокрая и готовая ублажить. У него таких никогда не было. Лучшие девушки всегда доставались наглым мудакам.
Он с неприязнью вспоминал Стратега. Ну и фрукт. Наверняка, много о себе мнит. Рожа, по крайне мере, самодовольная. Одет с иголочки, ногти подстрижены, волосики прилизаны, как приклеенные. Наверное, час перед зеркалом прихорашивался, как баба. А потом еще час начищал свои чертовы ботинки, как будто от этого судьба мира зависит.
Глаза Вредины сверкнули в темноте.
Он улыбался.
Недоброй улыбкой.
Что-то изменилось.
Когда я поднялся по скрипучей лестнице и толкнул отсыревшую дверь на ржавых петлях, я это понял.
Простак не пришел первым. Вместо него я увидел Сироту.
Он стоял у зеркала и с отвращением оглядывал себя.
Я сел на стул в углу и начал за ним следить.
Какой же я урод, бормотал он. Ненавижу эту рожу. Бледная, как гриб. Сразу видно, что меня никто не любит. Нос обычный, заурядный нос. Нет бы иметь с горбинкой, как у древнего римлянина. Такие люди горды и добиваются своего. А у меня, как у Ваньки-тракториста. Нос лузера.
Нормальный у тебя нос, подал я голос. Хватит уже. Мамочка не прибежит тебя жалеть.
Сирота опустил глаза с длинными ресницами, вздохнул.
Я знаю, стыдно так ненавидеть себя. Но за что мне себя любить? У меня хилое тело, слабые руки, кривой позвоночник. Нет, никто меня никогда не полюбит.
Ты нормальный парень. Еще бы приодеться
Скоро на лестнице послышались шаги, в комнату вошли остальные.
Кроме одного.
Заняв свое место, Умник скользнул взглядом по креслу-качалке, где должен был сесть Стратег.
Вижу, нашего мафиози здесь нет. Что такое?
Хихикнув, Вредина соскочил с дивана, протопал короткими ножками и уселся в кресло. Качнулся пару раз, оно весело проскрипело.
А, и пес с ним. Стратег бездарен. А я всегда мечтал посидеть на его месте. Как здесь оказался, так на это кресло и нацелился. А этот человек сразу его монополизировал. Эти деловые везде себя хозяевами чувствуют.
А чем тебе не нравится сидеть рядом со мной на диване? удивился Любовник. Хороший диван.
Тем, что я не баба, огрызнулся Вредина. Ладно, кто сегодня читает свой опус?
Все посмотрели друг на друга. Лишившись Стратега, мы растерялись. Он всегда брал на себя ответственность так просто, как будто надевал вторую кожу.
Где он, черт возьми?
Вдруг я услышал свой голос:
Думаю, будет правильно, если сегодня мы отдадим это право самому скромному.
Все глаза обратились на Сироту.