Мама, конечно нет.
Луиза перевела взгляд на супруга, как будто ожидая подтверждения слов Рихарда.
Уверен, тебе не о чем беспокоиться, милая.
Луиза в ответ смущенно улыбнулась.
После завтрака Рихард попрощался с родителями до вечера. Он заглянул в свою спальню. Она находилась на втором этаже и имела достаточно скромный вид по меркам дома. В ней не было фресок и картин, только мебель. Рихард надел галстук в тон к жилетке и такой же светлый как брюки пиджак, взял заранее приготовленный портфель из темной кожи и вышел из комнаты.
Садясь в свой автомобиль Mercedes-Benz 770, черного цвета, он все еще думал о разговоре накануне. На работу не было желания ехать, вернее видеть коллег. Он единственный представитель круга аристократии и понимал, что этот факт обязательно ввернут в беседу его коллеги, желая переложить на него ответственность за происходящие события. Нет, конечно, все входили в партию, но не все в открытой и яростной форме поддерживали политику фюрера, многие просто не комментировали и не озвучивали свои мысли вслух. Но идею войны не поддерживал никто.
Рихард припарковал свой автомобиль. Выходя из машины, он столкнулся взглядом с двумя девушками лет девятнадцати. Они улыбнулись ему, Рихард ответил им улыбкой, после чего они проследовали далее по улице, смеясь и оглядываясь ему вслед. Он обошел здание, в котором находилось бюро и увидел, что около входа стоят почти все сотрудники за исключением Кристиана Лингера. Он стоял в стороне и курил. На его лице была абсолютная отрешенность и взгляд содержал нечто среднее между потерянностью и безразличием. Рихард попытался взглядом отыскать Эльзу Урер секретаря бюро. Это была молодая девушка двадцати лет отроду с мягкими чертами лица и светло-русыми волосами, заплетенными в две перекрученные между собой косы на затылке. Рихард вызывал особое волнение в ее сердце. Увидев Эльзу, Рихард окликнул ее она обернулась, ее медово-ореховые глаза наполнились блеском, а на лице появился румянец. Она вышла из толпы ему навстречу. На ней была белая блузка и темно-синяя юбка ниже колен, на шее был повязан синий платок. Через ее плечо была перекинута маленькая черная сумочка.
Здравствуй, Рихард, с улыбкой поприветствовала Эльза.
Здравствуй. Что происходит? Почему здесь все собрались?
О, не беспокойся. Обычная дезинфекция и санитарная обработка помещений. Приблизительно через десять минут закончат.
Дезинфекция?
Да, от грызунов и насекомых. Для людей безопасна. С неё начали день в бюро. Нам пояснили, что сегодня еще немного будет пахнуть, но это не опасно. Господин Моген сказал, что отпустит всех на час раньше.
У нас завелись грызуны? Я не замечал, удивился Рихард.
В некотором роде да.
Что это значит?
Это значит, что во всем виноват Иоган Мэллер. Но, к счастью, этого преступника уже арестовали.
Иоган? Эльза, что здесь произошло, что он сделал?
Он прикинулся немцем и вдобавок устроился работать в бюро! Лицо Эльзы изобразило возмущение. Ты можешь себе представить какой-то жид мало того, что подделал документы, так еще и посмел прикоснуться к великим замыслам фюрера?! Благо, его обман раскрыли. Господин Моген как узнал об этом, сразу велел обработать все бюро!
Где сейчас Иоган?
Насколько знаю, его еще вчера арестовали.
В этот момент дверь бюро распахнулась, и из нее вышли: руководитель бюро Ханс Моген, и сотрудники, проводившие эпидемиологическую и санитарную обработку. Взглянув, на сотрудников Ханс поднял правую руку и воскликнул:
Хайль Гитлер!
Хайль Гитлер! хором ответили сотрудники, повторив жест. Рихард, также медленно поднял руку.
Господа, можете приступать к работе, сказал господин Моген.
Все проследовали в бюро, Эльза и Рихард пошли вслед за ними. Рихард наклонился к уху Эльзы и полушепотом спросил:
Эльза, ты случайно не знаешь, что с Лингером? Его так расстроила эта ситуация?
Ох, лучше не трогай его. Помнишь его младшего брата, не помню, как его зовут, кажется Бруно, Эльза сморщила межбровье, пытаясь вспомнить, нет, не помню, неважно. Он лечился от какого-то психического расстройства. В общем, доктора сочли случай безнадежным сегодня его повезли на стерилизацию.
Да уж, не представляю, как ему сейчас. Грустно сказал Рихард, глядя в печальные глаза Эльзы.
Рихард, зайди в мой кабинет, пожалуйста, сказал господин Моген и положил папку на стол Эльзе. Они вдвоем вошли в комнату. Первое что в ней бросалось в глаза это макет будущего Берлина, согласно плану Шпеера. На него смотрел сам фюрер, конечно не лично, а через портрет, висевший на стене. Судя по выражению его лица, ему нравилось данное творение. Далее стоял стол самого Ханса Могена и несколько шкафов вся мебель цвета вишни. В углу лежали несколько туб с чертежами. К каждой была прикреплена наклейка с фамилией архитектора и номер объекта. Такие же три тубы лежали на столе господина Могена. Ханс сел за стол. Это был пятидесятилетний мужчина, довольно таки полный. Его лицо с красноватой кожей заканчивалось крупной залысиной.
Присаживайся, Рихард! Сказал господин Моген, указав на кресло перед столом. Рихард медленно сел в кресло, закинув ногу на ногу.
Благодарю, Вас, господин Моген. Вы хотели о чем-то поговорить?
Да, твой отъезд на следующей неделе Ты ведь едешь в Париж, я ничего не путаю? Он говорил быстро и сбито, как будто не знал, как выстроить фразу.
Все верно. Возникли какие-то проблемы?
Нет. Просто, ты понимаешь, какое время Скажи, ты ведь точно едешь к другу и вернешься в указанный срок?
Рихард, чуть приподнял брови, изображая недоумение по поводу вопроса.
Я не то, чтобы не доверяю, продолжил господин Моген просто я отвечаю за все бюро и его сотрудников. Тут эта ситуация благо она решилась, и виновные понесут наказание. В этот момент он посмотрел на портрет фюрера, будто отчитываясь перед ним.
Господин Моген, остановил его речь Рихард, я еду к другу по университету. Пригласительное письмо я предоставил. Пробуду не более недели. Если есть какое-то недоверие к члену партии, а также выходцу из уважаемой не в одном поколении семьи, я отменю поездку, и мы прекратим этот унизительный для нас обоих разговор.
Нет, ну что ты! Я тебе доверяю, ты на хорошем счету. Я просто уточнить. Поезжай. Возможно, увидишь, что-нибудь занятное в архитектуре данной европейской столицы, что сможем у нас реализовать, нервически усмехнувшись, проговорил он. После чего достал платок из нагрудного кармана пиджака и протер лоб от крупных капель пота. Тут, кстати, еще момент вот здесь чертежи, которые нужно исправить, Ханс указал на тубы, лежавшие на его столе.
Что это за чертежи? Спросил Рихард.
Их сделало это ничтожество, ответил Ханс и откинулся в кресле, скрестив руки на животе.
Они содержат ошибки? Не отводя, взгляд спросил Рихард.
Да, эти чертежи начертил проклятый жид! Это большая ошибка! Ее нужно исправить полностью, переделав их! Почти кричал Ханс, ты можешь себе представить, что великую задумку вождя Третьего Рейха, он взглянул вверх, изображая недосягаемость партии, чертило это, даже называть противно.
Я Вас понял, отрывисто сказал Рихард, могу быть еще чем-нибудь полезен?
Нет, это все, уже спокойно отозвался Ханс, можешь идти.
Рихард встал, поднял правую руку для привычного жеста партии. В ответ мистер Моген встал и ответил взаимностью. Рихард забрал тубы со стола, боря в себе желание швырнуть ими в Ханса. Изнутри его разрывал гнев, но внешне он был абсолютно безэмоционален. Он вышел из кабинета и пошел к своему рабочему месту. Оно находилось в общей комнате с другими архитекторами, представляло собой: стол с несколькими лампами, креплением для чертежей и прочими инструментами необходимыми для работы. Рихард положил тубы у стола и взглянул на работающего неподалеку Кристиана Лингера. Тот, что-то увлеченно записывал, периодически делал замеры в чертеже, лежавшем перед ним и вносил правки. Рихард подошел к нему и положил руку ему на плечо. Кристиан замер.