Ваку написать что-то более фундаментальное по фалеристике или геральдике, он категорически отказывался, мотивируя это тем, что данный вид работы предполагает слишком много возни, и что все это не для него. «Вакой» его звали абсолютно все, и я поначалу решил, что это такое странное имя армянское, или, скажем, грузинское (нос Ваки определенно толкал мысли именно в эту сторону). Но затем выяснилось, что это вовсе не так. Имя у моего нового знакомого оказалось вполне прозаическое Сергей, а «Вака» было прозвищем, начиная еще со школы. Сам обладатель прозвища объяснял этот выбор так. Во-первых, фамилия его Викулов, а во-вторых, в перестроечные времена на ТВ появилась какая-то дурацкая передача, где ведущий выступал в компании попугая, которого звали Вака. «Поскольку с интеллектуальными способностями, а заодно с фантазией у моих одноклассников наблюдался напряг, вариантов особо не было», вполне доходчиво растолковал он.
Знал Вака чрезвычайно много, оттого с ним поговорить было приятно хоть по телефону, хоть в пабе за кружкой пива. Только, разумеется, не тогда, когда он бубнил себе под нос что-то нечленораздельное.
Наконец Вака закончил свой внутренний монолог.
Ну, как съездил? соизволил поинтересоваться он.
Нормально. Море-солнце-дайвинг-пляж-верблюды все по прейскуранту.
И рыжеволосая красотка? хмыкнул Вака. Несмотря на свою погруженность в научные вопросы, противоположным полом он всегда интересовался довольно живо.
Есть такое дело. Только не рыжеволосая.
А какая?
Шатенка.
Не. Мне больше рыжие нравятся. Вот и в литературе о них еще со времен средневековья пишут: мол, ведьмы, в каждом глазу по сто чертей сидит Опять же фольклор: рыжая бесстыжая
Пока Вака предавался нескромным мечтаниям вслух, я вспомнил о бедуинах. Видимо, упоминание о верблюдах потянуло за собой ниточку ассоциаций.
Слушай, Вака, тут со мной одна история забавная приключилась. Сейчас расскажу.
С шатенкой?
Ну, можно сказать, да.
Вака заметно оживился и приготовился слушать.
Я стал рассказывать и уложился аккурат до того момента, когда мы подъехали к моему дому.
Поднимешься? поинтересовался я.
Уговорил. Заодно и папирус этот пресловутый покажешь.
Мы поднялись в квартиру. Внутри жилища царила унылая чистота: баба Лена, которую я периодически, где-то пару раз в неделю, приглашал сделать уборку, постаралась, похоже, на славу. Запах, тем не менее, был как в давно не проветриваемом и не жилом помещении. Наверное, навела чистоту сразу после моего отъезда (у бабы Лены был свой собственный ключ). Открыв чемодан, я вынул папирус и отдал Ваке, а сам пошел на кухню сварить кофе и заодно посмотреть, что у меня имеется из съестного. Кроме упаковки яиц и нескольких обрюзгших помидоров в холодильнике ничего не было. В морозилке я нашел большой кусок копченой грудинки, и очень скоро соорудил яичницу, сдобрив ее томатами и хорошей порцией черного и красного перца.
Ау! Обед на столе! позвал я Ваку. Только хлеба нет, прибавил, когда тот зашел в кухню.
Хлеб? Да бог с ним, отозвался Вака и уселся за стол.
Признаться, я был весьма голоден, поэтому в один момент проглотил свою порцию яичницы и только тут заметил, что приятель мой как-то не в меру задумчив.
Ты чего замечтался? Все о рыжей бестии грезишь?
Рыжая бестия это хорошо. Даже очень. Только тут другое.
И что же? поинтересовался я, разливая по чашкам кофе.
Да папирус этот, похоже, настоящий.
Я сделал приличный глоток кофе и только тут смысл сказанных Вакой слов дошел до меня.
В смысле настоящий? Что ты этим хочешь сказать?
То, что эта лохматая тетрадка, похоже, видела Иосифа, его братьев, Моисея, все двенадцать колен Израилевых, а то и Тутанхамона с царицей Хатшепсут.
Шутишь?
С чего вдруг? О таких вещах не шутят. Я хоть и не египтолог, но о чем-то все же судить могу. Как ты вообще провез это через границу?
Как? В чемодане! Я и понятия не имел, что это не банальная подделка, которые для туристов там производятся на каждом шагу.
Ну-ну. А зря, между прочим.
Елки До меня только что дошло. Ведь если бы меня на границе с этим накрыли, то
Ага. Ничего бы не доказал. Лет десять без права переписки. В египетской тюрьме. Грязной, душной, с местными злобными бандюками
Я живо представил себе эту картину и внутренне содрогнулся.
Черт! Но ты уверен?
Для надежности могу проконсультироваться у знакомого египтолога. Он, кстати, и перевод может сделать. Не бесплатно, конечно.
Отлично. Сколько времени это займет?
Думаю, зависит от суммы вознаграждения, хмыкнул Вака.
Это понятно. Только пусть твой приятель не слишком зарывается. Я не Рокфеллер!
А жаль! съехидничал Вака и принялся, чудовищно перевирая мотив, насвистывать известную эстрадную песенку.
Я сходил в соседнюю комнату за фотоаппаратом и стал переснимать по очереди растрепанные листы.
Это зачем? спросил через минуту с интересом наблюдавший за процессом Вака.
Отошлю ему по мейлу.
Э, нет, отозвался тот. Так у нас не делается. На экспертизу, дорогой мой, отдается оригинал. А то на изображениях такого можно наваять Фотошоп и прочие чудеса технического прогресса.
Не понял. Какой мне смысл что-то ваять?
Может, смысла и нет. Да только кто тебя знает. Для квалифицированного заключения надо и материал, на котором все это написано, тоже проверить.
Да мне для начала хотя бы понять, что тут написано, попытался я слабо возразить.
Ну, предположим, узнал, Вака отхлебнул кофе и причмокнул от удовольствия. И что? Что ты с этим будешь делать?
Не знаю, честно признался я. Как-то еще не успел об этом подумать.
Вот. Зато я успел. Если это стоящий артефакт, то его можно продать за хорошие деньги. Но только с экспертизой. Похоже, твой бедуин тебе царский подарок сделал.
И сколько эта штука может стоить?
Вака пожал плечами.
Кто ж ее знает. Сто тысяч баксов плюс-минус бесконечность. Зависит от возраста и от того, что там написано. В любом случае, это не двести рублей. Кстати, я тебе уже говорил, что десять процентов мои?
Нет, не говорил. К тому же хватит с тебя и пяти.
Как пяти? Пусть будет хоть восемь.
Шесть и ни рубля больше.
Ладно, уговорил.
Выходит, фотки оставляю себе?
Я взял большой полиэтиленовый пакет и поместил в него папирус. Аккуратно заклеил пакет скотчем.
Ну, давай, звони своему эксперту.
Вака набрал номер приятеля. На том конце провода довольно быстро ответили. Поздоровавшись, Вака тут же принялся трепаться бог знает о чем. О каком-то неведомом мне Володьке Сапелкине с женой, о предстоящем отпуске, о моторной лодке Вообще эта манера Ваки меня всегда дико раздражала. Видит, что ты ждешь от него чего-то, так специально тянет, делает вид, что не понимает ситуации. А сам внимательно за тобой наблюдает и знай про себя посмеивается. Словно какой-то эксперимент над тобой ставит.
Не желая показать, что меня хоть сколько-нибудь занимает его поведение, я встал и принялся разбирать чемодан. Вынул и аккуратно повесил на вешалки в шкаф рубашки, спортивный костюм, шорты и брюки, рассовал по ящикам другой полезный и не очень скарб. Чемодан успел практически опустеть, когда Вака наконец перешел к делу.
На, говори, протянул он мне трубку.
Я взял. Голос на том конце провода показался мне довольно приятным. Его обладатель был, похоже, мужчиной средних лет и, если бы не небольшое заикание, вполне бы мог работать где-нибудь на радио диктором.
Оказалось, что знакомого Ваки зовут Евгений Васильевич Хохлов, что он доцент, кандидат наук, что его экспертиза будет стоить примерно столько-то и что весь процесс займет около недели, поскольку он сейчас относительно свободен. Для полноценного заключения позже надо будет еще сделать несколько экспертиз, но это уже, так сказать, предпродажная подготовка. Я ответил, что условия меня вполне устраивают. Мы мило попрощались, и я повесил трубку.