Озадаченный, он повернулся к ноутбуку Патрика и отыскал файл с пометкой «Счета», пролистал старые электронные таблицы, чтобы выяснить, есть ли какая-нибудь дополнительная информация. Оплата производилась первого числа каждого месяца и была указана в колонке с пометкой «Общие», что не очень помогло делу. Охваченный любопытством, он еще раз просмотрел файлы. Кто бы ни получал эти ежемесячные платежи, он получал их на протяжении многих лет. Он заметил, что его пульс участился. Куда уходили деньги?
Его воображение разыгралось с новой силой. Патрик был замешан в отмывании денег? Переводил средства через свой бизнес-счет сомнительному человеку или компании? Он сморщил нос, не в силах до конца поверить в такой сценарий. Патрик был из тех парней, которые время от времени срезают углы, но Дэн был почти уверен, что он не был отъявленным мошенником. Может быть, его шантажировали? Но кто? Знала ли об этом Зои?
«Эти платежи определенно с душком» подумал он, продолжая прокручивать страницу. Похоже, не было никаких документов, подтверждающих обслуживание: ни счетов компании, ни какой-либо корреспонденции. Как Патрику вообще удавалось протаскивать их мимо бухгалтера? Затем он, в конце концов, добрался до электронной таблицы семи с половиной лет давности и заметил, что тогда этот платеж еще не производился. Хорошо. Таким образом, таинственный перевод уходил с банковского счета Патрика в течение семи лет и трех месяцев. Вопрос заключался в следующем: следует ли Дэну заняться этой маленькой загадкой или закрыть на нее глаза? Если у Патрика были какие-то неприятности или сговор, а Зои ничего не замечала, Дэн, конечно, не хотел втягивать ее в еще одну драму. Но все равно, учитывая, что он вынужден разбираться с декларацией по НДС, его могли привлечь к юридической ответственности за все, что произошло до этого.
Дэн вернулся к исходному электронному письму бухгалтера и нашел номер телефона. Черт возьми, он собирался выяснить, в чем дело, хотя бы для собственного спокойствия, если не по иной причине.
Привет, сказал он, дозвонившись до нужного человека. Я готовлю декларацию Патрика Шеппарда по НДС и хотел уточнить платеж, потому что не могу найти никаких соответствующих документов Да, каждый месяц он проходит как «Техническое обслуживание». Не могли бы вы сообщить мне получателя, чтобы я мог отследить.
Он запнулся, не задав вопрос до конца, потому что ему только что пришло в голову, что существует несколько видов оплаты за обслуживание. Один фактическое обслуживание имущества, как он изначально предполагал. Но ведь есть еще такая вещь, как выплата алиментов на ребенка? Что, если О боже. Нет, конечно, нет!
Ее зовут Лидия Фокс, сказал бухгалтер. Получатель платежа.
Понятно, выговорил Дэн внезапно охрипшим голосом. Он не хотел больше ничего знать. Должен ли он? Ясно. Спасибо.
Он повесил трубку, а в голове возникла совершенно новая и ужасная картина. Лидия Фокс. Твою мать. Во что ввязался Патрик? Более того, что, черт возьми, с этим делать Дэну?
Ранним утром Зои почувствовала теплое дыхание на шее и маленькое извивающееся тельце. Она приоткрыла глаз и увидела, что Би забралась к ней в постель, и в этот момент до сознания дошел запах: слабый запах аммиака, который означал, что Би снова намочила постель.
Несчастный случай? пробормотала она, поворачиваясь, чтобы обнять дочь и гадая, который сейчас час.
Да, последовал ответ. Но не волнуйся, на игрушки не попало. И я сменила трусики.
Хорошо, сказала Зои, заставляя себя снова погрузиться в сон.
В последнее время это случалось часто. Фактически почти каждую ночь с тех пор, как умер Патрик. «Каждый переживает потерю по-своему», говорилось в брошюре о горе, которую ей всучил лечащий врач. До сих пор горе Итана проявлялось в безмолвном уходе в себя и случайных вспышках ярости с побелевшим лицом; Гейба в громких упорных спорах; Би в рыданиях, настойчивом желании в любой ситуации надевать костюмчик единорога и мокрой постели. Зои, со своей стороны, все еще чувствовала себя так, словно переживает собственный фильм-катастрофу и в любой момент может угодить под обвал. Иногда и гордиться здесь было нечем ей даже хотелось, чтобы упомянутый обвал поторопился и избавил ее от страданий.
«Попробуйте перед сном принимать приятную лавандовую ванну», посоветовала доктор Гупта, явно не желавшая прописывать снотворные таблетки, несмотря на просьбу Зои. Побольше тренируйтесь, чтобы к концу дня вы физически уставали. А как насчет того, чтобы поговорить с психотерапевтом, просто регулярно делиться своими мыслями с другим человеком? В конце брошюры, которую я вам дала, есть номер телефона, если захотите узнать больше. Ну и, конечно, я могла бы порекомендовать пару человек, которые могут помочь».
Зои вежливо поблагодарила, но знала, что не станет утруждаться. У нее не было сил обзванивать всех в попытке устроить себе терапию.
«Приходите через две недели, и посмотрим, как у вас дела», сказала под конец доктор, но Зои до сих пор не записалась на следующий визит. Какой смысл?
Дыхание Би стало глубже и медленнее, она зачмокала губами. Было слишком темно, чтобы разглядеть что-то кроме очертаний, но Зои могла представить, как лицо дочери смягчается и становится вялым, ее снова затягивает сон. Бедные ее малыши: такие растерянные, такие травмированные, такие потерянные. Даже сейчас, спустя несколько недель, казалось немыслимым, что Патрика больше нет рядом, чтобы утешить их и ее, рассмешить, сплотить их. Она не хотела каждую ночь делить постель с дочерью; она хотела, чтобы рядом был муж, лежал плотным утешительным холмиком под одеялом, чтобы его размеренное дыхание было ночным саундтреком ее жизни. Ей хотелось обнять его в тысячу, в миллион раз сильнее, чтобы они могли крепко прижаться друг к другу, чтобы его тело оставило отпечаток на ее теле Но его нет. Она никогда больше не сможет обнять его.
Другие женщины, которых она знала, все время жаловались на своих мужей таких ленивых, таких легкомысленных, таких эгоистичных, и, конечно, она сама время от времени критиковала за это Патрика. К этому списку можно было добавить то, что он был безрассуден с деньгами, ужасно флиртовал, всегда бросал свою грязную одежду на пол в спальне, вместо того, чтобы положить ее в корзину для белья. Но она с радостью приняла бы все это и никогда больше не жаловалась, если бы только могла вернуть его. По крайней мере, тогда у нее была бы возможность извиниться за их последнюю ссору.
«Не думай об этом», поспешно сказала она себе. Ночами, когда она лежала без сна в темноте, ее мысли почти всегда возвращались к ужасным вещам, которые она сказала в тот последний вечер, как будто это было ее личное чистилище. Ей предстояло нести очень тяжелый крест.
Она заставила себя вспомнить Патрика в один из его самых героических часов. Когда Итан был совсем крошечным, они жили в Илинге в убогой квартирке на первом этаже, и к входной двери начали подбрасывать неприятные записки. «Скажи своему отродью, чтобы перестал плакать, или я приду, чтобы заставить его заткнуться!» угрожали в записках. Итану было три месяца, и у него были колики, и да, он действительно много плакал днем и ночью, но Зои делала все возможное. И, бледнея, читала записки. Она обошла дом и кротко извинилась перед сварливой женщиной лет пятидесяти с лишним, которая жила по соседству, но соседка быстро ее отшила. «У некоторых есть работа, на которую нужно идти! Я пожалуюсь в совет, если так пойдет и дальше вызову к вам социального работника». Измученная ранним материнством и запуганная сердитой женщиной, Зои ничего не сказала Патрику, но затем, несколько ночей спустя, после того как у Итана был особенно мрачный день, около двух часов ночи из-за стены донеслась громкая музыка, напугав их всех и заставив Итана зарыдать с широко раскрытыми от страха глазами.