Однако, не было объяснения таинственного появления рукописи на моем столе. Откуда же она взялась? Я взял манускрипт Керна. Потряс в воздухе. Листы как листы. Обычные, белые, не самого лучшего качества, но и не самого плохого. Средненькие такие. Что это дает? Ничего. Допустим, что написанная информация не вымысел, а правда. Что тогда? В этом случае, за рукописью гонятся люди Снарка, чтобы уничтожить следы Керна. Ничего себе! Что же делать? Хладнокровные циничные боевики Снарка уничтожат меня и имени не спросят. Для них земные человечки биомусор, подопытные образцы. Одним меньше, одним больше не велика потеря.
И тут я, вместо сна, неожиданно взбодрился. Выход из сложившейся ситуации виделся в том, чтобы найти людей Керна и попросить убежища. Хотя с первых страниц рукописи было ясно, что кураторы Керна не охотно идут на прямой контакт, используют косвенное влияние, рассчитывают на ум и сообразительность людей, на их внутренние резервы. Ведь все мы построены по образцу и подобию более развитых прародителей. Мы всё можем, или почти всё. Тогда беспокоиться не о чем: либо я выкручусь, либо сгину в потоке времени.
Чай закончился. Я подлил воды и поставил новый чайник. Еще стаканчик, и баиньки, подумал я. «Ла-ла-ла», в голове завертелся попсовый мотивчик.
Так и надо, не разглядел, пропел я, наливая новый стакан чая.
Так и надо, я не удел, я накрыл ноги пледом. Может прилечь на диван? Нет, уж. Сейчас допью, тогда и лягу. Как я буду пить лежа? Неудобно же.
Ее встречает один, а провожает другой, чай с коньяком приятно грел горло, веки медленно опускались.
А я как будто чужой, чужой, чужой, громко пропел я.
Я отхлебнул еще глоток. Замолчал, и поймал себя на мысли, что музыка не прекратилась. «Подожди, дожди, дожди» слышалось откуда-то с улицы. Я накинул плед на плечи и вышел на крыльцо. Ритмичные звуки на улице звучали еще громче. Небольшой синий домик, справа через один от дачи Валеры, светился огнями гирлянд. Я сунул ноги в калоши и пошел знакомиться с веселыми соседями. Если выспаться не получается, лучше с кем-нибудь пообщаться. Песня Игоря Корнелюка закончилась и начался «Синий туман» Добрынина. Калитка на музыкальный участок была открыта нараспашку.
Есть кто дома? спросил я как можно громче, перекрикивая музыку.
Мне никто не ответил. Странные люди, все-таки. Включили в два часа ночи музыку на всю улицу и ушли. Куда? Хорошо, что в дачном поселке сейчас мало людей. Но это не воспитанно. Куда смотрит сторож Федор?
Хозяева! я еще раз попытался перекричать колонку.
Никто не выбежал на крыльцо, дверь не распахнулась. Я огляделся навес над крыльцом украшен, как новогодняя елка: перемигивающиеся огоньки, разноцветные фонарики и мишура. От слабого ветерка раскачивались колокольчики, сказочные зверьки и игрушечные фрукты.
Я нагнулся и выдернул шнур из розетки. Музыка оборвалась на полуфразе. Звенящая тишина застыла в воздухе. Вдруг стало страшно. Что я наделал? Сейчас выйдет какой-нибудь десантник из дома и наваляет мне тумаков, потому что так нельзя, потому что дом это крепость, потому что сегодня годовщина демобилизации или любая другая памятная дата. Он всегда отмечает этот день, и так далее. Я поежился. Изо рта струйкой вырывался пар. Не жарко октябрьской ночью за городом. Хмель почти испарился. Картина приобрела нереальную четкость, я видел мельчайшие крупинки и соринки на полу, тончайшие звёздочки на небе. Цвета насытились яркостью.
В доме с грохотом упал металлический таз или крышка, по окну промелькнула тень, рассохшаяся половица скрипнула. Кто-то приближался ко мне. Блин, бежать пока не поздно? Можно же еще спастись. Еще мгновение и будет обидно, досадно и больно?! Ноги приросли к земле, я не пошевелился. Входная дверь распахнулась наружу. Из тени дверного проема на освещенное крыльцо вышла очень красивая женщина, лет тридцати-тридцати пяти, если о возрасте дамы имеет смысл рассуждать в два часа ночи.
На открытую веранду вышла женщина из снов и юношеских фантазий. Она была чрезвычайно сексуальна и соблазнительна: в ситцевом платке, скрывающем пышные вьющиеся волосы, в телогрейке, накинутой поверх темно-синего спортивного костюма еще советских времен, на ногах серые валенки и черные высокие колоши. Во всем чувствовался завершенный и продуманный глубокий образ. Такую увидишь раз в жизни, и пропадешь до конца дней. У меня от удивления открылся рот.
Здрасьте! белозубая улыбка, искрящиеся глаза, а что случилось с музыкой? удивилась незнакомка.
Добрый день
Какой уж тут день? рассмеялась женщина, а может девушка?
Извините, промямлил я.
Не стоит, я уже собиралась выключать музыку, но, если вы хотите, мы ее включим. Или вам репертуар не понравился?
П-понравился.
У меня есть итальянская эстрада восьмидесятых, Модерн Токинг, ДДТ, Алиса, Цой
Ц-цой хорошо бы, я продолжал изображать идиота всех времен и народов.
Вы не переживайте, соседей никого нет. Дачники уехали в теплые квартиры.
А Ф-федор?
Сторож-то? Так он в запое уже третий день. Теперь раньше, чем через неделю его не ждите. Вы хотели охрану оплатить?
Нет, замотал я головой.
Я вчера обошла весь дачный поселок, и вас что-то не заметила. Вы с какого участка? Лицо ваше кажется знакомым, но точно не вспомню.
Я с соседнего, через один. Вон там, я нелепо замахал обеими руками в сторону Валериной дачи.
Понятно. Поможете? в руках незнакомка держала корзину с бельем.
Клянусь, минуту назад у нее в руках ничего не было. Заверяю вас, сквозь не застёгнутую телогрейку, я видел волнительный силуэт груди без лифчика, под футболкой, конечно же.
«Наверно, показалось», подумал я.
Ага, с удовольствием, лишь выдавил я.
Меня зовут Наташа, весело сообщила соседка по даче, а вас?
Сергей, Сережа, если что
Очень приятно, Сережа.
Наташа ловко встряхивала простыни и пододеяльники, они расправлялись в воздухе, не касаясь земли. Совершенными по грации движениями, постельное белье перелетало натянутую между яблонями веревку, мягко опускалось, застывая монументальным киноэкраном. Такое может быть только в итальянских фильмах, не иначе, отметил я.
Взаимно. Я вчера поздно приехал, решил я что-то сказать, чтобы реабилитироваться в своих и Наташиных глазах.
Это здорово, Наташа искряще улыбалась, даря радость и надежду на приятное и многообещающее знакомство.
Это дача моего друга Валеры, как у красивых и уверенных женщин получается делать из взрослых и умных мужчин практически придурков?
Разрешите, я вас приглашу в дом? Наташа вырвала у меня из рук опустевшую корзину.
Ага, я с трудом разжал пальцы, было бы недурно.
Сережа, занесите колонку внутрь. Музыку сейчас включим потихоньку для себя. Хорошо?
Я схватил колонку, намотал на локоть длинный шнур с удлинителем. Как здорово, что можно занять руки хоть чем-нибудь.
Прошу, Наташа пригласила растерянного гостя в дом.
Немного пригнувшись, чтобы не врезаться в дверной проем, я шагнул на веранду и остановился.
Смелее, Сережа! подбодрила меня Наташа.
Я выдохнул и рывком открыл дверь на себя. При свете лампочки, я увидел собственное отражение в зеркале прихожей. Нелепее вида трудно представить: какая-то драная шапка-ушанка, покрывало на плечах, снизу вытянутые коленки треников, черные с засохшей огородной землей калоши. Почему я, возможно, на самую важную встречу в жизни оделся именно так?
Вы, Наташа, извините меня за столь позднее вторжение. Куда колонку?
Поставьте на комод, красавица-соседка махнула рукой вглубь комнаты.
Я протопал грязными калошами по чистому полу. Подумал об этом, когда было слишком поздно. Куски огородной грязи четко выделялись на окрашенном бежевой краской полу. Неуверенно пристроил колонку, сдвинул на край фарфоровых слоников и шкатулку из красного дерева. Вернулся в прихожую и снял калоши. Носки на ногах были тоже не экстра-класса. Наташа сделала вид, что ничего не заметила. Она еще воспитанная и учтивая!