Для него лучше было перескочить через широкую улицу в переулок, ведущий к реке. Здесь снова шел утоптанный снег, и следы не читались. Когда стали приближаться с тыла к месту, где был убит Скорбо, Найл растерянно прикинул, что беглец мог укрыться в любом из дюжины пустующих зданий. Тем не менее Вайг спешил вперед без колебаний, так что когда приблизились к набережной, он уже почти бежал.
Первым беглеца заметил Найл. Тот двигался вдоль дороги в полусотне метров справа от них, в сторону из небольших мостов, соединяющих центр с кварталом рабов. В том, что это именно он, сомнений не было: под мышкой предмет, напоминающий издали кочан капусты. Опасаясь привлечь внимание и выдать свое присутствие, Найл предостерегающе вскинул руку, одновременно давая понять, кого он увидел. Человек шел медленно, странно угловатой, кукольной какой-то поступью, будто хромая на обе ноги. Секунды не прошло, как Найл почувствовал краткий удар силы воли, исторгнутый Дравигом; мощь такая, что Найл невольно поморщился. Он ожидал увидеть, как идущий сейчас хлопнется будто муха под мухобойкой. А тот — не может быть! — продолжал идти все той же угловатой поступью к середине моста. Дравиг, вероятно, тоже не мог себе поверить: впервые за всю его жизнь двуногий проигнорировал мысленную команду. На их глазах человек остановился и взобрался на парапет моста. Дравиг опять метнул разящий удар силы воли, такой, что должен был опрокинуть наглеца навзничь; никакого эффекта. Спустя секунду человек беззвучно прыгнул; ветер отнес звук всплеска на сторону.
Дравиг больше не колебался: в несколько шагов он очутился на набережной, перемахнув по пути через невысокую стену. Через полминуты Найл уже подбегал туда, ожидая увидеть, как человек барахтается в воде или в передних лапах паука. Вместо этого он застал Дравига стоящим посередине реки — в этом месте глубиной около двух метров — смятенно озираясь по сторонам.
Они поспешили вниз по ступеням, ведущим от набережной к уложенной плитняком дорожке вдоль реки. Отражающая лунный свет водная гладь была спокойной и безмятежной; круги если и шли, то только от Дравига.
— Он, должно быть, плывет под водой, — предположил Вайг. Втроем они напряженно уставились на неспешно текущую воду, но через некоторое время стало ясно, что догадка неверна: продержаться под водой столько времени человеку просто не под силу.
Дравиг медленно побрел по течению, и люди тронулись следом, идя под черной тенью моста. Выйдя из затенения, Дравиг неожиданно остановился и сунулся под воду. Через секунду он появился, держа в передних лапах человеческое тело. В паре шагов он достиг берега. Судя по тому, как висел человек — неподвижно, вверх ногами — было ясно, что он или мертв, или без сознания. Затем, когда он с глухим стуком упал на плитняк, выяснилось окончательно: мертв. Выпученные окаменевшие глаза смотрели в никуда, рот открыт как у рыбы; правая рука все так же согнута в локте, как бы придерживая голову, которой теперь там не было. Симеон опустился около него на колени и коснулся одного из век. Когда поднял голову, лицо было очень бледное.
— Он мертв вот уже несколько часов.
— С чего ты взял? — голос Вайга звучал изумленно и недоверчиво, почти гневно.
Симеон схватил лежащего за левую руку и попробовал ее согнуть.
— Трупное окоченение. Происходит не раньше чем через четыре часа после смерти.
— Но все же видели, как он ходит! Мертвые разве ходят?
— А у тебя есть какое-то иное объяснение?
Найл коснулся щеки: резина и резина, холодная. В лице было что-то отталкивающее: обвислое, с покатым двойным подбородком и толстыми чувственными губами, нос что свиной пятак. Сдерживая отвращение, Найл разорвал рубище, обнажив белую безволосую грудь. Указал на сбившийся к горлу кулон:
— Вот что его убило!
— Откуда ты знаешь? — спросил Симеон.
— Взгляни, — Найл указал на круглое красное пятнышко над сердцем; пару сантиметров в диаметре, оно напоминало ожог.