Я нашел Калханта степенно прогуливающимся в тени алтаря, посвященного Зевсу Геркею[13]. Я не стал спрашивать, почему он был там: он был из тех людей, кому никто не осмеливался задавать вопросы. Оставаясь незамеченным, я смотрел на него, пытаясь понять его истинную сущность. На нем был длинный струящийся черный хитон, расшитый серебряной нитью странными знаками и символами; болезненно-белая кожа его совершенно голого черепа матово сияла в лучах заходящего солнца. Когда-то, будучи мальчишкой, падким на шалости, глубоко под землей в дворцовом склепе я обнаружил гнездо белых змей. Однажды повстречавшись с этими лишенными зрения, бледными созданиями Коры, я больше никогда не спускался в склеп. Калхант вызывал во мне такие же чувства.
Говорили, что он избороздил вдоль и поперек всю ойкумену, от Гипербореи до реки Океан, добравшись до земель далеко к востоку от Вавилона и тех, которые лежат намного южнее Эфиопии. Из шумерского Ура он привез манеру одеваться, в Египте был свидетелем ритуалов, передаваемых многими поколениями славных жрецов с начала времен. Шептались, будто он умеет сохранять тело умершего так, что сто лет спустя оно будет выглядеть таким же свежим, как и в день погребения; будто бы он принимал участие в ужасных обрядах черного Сета, а еще якобы он поцеловал фаллос Осириса, получив величайший дар предвидения. Мне он никогда не нравился.
Я вышел из-за колонн и прошел во внутренний двор. Он знал, кто идет, даже не взглянув на меня.
Ты искал меня, царевич Гектор?
Да, великий жрец. Царь ожидает тебя в тронном зале.
Чтобы побеседовать с женой из Эллады. Я приду.
Я пошел впереди по праву, ибо слышал рассказы о жрецах, возомнивших, будто они главнее трона, и не хотел, чтобы подобная надежда зародилась в уме Калханта.
Пока Елена с тревогой и отвращением рассматривала его, он поцеловал отцу руку и стал ждать его воли.
Калхант, мой сын Парис привез невесту. Я хочу, чтобы ты завтра же их поженил.
Как прикажешь, мой господин.
Царь отпустил Париса с Еленой.
Теперь ступай и покажи Елене ее новый дом, сказал он моему глупцу брату.
Они вышли из зала рука об руку. Я отвел взгляд в сторону. Калхант стоял молча, не шевелясь.
Ты знаешь, кто она, жрец? спросил отец.
Да, мой господин. Елена. Женщина, привезенная из Эллады. Я ее ждал.
Он ее ждал? Или его шпионы снова доказали свою старательность?
Калхант, у меня есть для тебя поручение.
Да, мой господин.
Мне нужен совет пифии в Дельфах. Отправляйся туда после свадебной церемонии и выясни, что значит для нас Елена.
Да, мой господин. Мне выполнить волю пифии?
Конечно. Ее устами говорит Аполлон.
О чем именно шла речь? Кто кому морочил голову? Обратно в Элладу, чтобы получить ответ. Такое впечатление, будто за ответами всегда возвращались в Элладу. Так какому Аполлону служил Дельфийский оракул: троянскому или ахейскому? А может быть, это были совсем разные боги?
Жрец ушел, и я наконец остался наедине с отцом.
Ты пожалеешь о том, что сделал, мой господин.
Нет, Гектор, я поступил так, как следовало. Он протянул ко мне руку. Неужели ты не видишь: ведь я не мог отправить ее назад. Вред уже причинен, причем в тот самый момент, когда она покинула свой дворец в Амиклах.
Тогда не отправляй ее целиком, отец, а только ее голову.
Слишком поздно, ответил он. Слишком поздно. Слишком поздно
Глава восьмая
(рассказанная Агамемноном)
Моя жена стояла у высокого окна, купаясь в солнечном свете. Он плясал у нее в волосах яркими вспышками кованой меди, такими же жгучими и сверкающими, какой была она сама. Она не обладала красотой Елены, нет, но ее прелести были для меня притягательнее, пробуждая влечение более сильное. Клитемнестра была живым источником силы, а не простым украшением.
Вид из окна не терял для нее привлекательности, может быть, потому, что Микены были расположены очень высоко. Они находились выше всех других крепостей. Внизу виднелась Львиная гора и долина Аргоса, где зеленели хлеба, и наверху был чудесный вид на горные кряжи, на вершинах которых оливковые рощи сменялись густой сосновой порослью.
Снаружи поднялась суматоха; я слышал голоса стражи, убеждавшей кого-то, что царь и царица не желают, чтобы их беспокоили. Нахмурившись, я встал, но не успел сделать и шагу, как дверь распахнулась и в комнату, спотыкаясь, ввалился Менелай. Он направился прямо ко мне, упал на колени, уткнулся головой мне в живот и зарыдал. Я перевел взгляд на Клитемнестру, которая изумленно смотрела на него.
Что случилось?
Я поднял его с колен и усадил на стул.
Но он продолжал рыдать. Волосы его были спутанными и грязными, одежда в беспорядке, на лице трехдневная щетина. Клитемнестра протянула ему полный кубок неразбавленного вина. Осушив его, он немного успокоился и прекратил всхлипывать.
Менелай, что случилось?
Елены больше нет!
Клитемнестра отпрянула от окна.
Умерла?
Нет, ушла! Ушла! Она ушла, Агамемнон! Оставила меня!
Он выпрямился и попытался взять себя в руки.
Менелай, рассказывай по порядку.
Три дня назад я вернулся с Крита. Ее нигде не было Она сбежала, брат, сбежала в Трою с Парисом.
Мы уставились на него, открыв рты от изумления.
Сбежала в Трою с Парисом, повторил я, когда ко мне вернулся дар речи.
Да, да! Опустошила сокровищницу и сбежала!
Не верю.
О, а я верю! Глупая похотливая ведьма! прошипела Клитемнестра. Чего еще было нам ожидать после того, как она сбежала с Тесеем? Шлюха! Блудница! Безнравственная стерва!
Придержи язык, жена!
Она оскалила на меня зубы, но повиновалась.
Когда это случилось, Менелай? Конечно же, не пять лун назад!
Почти шесть на следующий день после того, как я отбыл на Крит.
Это невозможно! Признаюсь, я не заезжал в Амиклы в твое отсутствие, но у меня там есть верные друзья мне бы сразу же сообщили!
Она навела на них порчу. Отправилась к оракулу великой матери Кибелы и заставила его сказать, будто я отнял у нее право на лакедемонский трон. Потом заставила мать Кибелу наложить на придворных проклятие. Никто не осмелился ничего сказать.
Я подавил гнев.
Так значит, Лакедемон по-прежнему во власти матери Кибелы и старых богов, а? Скоро я это исправлю! Сбежала больше пяти лун назад Я пожал плечами. Ну, теперь мы ее уже не вернем.
Не вернем? Менелай вскочил и посмотрел мне в глаза. Не вернем? Агамемнон, ты верховный царь! Ты должен ее вернуть!
Она забрала детей? спросила Клитемнестра.
Нет, ответил он, только сокровища.
И это показывает, что она ценит выше, прошипела моя супруга. Забудь ее! Тебе будет без нее лучше, Менелай.
Он опустился на колени и снова зарыдал:
Я хочу вернуть ее! Я хочу вернуть ее, Агамемнон! Дай мне армию! Дай мне армию и позволь отплыть к Трое!
Встань, брат. Возьми себя в руки.
Дай мне армию! процедил он сквозь зубы.
Я вздохнул.
Менелай, это твое личное дело. Я не могу дать тебе армию, чтобы всего-навсего покарать шлюху! Признаю, у каждого ахейца есть повод ненавидеть Трою и троянцев, но ни один из царей не сочтет добровольный побег Елены достаточной причиной, чтобы начать войну.
Я прошу об армии из твоих войск и моих, Агамемнон!
Троя разжует их и выплюнет. Говорят, в армии Приама пятьдесят тысяч солдат, резонно заметил я.
Острый локоть Клитемнестры ткнул меня в ребра.
Муж, ты забыл про клятву? Подними армию, сославшись на клятву на четвертованном коне! Ее дали сто царей и царевичей.
Я открыл было рот, чтобы сообщить ей, что все женщины дуры, но закрыл его, так ничего и не сказав. Тронный зал был совсем рядом; я пошел туда, уселся на Львиный трон, положил ладони на вырезанные в форме львиных лап подлокотники и задумался.
Всего лишь накануне я принимал делегацию царей со всей Эллады, которые жаловались, что затянувшийся запрет на вход в воды Геллеспонта довел их до того, что они больше не могут позволить себе покупать олово и медь у народов Малой Азии. Наши запасы этих металлов особенно олова окончательно истощились: плуги делались из дерева и костяных ножей. Если ахейцы хотят выжить, то изгнанию их из Понта Эвксинского нужно положить конец. Варварские племена на севере и на западе набирали силу, готовые в любой момент нахлынуть и истребить нас, как в свое время мы сами истребили коренное население Эллады. И где же нам искать бронзу для того моря оружия, которое нам понадобится, чтобы остановить их?