Я вздрогнула, горло у меня внезапно пересохло, и хрипло сказала:
Нет. Я ни о чем таком не мечтала.
А я мечтал. О тебе. Я вижу, как твои длинные светлые волосы развеваются за спиной, твои стройные ноги стремятся уйти от погони. Именно так я должен был тебя встретить, а не в этом пустом, скучном дворце. Он снял с меня хитон; его ладони нежно коснулись моей груди. Ты смыла краску.
Я повернулась к нему и забыла обо всем, кроме того, что мы с ним созданы друг для друга. Я любила его, любила по-настоящему.
Его рабыня, я лежала у него в объятиях, желая отсрочить рассвет, безвольная и мягкая, как кукла моей младшей дочери.
Поедем со мной в Трою, внезапно произнес он.
Я приподнялась, чтобы увидеть его лицо, увидеть, как его прекрасные карие глаза возвращают мне мою любовь.
Это безумие.
Нет, это здравый смысл. Одна его рука лежала на моем животе, другая перебирала мои волосы. Ты принадлежишь не этому бесчувственному чурбану Менелаю. Ты принадлежишь мне.
Я кровь от крови этой земли, кровь от крови этой самой комнаты. Я царица. Здесь мои дети.
Я смахнула набежавшие слезы.
Елена, ты принадлежишь Афродите, так же как и я сам! Я дал ей клятву пожертвовать всем ради нее пренебрег Герой и Афиной Палладой[12], если она даст мне то, что я пожелаю. И я попросил тебя.
Я не могу уехать!
Ты не можешь остаться здесь. Без меня.
О, я люблю тебя! Как мне жить без тебя?
Елена, и речи не может быть, чтобы ты жила без меня.
Ты просишь невозможного.
По моим щекам градом катились слезы.
Чушь! Почему это невозможно? Из-за детей?
Я задумалась. И честно ответила:
Нет. Не из-за них. Дело в том, что они такие невзрачные! Они пошли в Менелая, до кончиков волос. И у них у всех веснушки!
Ну, если дело не в детях, тогда в Менелае.
В нем? Нет. Безвольный бедняга Менелай, направляемый железной рукой Микен. Была ли я обязана ему чем-нибудь? Я никогда не хотела выходить за него. Я была обязана ему не больше, чем его угрюмому брату, тому страшному человеку, который использовал нас в своей грандиозной игре. Агамемнону не было дела до меня, моих желаний, нужд, чувств.
Я поеду с тобой в Трою. Ничто не держит меня здесь. Ничто.
Глава седьмая
(рассказанная Гектором)
Начальник Сигейской гавани дал мне знать, что флот Париса наконец-то вернулся с Саламина. Придя во дворец, я послал мальчика-слугу сказать об этом моему отцу. Царь принимал своих подданных, разбирая жалобы, склоки из-за имущества, рабов, земель и так далее. Жалобу наших знатных дарданских родственников из Вавилона о праве на выпас скота дядюшка Антенор поставил на первое место.
Жалоба была рассмотрена, жалобщик отпущен, и царь уже собирался рассудить какой-то пустяковый спор, как затрубили горны и в тронный зал гордо вошел Парис. Глядя на него, я не мог сдержать улыбки, настолько по-критски он выглядел. Щеголь с головы до ног подол пурпурной юбки вышит золотом, много драгоценностей, волосы завиты в кудри. Казалось, он очень доволен собой. Что за шалость была у него на уме, которая заставляла его казаться шакалом, который норовит ухватить добычу раньше льва? Конечно же, отец смотрел на него с нежной заботой. Как мог муж, достаточно мудрый, чтобы сидеть на троне, быть настолько ослеплен человеком, в котором не было ничего, кроме шарма и красоты?
Парис важно прошествовал по залу к трону и уже усаживался на нижнюю ступеньку пьедестала, когда я подошел к отцу. Антенор, любитель совать нос в чужие дела, подобрался поближе, чтобы ему было все слышно. Я открыто встал рядом с троном.
Ты привез хорошие новости, сын?
Про тетку Гесиону ничего, отец. Парис тряхнул упругими локонами. Царь Теламон обошелся со мной очень любезно, но дал ясно понять, что Гесиону не отдаст.
Царь угрожающе напрягся. Насколько глубока была его застарелая ненависть? Почему спустя столько лет отец по-прежнему считал Элладу заклятым врагом? Свист его дыхания заставил умолкнуть весь зал.
Как он смеет! Как смеет Теламон оскорблять меня? Ты видел свою тетку, говорил с ней?
Нет, отец.
Тогда пусть мое проклятие падет на их головы! Он поднял лицо к потолку и закрыл глаза. О, могущественный Аполлон, бог света, повелитель солнца, луны и звезд, дай мне возможность низвергнуть ахейскую гордыню!
Я склонился над троном:
Мой господин, успокойся! Неужели ты ожидал иного ответа?
Повернув голову, чтобы взглянуть на меня, он открыл глаза.
Нет, полагаю, нет. Спасибо, Гектор. Ты всегда возвращаешь меня к реальности. Но почему ахейцам дозволено все, скажи мне? Почему им дозволено похищать троянских принцесс?
Парис положил руку отцу на колено и мягко похлопал. Царь посмотрел на него с высоты трона, и лицо его смягчилось.
Отец, я наказал ахейскую гордыню как подобает, с блеском в глазах заявил Парис.
Я уже почти готов был отойти в сторону, но что-то в его голосе остановило меня.
Как, сын мой?
Око за око, мой господин! Око за око! Ахейцы похитили твою сестру, но я привез из Эллады трофей намного более ценный, чем пятнадцатилетняя девчонка!
Не в силах провести у ног царя Приама ни мгновения больше настолько его переполняла гордость, он вскочил на ноги.
Мой господин, воскликнул он, и его голос зазвенел, я привез Елену! Царицу Лакедемона, жену Менелая брата Агамемнона и сестру супруги Агамемнона, царицы Клитемнестры!
Я пошатнулся от потрясения, потеряв дар речи. И тут произошла трагедия, ибо дядя Антенор воспользовался моим замешательством и получил возможность заговорить первым. Он тут же выпрыгнул вперед, распухшие суставы кистей рук делали их похожими на огромные бесформенные клешни.
Невежда, жалкий никчемный глупец! проревел он. Женоподобный распутник! Почему же ты не провел время с еще большей пользой и не украл саму Клитемнестру? Раз ахейцы безропотно подчиняются нашим торговым запретам и терпят нехватку олова и меди, ты решил, будто они и теперь не станут роптать? Глупец! Теперь у Агамемнона есть предлог, которого он ждал долгие годы! Ты вверг нас в пожар, который погубит Трою! Безмозглый, самодовольный идиот! Почему твой отец покрывал тебя? Почему он не пресек твое распутство до того, как оно пустило корни? К тому времени как мы пожнем все последствия твоего деяния, не останется ни одного троянца, который упомянул бы твое имя, не плюнув!
Одна моя половина тихо аплодировала старику: с такой точностью тот выразил мои собственные чувства, но другая кляла Антенора на чем свет стоит. Каким могло бы быть решение отца, если бы он придержал язык? Если Антенор кого-то ругал, то в противовес ему царь всегда заступался за обиженного. Не важно, что думал отец в глубине души, Антенор толкнул его на сторону Париса.
Парис стоял словно громом пораженный.
Отец, я сделал это ради тебя! воззвал он к Приаму.
Антенор усмехнулся:
О да, конечно же! И ты забыл про наше самое известное предсказание оракула? «Опасайтесь жены, привезенной из Эллады в Трою в качестве добычи!» Разве это не говорит само за себя?
Нет, я не забыл его! воскликнул мой брат. Елена не добыча! Она пошла со мной по своей воле! Она не жертва похищения, она последовала за мной добровольно, ибо хочет выйти за меня замуж! И в подтверждение этого она привезла с собой великие сокровища золото и драгоценности, на них можно купить целое царство! Приданое, отец, приданое! Он глупо рассмеялся. Я нанес ахейцам намного большее оскорбление, чем если бы просто украл их царицу, я наставил им рога!
Антенору больше нечего было сказать. Медленно потряхивая копной белых волос, он отступил в толпу придворных. Парис умоляюще посмотрел на меня:
Гектор, поддержи меня!
Как я могу это сделать? процедил я сквозь зубы.
Он повернулся, упал на колени и обеими руками обхватил ноги царя.
Разве может это грозить бедой, отец? В его тоне сквозила лесть. Разве добровольный уход жены когда-нибудь бывал поводом для войны? Елена пошла со мной по собственной доброй воле! И она не юная дева! Ей двадцать лет! Она была замужем шесть лет, у нее есть дети! И ты можешь представить, как ужасна была ее жизнь, если она покинула не только свое царство, но и своих детей! Отец, я люблю ее! И она меня любит! Его голос трогательно надломился, по щекам потекли слезы.