Я пожал руку и, запинаясь, извинился.
Знаете, что было бы очень кстати? спросил он. У меня все вещи в коробках, а я бы убил за чашечку кофе
Обычно я не спешил знакомиться с соседями, но тут уж ничего не поделаешь сам напоролся. Я подхватил коробку, и мы поднялись по лестнице. Наоми уже вошла в квартиру. Раздвинула занавески и теперь озадаченно глядела на стремянку возле книжного шкафа. Я протянул Робби коробку, нашел растворимый кофе и пристроил банку на коробку у него в руках.
Сразу же верну, пообещал он, идя к своей квартире. У него был властный вид бывшего полицейского и громковатый голос, который меня слегка раздражал.
Наоми улыбнулась:
Ну, я же говорила. Старик. Осторожно, не напрыгивай на пенсионеров. А то придется делать искусственное дыхание рот в рот
Я попытался придумать остроумный ответ, но описанная ситуация была не так уж невероятна, так что я молча сложил стремянку и унес ее в коридор.
Что-то ремонтировал с утра пораньше? Я не вовремя? спросила Наоми.
Ничего подобного
Наоми наклонила голову набок
Так расстроился из-за Сатти, что решил повеситься, пошутил я.
Наоми не засмеялась.
Сейчас шесть тридцать утра, констебль, и я не сообщал тебе свой адрес. И в гости не ждал.
Просто Наоми, ответила она прохладно. И у тебя больше нет секретов.
Если бы это было так, то я, возможно, уже сидел бы в тюрьме.
Мы уставились друг на друга, но тут вернулся Робби с банкой кофе и начал болтать о чем-то из вежливости.
Пресс-конференция через час, перебила его Наоми. Нам пора идти.
Кто из вас главный? спросил Робби.
Я посмотрел на Наоми, которая прошла мимо нас, стуча «мартенсами» по деревянному полу:
Все сложно.
2
Вся полиция сегодня скорбит, и мы твердо намерены провести полномасштабное и всестороннее расследование. Не оставив ни единой возможности скрыться ни убийце, ни возможным соучастникам или пособникам Старший суперинтендант Чейз обвела взглядом аудиторию. Всем спасибо.
Окончание заявления для прессы было встречено вспышками и щелканьем затворов фотокамер. Чейз сохраняла невозмутимый вид. По одну руку от нее сидел суперинтендант Паррс, по другую главный констебль Крэнстон. Обычно пресс-конференции такого масштаба проводил Крэнстон, но он уходил в отставку в конце года, так что конференция представляла хорошую возможность показать преемницу.
Ведь никто не знает, когда вновь подвернется такой случай.
Чейз была младше обоих коллег-мужчин. Ей едва перевалило за сорок, и, в отличие от них, она еще не утратила ни молодость, ни краски жизни. Не было и речи о том, чтобы пресс-конференцию провел Паррс. Серовато-седые волосы, серый костюм, землистая кожа и красные глаза как два лазерных луча на новейшей установке ужасающей разрушительной силы. Глаза же Чейз светились легким блеском, который приобретал разное значение в зависимости от ситуации. В формальном общении становился отражением острого ума. В неформальном свидетельствовал о язвительном чувстве юмора, выработанном за годы допросов мужчин, которые ее недооценивали.
Сейчас этот блеск отражал решимость.
Пресс-конференция в Главном полицейском управлении шла с восьми утра. Сидячих мест не осталось. Мы с Наоми стояли сзади и слушали, как Чейз кратко излагала официальную версию событий в больнице Святой Марии, сделав особый упор на смерти констебля Ренника. Мое имя не упоминалось, но голос Чейз прозвучал несколько враждебно при упоминании сотрудника, который находился на месте преступления и не пострадал.
Всю дорогу в управление я размышлял о неожиданном визите Наоми и о сумке, спрятанной в потолке. Наоми ошибалась секреты у меня еще остались, но крайне мало. Я посмотрел на нее. Она наблюдала за мной, пытаясь по выражению моего лица понять, о чем я думаю.
На всякий случай я постарался выбросить все эти мысли из головы.
Мелькание вспышек угасло; Чейз начала отвечать на вопросы.
Спасибо, старший суперинтендант. Журналистка поднялась с места. Не могли бы вы рассказать больше об интересующей всех персоне?
Как я уже говорила, мы разыскиваем вот этого человека. Чейз нажала кнопку на столе, и фото Ренника на экране позади сменилось кадром с изображением женщины, которую я видел в туалете.
Фотография с камеры видеонаблюдения. Не лучшего качества, но вполне отчетливая.
Мы полагаем, что знаки на лице подозреваемой вытатуированы. Чейз повернулась к экрану. Более того, похоже, у нее серьезные проблемы с употреблением запрещенных веществ. Кто-то наверняка знаком с ней, и мы призываем ее явиться с повинной.
Она представляет угрозу для общества? спросила журналистка.
Чейз поглядела на нее так, будто собиралась ответить прямо, но обошлась фразой-клише:
Разумеется, я настоятельно не рекомендую приближаться к этой женщине, поскольку мы считаем ее особо опасной преступницей.
Я и не знал, что мы так считаем, и несколько упал духом, когда пятьдесят репортеров принялись записывать сказанное. Журналистка кивнула и села на место. Чейз указала на репортера в первом ряду. Грузного и краснолицего.
Старший суперинтендант, вы, конечно, понимаете, как напуганы наши читатели, проговорил он протяжным, недовольным голосом. Можете ли вы гарантировать, что в свете случившегося меры безопасности будут усилены?
Чейз кивнула:
Подразделение вооруженной полиции продолжит круглосуточно дежурить в больнице Святой Марии и в центре города семь дней в неделю вплоть до дальнейших распоряжений. Сотрудники подразделения прекрасно подготовлены для того, чтобы справляться с любыми возникающими угрозами, и пользуются моей полной поддержкой.
Репортер поблагодарил суперинтенданта и перешел к истинной цели вопроса:
Вы полагаете, что меры по охране Мартина Вика были достаточными, учитывая тот факт, что в тюрьме он пережил семь покушений?
В зале поднялся легкий шумок. Не обо всех этих попытках сообщалось широкой публике.
Репортер с улыбкой повернулся к коллегам:
Выходит, в тюрьме безопаснее, чем в больнице
Чейз моргнула, переварила услышанное, затем повернулась к Паррсу:
Возможно, суперинтендант Паррс прокомментирует.
Доброе утро, Чарли. Взгляд красных глаз Паррса уперся в журналиста. В свете субботних событий мы, безусловно, дадим оценку предпринятых мер по охране Мартина Вика. Голос Паррса походил на сдерживаемое рычание. Однако, думаю, стоит еще раз повторить, что мы не располагали данными о готовящемся нападении.
Разве семь покушений не свидетельствуют о явной угрозе? возразил журналист.
Более того, продолжал Паррс, не обращая на него внимания. Нам удавалось скрывать местонахождение Мартина Вика до того, как вчера он попал к вам на первую полосу.
Суперинтендант, вы хотите сказать, что фотография, опубликованная за несколько часов до покушения, явилась его причиной? Но таков был общественный запрос. Пациенты больницы Святой Марии имели право знать, что они дышат одним воздухом с детоубийцей.
Паррс дождался, когда в зале стихнут разговоры.
Я хочу сказать, что это одна из наиболее правдоподобных версий, и, если эти два события связаны, я буду считать автора статьи соучастником убийства констебля Ренника.
Снова поднялся гул, посыпались вопросы.
И возможно, у вас появится возможность лично убедиться в том, насколько безопасны наши тюрьмы, заключил Паррс.
Чейз сурово поглядела на него, потом взмахнула рукой:
Прошу тишины. Мистер Слоун, вам известно, что после трагических событий двадцать второго мая я неустанно и успешно проводила кампанию за более глубокую интеграцию сил специального назначения в повседневную деятельность полиции. Это шокирующее и спланированное покушение только укрепит мою решимость продолжить начатое.