По шее словно провели стекловатой. Широкий гладиаторский ошейник чуть сдвинулся.
— Да-а-авим! — прорычал сквозь стиснутые зубы Борис, не отпуская топорища.
Наташка усердно пыхтела над ухом. И замок наконец поддался. Ошейник раскрылся. Упал с шеи. Стукнулся о пластик. Сразу стало легче.
Обломки высокотехнологичной колизейской колодки полетели в воду. Фу-х, как все же хорошо дышится без этой дряни! Борис с наслаждением повертел
шеей. Болит, зараза, но до чего же приятно! Человеком себя чувствуешь. Свободным человеком. Дикари-людоеды гады, конечно, изрядные, однако за
топорик спасибо им огромадное. Инструмент пришелся весьма кстати.
Мысли вновь вернулись к парочке, выловившей гроб-контейнер. Борис скользнул взглядом по двум трупам.
— Как думаешь, Наташ, кто такие?
— Каннибалы, — Наташка пожала простреленным плечом.
Поморщилась от боли.
— Людоеды, — добавила она, словно Борис мог не понять, о чем идет речь, — Трупожоры.
— Ну, это-то мне уже ясно. А вот откуда они здесь взялись? Из какого клана приперлись? И что делают так близко к Ставродару?
— Ты у меня спрашиваешь?
— Ну… У тебя все-таки больше опыта дикой жизни.
— Больше. — Она вздохнула. Задумалась ненадолго, — Это могут быть изгои и одиночки, отшельники и отщепенцы без кланов.
— Среди диких есть и такие? — удивился Борис.
Раньше он считал, что дикари вне кланов не выживают. Хотя… Хотя что он мог знать об их жизни раньше? Видимо, настало время узнавать побольше.
— Всякие бывают, — негромко отозвалась Наташка, — И всякое бывает. Одних изгоняют из кланов, другие уходят сами, третьи остаются без клана после
хэдхантерских рейдов. Не все и не всегда находят себе новый клан. Не все и не всегда ищут его. Иногда люди пытаются выжить сами. Как могут. А
когда человек борется за выживание, в ход идут все средства.
— И человек опускается до каннибализма? — Опускается, поднимается — какая разница? — Наташка раздраженно мотнула головой, — Не нам с тобой об
этом судить.
Борис нахмурился:
— Что-то я не догоняю. Ты их оправдываешь, что ли?
Она покачала головой.
— Я просто объясняю, как обстоят дела в том мире, о котором ты имеешь очень смутное представление. Тебе придется привыкать к этому миру,
пятнистый. Более того, тебе придется в нем жить.
В голосе чернявой слышались тоска и злость. Мирок этот явно был не очень уютным.
— Я не пятнистый, — хмуро заметил Борис, — Давно уже не пятнистый — пора бы тебе это усвоить. Не нужно больше попрекать меня хэдхантерским
прошлым, ладно?
Она отвернулась. Он вздохнул.
— Значит, людоеды — отбросы и остатки разных кланов, — вернулся Борис к теме разговора.
— Не всегда, — послышался ответ, — Иногда особо бедствующие кланы тоже практикуют людоедство. Но такие быстро исчезают.
— Почему?
— Если они не попадают в тресовозки, то истребляют себя сами. В условиях постоянного дефицита пищи и отсутствия табу на каннибализм члены
людоедских групп или нарываются на грубость со стороны других более сильных кланов, или начинают охоту друг за другом. В этом случае пищевая
цепочка замыкается в кольцо. Кольцо становится петлей. Петля затягивается. Самоедство сейчас — прямой путь к вымиранию клана. Но голод не тетка.
— Да уж, это точно… — Борис досадливо крякнул.
Упоминание о голоде было весьма неуместным: желудок отозвался долгим урчанием и тупой ноющей болью. Эх, пожрать бы чего-нибудь!
Сколько времени они уже не ели? Долго.