Когда это началось? Насколько всё серьёзно? И что будет на этот раз?
В последнее время в ней бурлило сразу слишком много чувств, и они так и норовили прорваться наружу в самый неподходящий момент.
Иногда среди всеобщего веселья накатывала грусть, а именно в те минуты, когда нужно было сосредоточиться, ярость. Увидев однажды по телевизору детей, в страхе и горе оглядывающих развалины родного дома, она буквально застыла, охваченная невыносимой жалостью. Спустя три дня после потрясения Винни вдруг расплакалась за завтраком, и объяснить родителям, что с ней творится, не получилось. Порой пронзительные чувства накатывали вечером, не давая уснуть.
Винни тяжело вздохнула и откинула одеяло вдруг стало жарко, в голове роились бесчисленные мысли. Всё страшно раздражало, и хотелось вырваться на волю. Как можно скорее!
Глава 2,
в которой появляются овцы, осьминог и лакричные мишки
Едем мимо старого магазина, едем мимо старого магазина, напевал Генри.
Другого пути нет, сказал папа, впереди всё перекрыто, придётся ехать по Джермин-стрит. В Лондоне на дорогах просто безумие! А ведь в других городах проблемы как-то решаются
Пожив в других городах, папа часто бывал недоволен Лондоном.
Можно подумать, он знает, каково на дорогах в Цюрихе, Бостоне или Осло, прошептала Сесилия на ухо Винни. Сидел себе в лаборатории без единого окна и рассматривал в микроскоп экземпляр номер триста десять.
Винни, хихикнув, кивнула: ей нравилось, когда Сесилия делилась с ней мыслями. С тех пор как старшей сестре исполнилось тринадцать, она порой выглядела и вела себя странно то подолгу молчала, то вдруг громко смеялась.
Они свернули на узкую улочку, и Генри прилип к окну.
Дедушкин магазин! закричал он, едва завидев дом под номером «89».
Это больше не дедушкин магазин, солнышко, ответила мама.
Винни знала, что мама вот-вот вздохнёт с облегчением. И вот пожалуйста вздохнула. По ней хоть часы сверяй!
Смотрите! Наша фамилия всё ещё на вывеске! У-ол-лес У-о-кер, медленно, по слогам прочитал Генри.
В этом нет ничего хорошего, ответила мама. Сами продают сэндвичи, а рекламу взяли нашу, старую, поставщиков королевского двора. Разве у них есть на это право?
Папа пожал плечами. Он в такие подробности не вникал, открыто признавая, что разбирается только в биологии и больше ни в чём.
Мама засмеялась:
Ну да! Им же надо как-то объяснить, почему сэндвичи в их кафе пропитались ароматами душистых трав и лакричных леденцов.
И в детстве ты жила прямо над этим магазином! восхищённо воскликнула Винни, проводив взглядом тёмные решётчатые окна на втором этаже. Оттуда выглядывала мама, когда была маленькой. Странно о таком думать, но Винни очень хотелось посмотреть на маму в детстве, просто посидеть с ней рядом и незаметно понаблюдать, что она делала, когда ей было восемь, девять или даже двенадцать лет. Как жаль, что это невозможно!
Да, и тогда мне казалось, что всё на свете пахнет лакрицей, мать-и-мачехой, мятой и шалфеем, сказала мама с переднего сиденья машины. У нас даже хлеб и варенье были на вкус мятно-лакричными. И масло. И чай. Даже воскресный пудинг. Вообще всё!
В этом магазине рождались удивительные ароматы, зачарованно проговорила Винни, хотя и не особенно любила лакрицу.
Лакричные улитки ещё съедобные, и от разноцветных жевательных мармеладок из больших подарочных наборов она тоже никогда не отказывалась, но дедушка выставлял на продажу и такое, что Ой, нет, спасибо!
Почему лакричные конфеты дедушки светлее, чем у других кондитеров? спросила она.
Дедушка никогда не добавлял искусственных красителей, объяснила мама. Вот почему его мармелад и леденцы подавали самой королеве.
П-поставщик королевского двора, слегка заикаясь, Генри повторил слова с вывески, хотя магазин давно остался позади. Леденцы отличные мишки ла-лакричные!
Ла-ла-ла-лакрица! Ты не прочитал, а запомнил, недовольно заметила Сесилия и тут же весело пощекотала брата.
Перестань, Сеси! раскатисто, будто тарахтящий мотор, рассмеявшись, попросил Генри. Почему же дедушка больше не делает для королевы лакричные леденцы?
Наверное, однажды все отказались жевать коричневые медвежьи лепёшки, даже её королевское величество! усмехнулась старшая сестра.
Сесилия! укоризненно воскликнула мама, но тут же засмеялась. Потому что весь квартал пропах этими мишками, объяснила она, и Винни уже не знала, чему верить. Мои родители покинули Лондон, чтобы принести райские ароматы лечебных леденцов простым жителям валлийских пустошей, избавить их от жестокого кашля, неприятного запаха изо рта и болей в животе!
Винни ткнула Сесилию локтем в бок, словно говоря: «Так вот куда нас везут в валлийские пустоши, где у всех ужасно пахнет изо рта!» Сесилия в ответ состроила рожицу. «Терпеть не могу лакрицу», видимо, хотела ответить старшая сестра.
Что ж, Кристи, твои родители неплохо заработали на лакричных леденцах. По крайней мере, ты ни в чём не нуждалась. Папа положил левую руку на подлокотник маминого кресла. Они прожили в Лондоне почти три года и привыкли к «неправильному» вождению по левой стороне улицы и к тому, что водительское сиденье находится справа, а пассажирское слева.
Конечно, я очень благодарна родителям за прекрасный дом у самого Грин-парка, который они нам подарили. Мне почему-то кажется, что за прожитые в Уэльсе годы их странности только умножились.
А разве бывают не странные родители, мам? спросила Сесилия. Вот у нас дома обитает одна забавная парочка, советую вам с ними познакомиться.
Все снова рассмеялись.
Через три часа они остановились передохнуть неподалёку от Кардиффа. За руль села мама, и машина покатилась вдоль побережья, а потом свернула на просёлочную дорогу, окончившуюся тупиком в городке Туллиморс-Энд.
«А ведь это и правда самый настоящий тупик, подумала Винни. Конец всему».
На крышах домов из грубого серого камня рядами сидели чайки. Мама свернула на улицу, которая, наверное, когда-то была главной. По обе стороны выстроились пустующие магазины, показались закрытый киоск и парочка небольших гостиниц. Вскоре они проехали гостиницу побольше, тоже пустую, с заколоченными окнами первого этажа и поблёкшей вывеской «Отель «Аббатство». Мама медленно въехала на кольцевую развязку и сделала круг у красной телефонной будки.
Она что, боится задавить кого-нибудь в этом вымершем медвежьем углу? пробормотала Сесилия.
Слева возникла церковь, которую, по-видимому, превратили в паб, о чём свидетельствовала вывеска с ярко раскрашенной птицей, кружкой и надписью «Феникс».
Напротив паба была булочная. Свет в витрине не горел, «Единственная и неповторимая булочная» была закрыта.
Сесилия устало откинулась на спинку сиденья:
Как хорошо, что я захватила ноутбук. Найду себе тихий уголок в таинственном доме у моря, посмотрю последнюю серию «Преступления Икс», а потом мы, надеюсь, смоемся куда подальше.
Сесилия обожала криминальные сериалы и смотрела их взахлёб, чего родители, знай они о вкусах дочери, наверняка бы не одобрили.
Дорога шла через луга, на которых паслись овцы, белеющие пушистыми шариками в густой зелёной траве. Время от времени встречались живые изгороди и серые каменные стены. Дорогу то и дело перегораживали шлагбаумы с надписью «Частное владение», и Винни приходилось выпрыгивать из машины, чтобы открыть проезд. Другие указатели предупреждали о близости скал, с которых, судя по изображению на знаках, иногда срывались валуны. Фигурки детей на дорожных знаках были перечёркнуты красным вместе с изображениями велосипедов, собак, лошадей и обычных туристов.