Федор заметил приближающихся сестер и помахал им рукой. Саша обернулся. В его необычайно светлых глазах застыл восторг. Он не мог оторвать взгляда от Аннушки, словно плывущей в белом облаке. Их взгляды встретились. Сердце Анны забилось чаще. Она потупила взор, стараясь не выдать своего интереса, но зарумянившиеся щеки и часто вздымающаяся грудь предательски обнажали чувства.
Федор представил Александра. Аня протянула ему руку. Пожимая, он задержал ее в своей чуть дольше, чем надо бы при первом знакомстве. Аня ощутила тепло его ладони, которое обожгло сердце.
Какая у вас рука горячая, высвобождая свою, проговорила она, мельком взглянув в глаза Саши.
Он улыбался.
Мороженого хотите, девчата? Федор, сглаживая затянувшуюся паузу, обнял жену и Анну за плечи, заглядывая под зонтик своей Муры.
Она легонько отстранилась от него, взяла под руку, и, оглядываясь на сестру, повела в парк.
Можно и мороженое, да, Аннушка?
Рука Федора соскользнула с плеча Ани и он, словно извиняясь за это, виновато улыбнулся.
Анна какое у вас красивое имя, Саша пошел рядом с ней, покусывая сладкий стебелек сорванной травинки.
Имя, как имя, пожимая плечами, ответила Аня, справившись с волнением и игриво приосанившись.
Мою сестру тоже зовут Анна, сознался Александр.
Правда?! И мою!
Пришла очередь удивляться Саше.
Как так? Вы Анна и сестра Анна?
Ты знаешь, сколько у них сестер? Федор сообщил, как открытие: Пять!
И все такие красивые? Саша окинул взглядом фигуру Аннушки.
Все, все, не сомневайся! Федор балагурил, а Мура сжимала его руку и поводила глазами в сторону, намекая, что пора бы и оставить молодежь наедине. А мороженое? не поняв ее намек, озадачился Федор.
Вон там продают! Аня кивнула в сторону тележки с мороженым, что стояла под зонтиком около клумбы с розами. Мне сливочное!
Вы, парни, идите за мороженым, а мы здесь в тенечке постоим, жарко что-то, Мура достала платочек и замахала им у лица.
Пошли, Саня!
Как только мужчины отошли, Мура спросила:
Ну как?
Что? Аня смотрела вслед Саше, с удовольствием отмечая про себя, какой он широкоплечий.
Я вижу, Саша тебе понравился, а?
Ничего, симпатичный, Аня улыбалась во весь рот, понравился, понравился, а я ему, как ты думаешь? заговорщически зашептала она.
Мура одарила сестру теплым, ласковым взглядом.
Да он глаз с тебя не сводит! Ладно, тихо, возвращаются.
Сестры переглянулись и застыли в ожидании.
Довольно быстро прохладный ветер с лимана прогнал дневной жар. Солнце окрасило воду золотом и пурпуром; краски, то смешивались в набегающих волнах, то разделялись штрихами ряби, создавая волшебство, окутавшее туманной дымкой лиман, парк яхт-клуба и Аню с Сашей, жизнь которых с этого вечера обрела единый смысл. Теперь каждый день проходил в предвкушении встреч, а, встречаясь, они не могли расстаться, подолгу стоя у палисадника перед домом Ани. Саша любовался Аннушкой, как драгоценной вазой, не решаясь прикоснуться к ней, словно от прикосновения его крепких рабочих рук она могла расколоться и рассыпаться. Но его неудержимо влекло к ней, он тонул в золоте ее глаз, терял голову от дурманящего запаха свежести и молодости ее тела.
В один из вечеров, Саша решился и привлек к себе Аннушку, обвив рукой ее талию. Аня не оттолкнула его, напротив, трепетно прижалась к нему грудью, тая в объятиях и чувствуя, как ослабли ноги и закружилась голова. Саша легонько прикоснулся к ее губам. Их дыхание слилось в поцелуе. Весь мир превратился в сказку. Душа ликовала. Любовь вырвалась на свободу и закружилась в радужном танце, прославляя жизнь.
Нюрка, шасть до дому! голос отца опрокинул сказочный мир вверх тормашками.
Аня отпрянула от Саши и, смущаясь, пробежала мимо отца в распахнутую дверь, закрывая ее за собой.
Семен Николаевич Деркаченко высокий, худощавый, моряк, с пышными седоватыми усами, долгое время проработал на торговом флоте в Одессе, откуда ушел с семьей в Николаев еще в начале девятисотых годов. Родом он был из черногорского города Котор. А жена его Екатерина Терентьевна Гнённая родилась в селе Варваровка, близ Николаева. Ее отец запорожский казак из Миргорода, что на Полтавщине, женился на турчанке. В воспоминаниях внуков детей Екатерины осталась бабушка, поражающая воображение сказочной внешностью: черноволосая, строгая, одетая в многочисленные яркие юбки, со звенящими на шее монисто и с неизменной трубкой во рту. Екатерина унаследовала от матери черный цвет волос, глубокий задумчивый взгляд бархатных, как беззвездная ночь, глаз и восточную стать. И дети у Деркаченко, что мальчики, что девочки, рождались красивыми. Каждый из них получил хоть какую-то черту от матери и от отца.
Семен Николаевич присел на лавку, закрутил «козью ножку», чиркнул спичкой и, прикурив, позвал Сашу.
Садись, погутарим.
Здрасьте, дядь Семен, садясь, Саша протянул руку.
Будь здоров! Семен ответил рукопожатием. Куришь?
Нет.
Оно верно а я курю, он затянулся и, прихватив папироску двумя пальцами, так, что она оказалась внутри ладони, опустил руку на колено. Любовь у вас с Нюркой что ли? напрямик спросил он.
Саша пригладил непослушные волосы, закинул ногу за ногу.
Любовь, ответил эхом.
Это хорошо, Семен снова затянулся. А ты серьезно, или так потискать?
Саша напряженно вздохнул.
Серьезно
Отт, оно как!
Я пойду, дядь Семен Саша встал.
Иди, Семен затянулся поглубже и бросил окурок, придавив его носком, коль жениться надумаешь, приходи свататься, отдам за тебя Нюрку
У Саши земля уплыла из-под ног. Его чувства смешались. Женитьба меняла жизнь. Но радость перекрыла смятение, рассеяла страх. Именно сейчас Саша понял, что без Анны его жизнь уже не имеет смысла. Он улыбнулся, кашлянул, пряча улыбку в кулак. Оглянулся на притихший дом Дергачей, как звали семейство в округе. Из распахнутого настежь окна, прикрытого короткими ситцевыми занавесками, послышался девичий смешок, шепот.
Приду, и не сомневайтесь, твердость в голосе прозвучала стальными нотами.
Семен тоже встал.
А я и не сумневаюсь! Завтра в плавание ухожу, вернусь, приходи!
Обменявшись взглядами, они разошлись.
Над городом поднялся новорожденный месяц. Тонкий серпик отразился в темных водах Южного Буга, несущего свои воды на морской простор. Светлая дорожка колыхалась в такт волнам, теряясь в прибрежном песке. Река бежала на встречу с Днепром; объединившись в лимане, они единой водой впадали в Черное море.
Саша возвращался домой с новым чувством перемен. Маленький дом Войтковских стоял на самом берегу реки, от которой ветер приносил запах рыбы и придонного ила. Камыши пели нескончаемую песню, соло вступали лягушки, аккомпанементом трещали цикады. Саша любил уединенность своего дома. Город оставался в стороне и, казалось, что все тоже оставались за чертой, разделяющей людскую суету и природу, которая обволакивала покоем тех, кто жил с ней рядом.
Санько! окликнул отец.
Он сидел на ступеньках, за его спиной темнел проем двери, открывающий вход в сонное царство ночи. Саша улыбнулся, представляя, как сладко спят Женька и Анютка его младшие брат и сестра. Как старший в семье, Саша заботился о них с малолетства, по сути, заменив им мать. Она умерла при рождении дочери, оставив о себе туманные воспоминания как о фее, о волшебнице из далеких детских снов.
Здорово, батя! Чего не спишь?
Михаил поднял подбородок и почесал шею под довольно-таки длинной бородой.
Да вот, думаю завтра сеть поставить спозаранку.
Добре, поставим, Саша присел рядом. Батя, я жениться надумал, глядя перед собой, выпалил напрямик.
Отец опустил голову, посмотрел на сына исподлобья.
Хозяйку, значит, в дом приведешь