Влад, поймав взгляд парня, улыбнулся и поднял большой палец вверх.
Спасибо, но ты тоже молодец! кивнул ему парень и одним рывком подтянулся, вытащив свое тело из воды.
А тот шикарный джип, стоящий на месте для инвалидов, действительно, оказался машиной Вячеслава. На парковку они уже вышли вместе с ним, познакомившись в парилке и разговорившись. Вячеслав, конечно, не сразу рассказал Владу о своей проблеме. Он вообще был не очень разговорчив, и уж точно не из тех, кто готов принять жалость от малознакомых людей.
Глава 5
Да, официантка Людмила была права: Марусе нравился Вячеслав, и она на самом деле не воспринимала его хромоту как ущербность. Только, похоже, сам Вячеслав не замечал Марусю. Она для него всего лишь официантка из кафе. Ну не приглашать же Марусе самой Вячеслава на свидание, в самом-то деле!
Решительной и уверенной в правоте своих действий Маруся была только с другими, но не в отношении себя и своих чувств. Сделать первый шаг и самой пригласить мужчину на кофе Маруся не могла. Вот не могла и все тут! Именно по этой причине она растерялась и застыла столбиком, когда принесла Вячеславу его двойной американо без сахара и услышала:
Маруся, уделите мне пару минут? Вас ведь Маруся зовут, верно?
Да, Маруся.
Значит, я не ошибся, Вячеслав улыбнулся, а у Маруси сперло дыхание от его улыбки, и в голове билась единственная мысль: "Боже, какой он красивый!"
Вам разрешено присесть за столик к клиенту? Или Вас за это накажут? продолжал Вячеслав, Если накажут, то давайте не будем экспериментировать.
Ну, как накажут? Выговор вынесут и могут штраф выписать, если, конечно, кто-нибудь расскажет.
Нет, штраф нам не нужен! Вячеслав улыбнулся, Нам надо поговорить.
Поговорить? О чем? Я позволила себе лишнего?
Что? Вы о чем? Вячеслав смотрел удивленно, Нет, с Вашей стороны ничего лишнего не было. Тамара Григорьевна говорила, что Вы ищете работу по специальности. Я прав?
Да, Маруся кивнула.
Вот и хорошо. Вы сегодня до которого часа работаете? Или, может быть, завтра с утра удобнее будет?
Завтра. Только не с утра, а в 12, если можно. У меня завтра утром только две лекции в институте будут.
Хорошо. Значит, завтра в 12 я Вас жду в офисе нашей компании. Возьмите мою визитку, Вячеслав положил визитку на стол, внизу на посту охраны я предупрежу, что Вы придете. Как Ваше полное имя?
Мария Кузнецова.
Тогда до завтра, Мария Кузнецова! он опять ей улыбнулся.
Вячеслав выпил кофе в два глотка и, подхватив свой костыль, стал вставать. Видно, сделал неловкое движение и сморщился непроизвольно, ругнувшись, затем медленно выдохнул и снова вдохнул. Маруся знала эту технику дыхания. Так же дышал брат, когда боль простреливала от неловкого движения. Маруся, по привычке, начала считать шепотом до десяти:
Один, два, три, четыре, . десять. Выдох. Один, два, три, четыре, ., вдох.
Вячеслав удивленно на нее покосился, но не перебил, а послушно дышал, не оборвав девушку и дав ей досчитать до десяти.
Маруся, благодарю Вас. Я в норме. До завтра.
Да, до завтра.
Вячеслав ушел, а Маруся потом весь вечер корила себя за то, что не согласилась встретиться с ним сегодня же. Может, они даже потом посидели бы где-нибудь в кафе. Нет, не у них в кафе, конечно. Да здесь и закрыто было бы. Они работают только до 5-ти вечера. Это кафе сделало ставку на обеды и завтраки работающих в соседних офисах. Им ужины ни к чему.
Хотя, стоп! Если она будет работать у Вячеслава, а точнее НА Вячеслава, то о каком "посидели бы где-нибудь в кафе" может идти речь? Он будет ее шефом, она его подчиненной. Все. Замкнутый круг!
Вячеслав, в отличие от своего друга Сергея, не производил впечатления любителя заводить служебные романы. Маруся, в силу своей симпатии к мужчине, не могла сделать первый шаг.
Мария Кузнецова или Маруся, как называли девушку все свои, приехала в этот город учиться. Приехала из маленького провинциального городка, где все друг друга знали и здоровались по утрам, выходя на улицу. Где можно было позвонить в любую дверь и попросить ложку соли, спички или пару луковиц. Там все были не просто соседями, живущими в одном подъезде. Там все были если не друзьями, то близко знакомыми.
Семья Маруси была, по нынешним меркам, почти многодетной. Почти, потому что у Маруси было три старших брата, но к тому моменту, когда родилась Маруся, самому младшему из братьев было уже 14 лет, а самому старшему 18. Между всеми ее братьями была разница в два года. Маруся родилась, а самого старшего из братьев, Николая, через год забрали в армию. Когда пришло время уходить в армию самому младшему из братьев, Ивану, Марусе было уже 5 лет. Провожая его в армию, Маруся ревела, кажется, громче всех.
Маруська, не реви так! одернула ее соседка бабка Нюра, Беду накличешь!
Кто именно из них накликал ту беду, Маруся или сама бабка Нюра, неизвестно, но Иван вернулся из армии раньше на три месяца инвалидом-колясочником. Кто-то из его сослуживцев, получив письмо от своей девушки и узнав, что она ему изменила, устроил стрельбу по своим сослуживцам. Так как в этот момент он стоял в карауле, то стрелял не холостыми патронами. Последней очередью тот парень застрелился сам.
Брата зацепило одной из шальных пуль, выпущенных стрелком. Иван Кузнецов оказался самым тяжело раненым из случайных, попавших под этот обстрел, солдат. Солдату, который устроил стрельбу, было уже все равно, а Иван вернулся домой с военной пенсией, медицинским обслуживанием в больницах и санаториях армии и с полностью обездвиженными ногами.
Семья Кузнецовых жила в своем доме на окраине городка, и Маруся помнит, как брат лежал и часами смотрел в окно, за которым пели птицы и цвели сады. Никого из своих друзей Иван не хотел видеть, но они все равно приходили, на то они и друзья, верно? А больше всех Иван не хотел видеть Ирку девушку, которая провожала его в армию.
Брат вообще мог нормально общаться только с Марусей. Она, будучи ребенком, не понимала того, что брат теперь инвалид, и продолжала любить его также сильно, как и раньше. Для нее Иван, по-прежнему, оставался ее самым любимым братиком. Ну и что такого, что он на инвалидной коляске теперь передвигается? Любить-то это его ей не мешает.
Маруся больше всех радовалась приезду Ивана домой. Она, будучи еще ребенком, не видела того, как переглядывались взрослые, отводя глаза, как плакала ночами мама, и как почернел лицом отец. Маруся просто радовалась тому, что любимый брат теперь всегда дома, всегда с ней. Радовалась, потому что в силу возраста не понимала истинной причины его постоянного нахождения дома. Маруся любила своего брата такого, какой он есть. Любила, а не жалела, как все остальные.
Именно эта безусловная любовь младшей сестренки и примирила Ивана с жизнью. Родители, конечно, переживали за него, и Иван это знал. Мать рыдала ночами, отец ходил чернее тучи. А еще Иван точно знал, что родители боятся оставлять его одного. Боятся, что он что-нибудь сделает с собой. Это, само собой, не говорилось открыто, но читалось в приторно веселом голосе мамы, когда она говорила с ним, в наигранно жизнерадостных словах братьев и в пристальном внимании отца.
Только одна Маруся вела себя так, будто ничего с ним не случилось. Девочка, конечно, что-то чувствовала, но сама не понимала, что именно, а потому вопросов не задавала и не говорила с братом приторно-заискивающими интонациями.
Именно мама заметила однажды ночью, что сын не ворочается в постели, а просто мирно спит. И спит он под покрывалом. Иван спал, раскинув, как когда-то в детстве, руки, а рядом с ним, завернутая в его одеяло, как в кокон, спала Маруся. Днем ранее дочка слегла с высокой температурой, и весь день температура у дочки не спадала. Вечером она забылась больным сном и металась полночи по подушке, а под утро уснула. Мама, выдохнув, уснула в кресле у дочери. А утром Маруся нашлась в кровати брата.