И тут же с меня будто спало заклятие. Некогда тут психологические травмы получать! Воевать надо!
Оттолкнувшись, я мягко спрыгнул в окоп. Следом зашуршал Ходанович. Так соскакивать с балетной грацией бегемота мог только старшина.
Лёва, проверь ход сообщения слева. Если кто сюда намылится кончай. Понял?
Понял, товарищ командир. Кончим.
Якуш, мертвяка в тупик, и за мной. Там должен быть блиндаж
Ход прокладывался по всем правилам воинской науки с изломом. Слева потянуло вонью отхожее место, а справа открылось уширение, где стояли пустые носилки. Я не нащупал их, а увидел над лесом всходила луна, накладывая резкие тени.
В ночной тишине смутно доносился грубый смех и гортанный говор. Попахивало печным дымком. Блиндаж срубили на совесть надежное убежище, перекрытое бревнами в шесть накатов. Прямое попадание 76-мм снаряда выдержит, как нечего делать.
Неожиданно скрипнула дверь, отворяя вход, и на пороге зачернела коренастая фигура унтер-офицера со «шмайссером». Блеснули погончики обер-фельдфебеля.
Он продолжал рассказывать «камарадам» что-то веселое я улавливал смысл с пятого на десятое. Не то, чтобы я немецкий знал. Так, под сотню фразочек и слов. Зато произношение идеальное у меня же абсолютный слух.
Отсмеявшись, унтер захлопнул дверь и валко пошагал прямо на нас. В первые секунды он плохо видел в темноте, даже с лунной подсветкой как тут не воспользоваться ситуацией?
Я взвел курок «Нагана», и выстрелил.
«Ох, и дубовый спуск» подумалось мельком.
Короткий шип и пуля вошла обер-фельдфебелю в лоб. Его развернуло и отбросило на стенку окопа, укрепленную дощатыми щитами. Я едва успел поймать свалившуюся кепку.
Успех нашей эскапады кружил голову, мне все еще чудилось, как Тёмке, что война вокруг не совсем настоящая, а вроде РПГ, куда мы все и угодили. И вот я напялил кепи на голову, повесил на шею МП-40, и шагнул к блиндажу.
Физиономия у меня вполне арийская, а причиндалы отвлекут внимание на первую секунду. Не в пилотке же со звездой к немцам заявляться
Потом, позже, я этот свой поиск приключений на нижние 90 объяснял шоковым состоянием. Нет, чтобы послать вперед опытного сержанта! Тоже мне, герой-одиночка выискался
Сгибаясь под низкой притолокой, я вошел в блиндаж. Сизая пелена дыма вилась под низким бревенчатым потолком, размывая свет яркой карбидной лампы.
На топчанах вдоль стенки сидели и лежали в позе римлян в триклинии унтер-офицеры числом четыре. Слегка встрепанные, изрядно «поддатые», в расстегнутых кителях, они пили и закусывали, балаболя о своем, унтерском.
Гут нахт, вежливо сказал я, вскидывая «наган» и целясь в пьяные, вытаращенные глаза.
Фельдфебель и обер-ефрейтор вздрогнули, откидываясь на стенку. Третий лежачий выронил кружку, расплескивая самогон, почти дотянулся до автомата Но тут меня подстраховал Якуш пуля остановила прыткого. Немец упал ничком, свешиваясь с кровати.
Четвертый по счету штабсфельдфебель, вроде бы, протрезвел и даже вскинул руки, но жест «сдаюсь» ему не помог пленные мне ни к чему. Пуля отбросила унтера на лежак.
Лапин! Годунов! Антаков! Белоконов! Вон носилки, перетаскайте тушки в тупик и штабелем. Якуш! Бери двоих, разведай окрестности в сторону Полунино.
Есть!
И тут затрезвонил телефон, холодно блестя черным бакелитом. Я замер. Не отвечать? Немцы не поймут. Забеспокоятся, набегут с проверкой
Выдохнув, поднял трубку.
Обер-фельдфебель Шульц? донесся вкрадчивый баритон.
Айн момент! зажав телефон ладонью, я отчаянно прошипел: Кто по-немецки шпрехает?
Я, товарищ командир, неуверенно отозвался Никитин. Немного
Яша, твердо сказал я, ты обер-фельдфебель Шульц! На!
Красноармеец взял трубку, прочистил горло, и выдал:
Фельдвибель Шульц, фарен зи форт кивая невидимому начальству и бледнея, Никитин вытянулся. Йа! Йаволь!
Мля-я восхищенно выдохнул Лапин, подхватывая носилки.
Отмахнувшись от него, рдеющий Яков доложил:
Майор Хильперт приказал усилить посты!
Поздно спохватились! хохотнул Косенчук, собирая провизию. Шоколад! Твою ж в бога, в душу мать
Товарищ командир!
Я резко обернулся, заслышав Пашкин голос.
Старшина передал, что там артиллерийская позиция четыре 15-сантиметровые гаубицы. Расчеты мы сняли понизив голос, Ломов поведал: Тёма немца заколол!
С почином его! криво усмехнулся я, забрасывая в угол унтерскую кепку. И всех нас!
* * *
Ночь по-прежнему покрывала мир темнотой, а лунный свет больше мешал глазам видеть, нарезая ломаные тени. Ход небесных сфер был на нашей стороне незримые, как демоны-убийцы, мы перебегали по траншеям, расходясь всё шире и дальше, шаг за шагом возвращая отобранную землю.
Немцы, конечно, сплоховали. Понадеялись на мины, а русские взяли, да и обошли ВОПы! А я, признаюсь, растерялся. Тот самый шанс, который еще вчера числился в неосуществимых, легко и просто давался в руки. Я от него отмахивался, чтобы зря не мечтать, а он вот же ж!
У нас получалось захватить плацдарм для штурма Полунино.
Нет, я, конечно, рассчитывал на успех ночного рейда, но надеялся, максимум, пошуметь. Устроить громкий тарарам и уйти без потерь. Уйти! Ха!
Нас тут меньше взвода, а мы тихо, без шума и пыли, захватили три артиллерийские позиции с гаубицами Kwk-18 и с зенитками «ахт-ахт», четыре ДЗОТа, пару ДОТов, склад боеприпасов Что ж мне теперь, бросить все это? Щаз-з!
Якуш! Ходанович! Будем закрепляться.
Сержант со старшиной ухмыльнулись дуэтом, и я не удержал на лице строгого выражения, тоже заулыбался.
Часовых у землянок сняли, а куда дели?
Да вон, где сортир у них, Ходанович махнул рукой. Самое место!
А теперь помедлив, я договорил: Надо тихо вырезать солдатню.
Пока сонные, деловито кивнул Лев.
Справимся, товарищ командир, посерьезнел Якуш. У меня Антаков мастер! Часовых режет, как баранов, те даже не мекнут. И Вано Тот, вообще!
Тогда вперед, дал я отмашку, а мы с Фадеевым и и Годуновым прогуляемся к наблюдательному пункту.
Покинув блиндаж, окунулся в темноту луна нагоняла смутный свет со спины, вытягивая шатучую тень.
Товарищ командир подал голос Фадеев.
Вижу, остановился я.
Из землянки, ежась, выбрался немец, белея кальсонами, да сорочкой. С хряском зевнув, он загрюкал сапожищами в направлении удобств. Семенил фриц забавно, но недолго Вано Махарадзе вырос за его спиной, как ангел мести. Блеснула сталь, полоснув по горлу, и перерезала крик.
Минус один, хладнокровно прокомментировал я.
Да я бы их всех выдавил Годунов. Как тараканов!
Выведем, Ваня, выведем
По дороге к немецкому НП мы никого не встретили, а скрюченные тела «истинных арийцев» валялись в тупичках или в вынесенных ячейках. Их смерти меня нисколько не трогали. Напротив, я испытывал злую радость, вспоминая о братской детской могиле.
Сдохли? Так вам и надо. Мы вас сюда не звали!
* * *
Бойцы собирали трофейное оружие, разворачивали немецкие пушки и пулеметы в обратную сторону, набивали ленты, прочищали затворы от нагара, подтаскивали поближе ящики с боеприпасами и жевали на ходу трофейные гостинцы.
Обживались на новом месте.
Саперы Косенчука уползли на разминирование для подсветки мы врубили немецкий прожектор. А красноармейцу Фадееву я вручил донесение, и отправил к комполка без подкрепления нам не продержаться.
Опустившись на корточки, я посидел немного, просто, чтобы согнуть ноги. Набегался. Хотя как раз об усталости думалось меньше всего. Победа! Вот, что грело душу!
Первая настоящая победа и моя личная, и всей роты. Даже уверять не стану, будто чуял себя храбрецом-удальцом. Куда там Страшно было. Тревожно. Ведь мы, как гвоздь, засели в крепкой обороне немцев, а они тут вокруг! Закрепились и вширь по фронту, и на глубину в десятки километров! У Моделя «всё схвачено».