В предновогодний вечер опять дежурила медсестра Зиночка, рядом была бабушка. Они приподняли лёгкого мальчика повыше, взбив за его спиной куцую подушку, чтобы он мог сидеть. Его накормили вкусным домашним тортом, который испекла Зина, напоили прозрачным едва жёлтым и безвкусным больничным чаем. Бабушка сделала салат «селёдка под шубой» (это когда в тарелку кладут «торт» из селёдки, картошки и свёклы с майонезом).
Когда пришло время дарить подарки, Зиночка вручила мальчику красивую новогоднюю открытку с пышнобородым Дедом Морозом и красногрудыми (в цвет кафтана деда) снегирями. Бабушка достала из синей холщовой сумки газетный свёрток. Алёша затаил дыхание: ведь это был такой же настоящий новогодний подарок, какой дарили мама с папой, положив его под ёлку. Мальчик, не торопясь развернул дрожащими руками покрытую морщинами газету и увидел внутри розовый резиновый бублик.
Что это, бабуля? спросил он.
Это эспандер, внучек, ответила баба Маша и показала, как им пользоваться.
Алёша обхватил резиновое кольцо ладошкой и попробовал сжать, но кольцо лишь слегка подалось внутрь. Тогда он схватил его обеими руками и что есть силы сжал резинку так, чтобы её внутренние края соприкоснулись. Мальчик поднял голову и победно улыбнулся. Бабушка потрепала его по заметно отросшим волосам и сказала:
Молодец, тренируйся.
Выписывали их уже настоящей зимой, в середине февраля. Сергей Владимирович сказал, что все шрамы после операций зажили, кости срослись. Они сделали что могли, теперь нужно больше двигаться, а находиться в больнице только во вред.
Алёша уже лихо раскатывал по длинным узким коридорам хирургического корпуса на больничной коляске, часто перебирая окрепшими руками по большим резиновым колёсам. Но сам всё ещё не мог залезть в коляску, и ему всегда помогали или дежурные медсёстры, полюбившие осиротевшего мальчишку, или бабушка, навещавшая его каждый день.
Пока он готовился к выписке, бабушка оформила все необходимые бумаги на опекунство и выхлопотала получение детской инвалидной коляски.
И вот Алёша впервые за три с лишним месяца сидел в тёплом зимнем пальто и круглой шапке на резинке, плотно прижимающей меховые ушки к подбородку и щекам. Он смотрел на оживлённую больничную аллею, где ходили посетители с сумками, стояли и курили больные на костылях и без, совершенно не опасаясь мороза и выскочив в тёплых фланелевых пижамах.
Мальчику всё было интересно. Он крутил головой, осматривая кучи снега за расчищенными дорожками, чёрный кованый забор с узорами, машины и жёлтые округлые автобусы, снующие за забором. Ему было приятно слышать шум, так отличавшийся от тишины в палате. Начиналась новая жизнь, и начиналась она с невыносимой боли, скручивающей ноги в судорогах, заставляющей руки сжимать одеяло до хруста в суставах, с боли острой, пронзающей всё тело от пяток до макушки и заставляющей хрустеть зубами в попытке вытерпеть, а потом кричать до слёз и пота, которые градом катятся по лицу, перемешиваясь в районе подбородка.
Боль сопровождала Алёшу и была его главным препятствием возможности ходить самому. Бабуля была безжалостна: утро начиналось с массажа ног, её сильные руки прачки выжимали кровь из дряблых мышц, двигали и растягивали сухожилия и связки. Потом была зарядка для суставов. И самое главное достижение зимы давление ногами на бабушкину необъятную грудь.
После массажа и гимнастики бабушка садилась на край кровати, сгибала его ноги в коленях, ставила к себе на грудь и говорила:
Толкай, дави изо всех сил.
Алёша давил, вцепившись в одеяло, до белых от напряжения костяшек пальцев, до пота, который ручейками скатывался под пижаму, образуя лужицу под поясницей. Жал, давил, толкал и чувствовал покалывание в стопах, боль в икрах и напряжение в бёдрах. Но ведь чувствовал!
Так проходило каждое утро бесконечной зимы и весны, а когда совсем стаял снег и стали появляться первые почки на деревьях, начался следующий этап боли боль от отчаяния. Бабушка брала его подмышки и поднимала из коляски, обняв со спины, прижимала к себе и говорила:
Иди.
Алёше нужно было самому, опираясь на окрепшие после массажа и тренировок ноги, передвигать ими по асфальтовой площадке подземного гаража. На его тренировки прибегали посмотреть мальчишки и девчонки со всего двора. Ничего не получалось. Бабушкина спина быстро уставала, ноги не хотели слушаться, слёзы отчаяния катились по щекам.
Однажды, когда они вышли утром из подъезда и бабушка привычно посадила Алёшу на скамеечку возле двери, чтобы скатить коляску по двум ступенькам и перенести его снова в неё уже на асфальте тротуара, они увидели, что соседи дядя Коля и дядя Слава, жившие в их девятиэтажке на третьем и пятом этажах, строгают бруски и забивают их в свежевырытые ямки на небольшой игровой площадке, приютившейся ровно в середине прямоугольника, образованного их домом и ещё тремя соседними.
Они подъехали поближе, разговорились и узнали, что соседи делают специальный станок для Алёши, чтобы он учился ходить. Станок представлял собой два горизонтальных отполированных мелкой шкуркой бруса, которые опирались по краям на вкопанные в песок столбики высотой около метра.
Когда они закончили, дядя Слава подкатил коляску с Алёшей к краю брусьев, поднял мальчика и, наказав крепко держаться за брусья руками, отпустил. Алёша держался на прямых крепких руках за брусья, а ноги свисали, едва касаясь земли кончиками никак не желающих двигаться пальцев, запрятанных в ботинки. Дядя Слава объяснил, что в армии служил десантником и видел, как в госпитале так занимались бойцы после травмы ног. Задача была на словах простая: пройти, опираясь на руки, по всей длине брусьев. Стараться перебирать ногами, постепенно перемещая вес с рук на ноги.
Начались суровые будни. Каждое утро после массажа и гимнастики Алёша по несколько часов в день ходил на брусьях вперёд-назад. Потом ехал на коляске домой и ждал, когда придёт из школы его учительница Наталья Александровна, чтобы объяснить новые темы и дать домашнее задание, которое после с удовольствием выполнял, ведь это было единственное занятие, не причинявшее боли.
Так прошёл год. И вот накануне летних каникул произошло радостное событие в жизни Алёши. Как-то утром после традиционных процедур он так надавил бабушке на грудь, что она вынуждена была податься назад. А ему для этого даже не нужно было держаться за одеяло. Алёша победно улыбался.
С этого момента начался новый этап его жизни, когда бабушка на следующий день после чудесного происшествия принесла костыли и ему открылись новые грани боли боли от натёртых до мяса подмышек. Боль за это время превратилась из непреодолимого препятствия, ограничивающего его возможности, в надёжного друга, открывающего перед мальчиком радужные перспективы.
Как рассказывал дядя Слава, их прапорщик во время сложных и болезненных тренировок любил приговаривать: «Пока вы чувствуете боль, вы живы, по вашим мышцам течёт кровь, они могут сжиматься и разжиматься. Боль ваш лучший друг, изучайте её природу, откуда она возникает, какой она формы, цвета, размера, как перемещается по телу. А дыхание ваш инструмент для изучения вашего тела. С помощью дыхания можно расслаблять мышцы так, что не чувствуются даже сломанная рука и разорванные связки». Потом дядя Слава показывал, как он может невероятно выворачивать суставы локтей и плеч, шумно и долго перед этим выдыхая.
И Алёша изучал свою боль, изучал дыхание. Ему всегда нравилось учиться, и у него хорошо получалось. Он мог долго лежать на кровати и сравнивать, какие ощущения приходят, если сгибать ступни или колени на вдохе и выдохе, откуда начинается и где заканчивается дыхание, что будет, если надолго задержать дыхание при вдохе или что-то делать совсем без воздуха.