Д д дверь. Н н не открывалась.
Кто же, ваше величество, надоумил вас так в светлую залу являться? поинтересовалась учительница.
Никто. Сам я, под очередные смешки прошептал Фрол.
Сами значит, ваше величество. Соблаговолите подойти ко мне немедленно.
Фрол выбрался из декораций и с опущенной головой подошел к педагогу.:
Вот, ваше величество, извольте ознакомиться с ролью. Лидия Петровна вручила ему сценарий. По вторникам после уроков репетиция, и по субботам в 12 часов.
Мальчишка попятился назад:
Я не, я не
Лидия Петровна нахмурила брови:
Что «я не»? Сверг царя садись на трон!
Ребята вновь залились хохотом. Только теперь Фрол увидел, почему его называли вашим величеством.
Присоединяйся к репетиции, в образ ты лихо вошел, велела Рябова.
Можно я не буду? робко спросил мальчик.
Нельзя, Фрошка. Судьба у царей такая: либо они ведут народ к благополучию, либо народ ведет их на эшафот. Выбирай.
Фрошка Первый к восхождению на престол готов, придя в себя, с улыбкой отрапортавал Никифоров.
Еще около часа после репетиции Фролу пришлось ждать мать в школе. Он потратил это время на изучение роли. Наконец зазвонил телефон, Фрол ответил:
Да, мам. Да, уже иду.
Никифорова работала до восьми часов вечера, иногда дольше. Когда было светло, она разрешала сыну погулять во дворе с местными мальчишками, а если все сидели по домам, Фролу приходилось ошиваться в магазине. На этот далеко не редкий случай у него всегда была с собой книга или журнал. Он брал их в библиотеке. В основном его интересовало все, что связано с техникой. Так и проходило время в ожидании окончания рабочего дня матери. Позже они сядут в автобус и поедут домой, где мать приготовит нехитрый ужин, а Фрол пойдет сбрасывать с крыши снег. После еды он поможет ей прибраться, помыть посуду.
Мам, мы спектакль репетируем к празднику. Надо будет по субботам приезжать в школу, сообщил Фрол.
Новость не обрадовала уставшую женщину, но поделать она ничего не могла.
Надо так надо. Что у тебя за роль?
Царя. А еще, мам, в следующее воскресенье мы с классом идем в театр, надо деньги сдать.
Вы же ходили недавно.
В прошлой четверти. Знаешь, как здорово! Театр пища для ума и для души.
Верно! Душа трепещет от восторга, желудок подло хочет жрать. Извини, Фрош, нет у меня сейчас на театр денег.
Как нет? Сама говорила: в выходные в магазины поедем.
Поедем. Посмотри на себя. Ботинки на ладан дышат, одежда уже коротка, штаны протерты. Сначала одеться надо.
Может, позже?
Позже, Фрошка, у тебя, да и у меня, сзади крутой принт нарисуется в виде голой задницы. Пока есть возможность, надо приодеться.
За окном давно стемнело. Идти гулять нельзя, уже поздно. Только в выходные дни и во время каникул Фрол успевал поиграть с местными ребятами. Пока успевал. Мать и сын легли спать, чтобы завтра с утра, когда первая электричка промчится на другом берегу реки, начать очередное погружение в рутину серых будней. Так и жили Никифоровы, вдвоем. Не богато, но не жаловались. Сыты, одеты, тем и довольны.
Антон
Аромат свежей выпечки поднялся из кухни и ворвался в спальню Садовских и комнату их единственного сына Антона. Тот втянул воздух, нехотя открыл глаза и присел на кровати. Вставать рано утром он не любил. Мать давно оставила попытки будить его. (Александр Артемьевич кормилец семейства не тратил на это время, оставляя заботу о сыне жене. Со своей задачей обеспечивать семью он справлялся великолепно, являясь одним из богатейших людей в городе.) Единственной силой, способной поднять Антона с кровати, был голод. Мальчишка неторопливо встал, оделся и поплелся в столовую. «Опять в эту школу, зачем она нужна?» молча возмущался Антон, дожевывая горячий румяный пирожок.
Где Бориска?! крикнул он домработнице.
Машина уже ждет, ответила та.
Антон подхватил портфель, вышел. Уселся на заднее сиденье новенького «Мерседеса».
Бориска, в школу давай! велел он.
Шофер Садовских, мужчина лет за пятьдесят, чью голову уже атаковала седина, молча повернул руль. Они выехали за территорию элитного поселка и направились в сторону дорогой частной школы. Борис смотрел на дорогу, Антон тыкал пальцами в экран смартфона.
Прибыли, сообщил водитель, когда пассажирская дверь автомобиля поравнялась с центральным входом.
Антон, не удостоив Бориса даже взглядом, молча покинул салон.
В этой школе не было скрипящих полов и обшарпанных парт. На ремонте и оборудовании не экономили. Учиться здесь могли только дети обеспеченных родителей. Уроков побольше, зато никаких заданий на дом. Кто хотел, тот получал образование и нужные знания, чтобы потом двигаться дальше. Антон же считал, что ему это без надобности: у него все есть и незачем напрягаться. Только английский язык парень учил с энтузиазмом. «Я в этой стране оставаться не собираюсь», говорил он и откровенно считал ворон, а порой и просто засыпал на занятиях.
Как-то раз Анна Ильинична, одна из учителей Антона, вызвала родителей в школу. Отцу как всегда оказалось некогда, приехала мать. Надо заметить, что жену Александр Артемьевич выбрал из девушек модельной внешности, взял одну из первых красавиц города: стройную, веселую, но не обремененную особым умом. Годы шли, а ума не прибавлялось. Эмилия Садовская рассеянно слушала речь учительницы о том, что Антон совсем не учится, педагогам постоянно грубит, но уловила лишь одно: «Аттестат мы ему, конечно, дадим».
Вот и отлично. Зачем меня по пустякам беспокоить? резюмировала она и спешно удалилась.
Анна Ильинична обращалась к директору школы по поводу Антона. Но в ответ услышала целую тираду о том, за чей счет существует их школа и кто платит учителям заработную плату. «И очень неплохую зарплату, заметьте», закончил директор.
Но Антон же ничего не знает, выпустим мы его из школы, а заний нет, робко возразила тогда Анна Ильинична.
Выпустился из школы не наш клиент, не наши проблемы, парировал директор.
Больше Садовских никто из учебного заведения не беспокоил.
Уроки заканчиваются. Антон стоит на крыльце, к которому тянется вереница автомобилей. Садовский видит, как с дороги поворачивает их «Мерседес». До поворота метров триста. Антон ждет, пока Борис подъедет прямо к крыльцу. Лишь тогда спускается, погружается в автомобиль.
В клуб «Помпеи», командует он.
Антон не один. С ним две расфуфыренные девчонки. «Помпеи» новый и самый дорогой клуб города. Туда не пускают несовершеннолетних. Антону это не мешает, он давно понял: деньги решают все.
Борис собирается открыть дверцы машины, но чуть медлит, отпивает воду из бутылки.
Но! Быстрее! кричит Антон, и вот уже компания направляется в клуб.
Как и ожидалось, охрана пытается их не пустить. Пятитысячная купюра легко решает этот вопрос.
Есть? спрашивает одна из спутниц Антона.
А то! подмигивает он обеим девушкам.
Через какое-то время, когда большинство развлекающихся, не исключая Антонову компашку, накачано горячительными напитками, все трое спешат в мужской туалет, где вдыхают белый порошок. Они такие не одни, никому ни до кого нет дела. Одна из спутниц Антона возвращается в зал и идет танцевать. С другой Антон уединяется в кабинке, где они и предаются разврату. Затем, оба довольные, присоединяются к своей подруге. Энергии у молодых ребят, подогретых наркотиком, хоть отбавляй, они без остановки скачут на танцполе до поздней ночи.
Борис развозит девушек по домам и едет с Антоном к дому Садовских.
Ранним утром парня не в состоянии поднять с постели никто и ничто. Он крепко спит до двух часов дня. Школу, понятное дело, он сегодня пропустил. Это его не волнует. Главное, что «London is the capital of Great Britain» Антон усвоил. «Туда и поеду, батя все устроит», знает он.