Бо тихонько баюкала стручки фасоли, прижимая их к плечу, напевала им песенку.
Баю-бай, баю-бай, мурлыкала она, баю-баю-бай
Положи, Бо, рассеянно сказала мама, по-прежнему держа на весу черпак. Это еда. Положи, а я их тебе порежу.
На лице Бо отразился ужас. Она взвизгнула, прижала стручки к себе покрепче.
Ох, ради бога! воскликнула мама. Прекрати. Сил моих нет.
И лицо ее вновь смягчилось, и опять все стало как обычно.
Надо бы в город съездить, сказала она отцу. В универмаг, там есть чемоданы. Да хоть завтра поедем.
* * *
И в субботу они вдвоем отправились в Струан. Обоим ехать было вовсе необязательно, любой из них мог бы выбрать чемодан сам. Да и спешить было некуда, занятия у Люка начинались только через шесть недель. Им не терпелось, вот и все. Они бурно радовались, пусть это и не вяжется с такими спокойными, земными людьми. Еще бы, их сын! Будет у Моррисонов в роду учитель!
Меня и Бо родители брать с собой не хотели, но и оставлять нас одних тоже, слишком мы были малы, и они дождались, пока Люк и Мэтт вернутся с фермы Кэлвина Пая. Оба подрабатывали на ферме по выходным и на каникулах. Детей у Паев было трое, но из них две девочки, а сыну, Лори, всего четырнадцать, не окреп еще для тяжелой работы, и без батраков мистеру Паю было не обойтись.
Мэтт и Люк возвратились часа в четыре. Родители предложили Люку поехать с ними за чемоданом, но Люк сказал нет он, мол, от жары умирает, хочет окунуться.
Кажется, помахала им на прощанье только я одна. Может быть, я и сама это придумала, не в силах вынести, что не попрощалась, но нет, я помню все как было. Остальные трое так и не вышли проститься: Бо обиделась, что родители ее не берут, а Мэтт и Люк, глядя на нее исподлобья, гадали, кому с ней возиться до вечера.
Машина вывернула на грунтовку и скрылась из глаз. Бо плюхнулась на усыпанную гравием подъездную дорожку и заревела.
Ну, я иду купаться, объявил во весь голос Люк, пытаясь перекричать Бо. Жарища. Весь день вкалывал как проклятый.
Я тоже, отозвался Мэтт.
Я тоже, подхватила я.
Мэтт подтолкнул Бо под попку:
А ты, Бо? Тоже вкалывала весь день как проклятая?
Бо взвыла громче.
Люк спросил:
Почему она все время так мерзко орет?
Знает, как тебя порадовать, сказал Мэтт. Он наклонился к Бо, разжал ей кулачок и вставил в рот большой палец. Поплаваем, Бо? Хочешь поплавать?
Бо кивнула, мыча с пальцем во рту.
Наверное, в тот день мы впервые в жизни пошли купаться все вместе, вчетвером. От дома до озера двадцать ярдов, хочешь иди и купайся, только не припомню, чтобы мы хоть раз все хором захотели. Зато мама всегда брала с собой Бо. А мы в тот раз перебрасывались ею, словно мячиком, весело было! Это я помню хорошо.
Помню еще, что едва мы вылезли из воды, подошла Салли Маклин. Мистер и миссис Маклин были хозяева единственной на Вороньем озере лавки, а Салли их дочка. С некоторых пор она к нам зачастила и всякий раз делала вид, будто зашла на минутку, по пути куда-то. Странное дело, ведь идти от нас некуда. Дом наш на отшибе, самый дальний на Вороньем озере, дальше три тысячи миль безлюдья, а еще дальше Северный полюс.
Люк и Мэтт кидали в воду камушки, но, завидев Салли, Мэтт отвлекся, подсел ко мне и стал смотреть, как я закапываю Бо в песок. Бо была в восторге, ее еще никогда не закапывали. Я вырыла ей в нагретом песке ямку, и она села туда, голенькая, кругленькая, загорелая, и смотрела во все глаза, сияя от счастья, как я делаю вокруг нее песчаный холмик.
Салли Маклин остановилась в нескольких футах от Люка и, подбоченясь, стала чертить на песке носком туфли. Они с Люком переговаривались вполголоса, не глядя друг на друга. Я к ней не присматривалась. Закопав Бо до подмышек, я принялась выкладывать на песчаном холмике узоры из гальки, а Бо вынимала камешки и вставляла куда попало.
Не надо, Бо, попросила я. Не порти узоры.
Горох, сказала Бо.
Нет, не горох. Это галька, ее не едят.
Бо потянула в рот камушек.
Нельзя! крикнула я. Выплюнь!
Вот глупая. Мэтт наклонился, сжал Бо щеки пальцами, рот у нее сам собой раскрылся, и Мэтт выудил камешек. Бо хихикнула, сунула в рот большой палец, вынула, оглядела слюнявый, весь в песке.
Фасоль, сказала Бо и опять зачмокала.
Теперь у нее полон рот песку, всполошилась я.
Ничего ей не сделается.
Мэтт смотрел на Люка и Салли. Люк по-прежнему кидал камешки, но уже осторожнее, тщательно отбирая самые плоские. Салли без конца поправляла волосы. Были они длинные, густые, медно-рыжие, и ветерок с озера играл прядками. Смотреть на них с Люком мне было скучно, но Мэтт за ними наблюдал с тем же вдумчивым интересом, что и за прудовой живностью.
Его интерес передался и мне. Я спросила:
Что ей тут надо? Куда она идет?
С минуту Мэтт молчал, потом ответил:
Ну, кажется, это связано с Люком.
Что? Что связано с Люком?
Мэтт посмотрел на меня, сощурился.
На самом деле не знаю. Хочешь, попробую угадать?
Давай.
Ладно. Это только догадка, но где Люк, там и Салли. Не иначе как влюбилась.
Влюбилась в Люка?
Не верится, да? Но женщины странные существа, Кэти.
А Люк в нее тоже влюбился?
Не знаю. Почему бы и нет?
Салли вскоре ушла, и Люк зашагал прочь от берега, хмуро глядя в землю, а Мэтт многозначительно шевельнул бровями мол, насчет Салли Маклин лучше помалкивать.
Мы выкопали Бо из песка, отряхнули и понесли в дом, одевать. Я вышла развесить на веревке купальник и первой увидела на подъездной дорожке полицейскую машину.
Полицейская машина у нас на Вороньем озере редкость, и меня разобрало любопытство. Я выбежала на дорожку посмотреть, а из машины выбрался полицейский и вместе с ним странное дело преподобный Митчел и доктор Кристоферсон. Преподобный Митчел был здешний священник, а его дочка Дженни моя лучшая подруга. Доктор Кристоферсон жил в Струане, но он был наш врач единственный на сто миль вокруг. Оба мне нравились. У доктора Кристоферсона была собака Молли, ирландский сеттер, она умела собирать зубами чернику, и доктор брал ее с собой на вызовы. Я подбежала к ним и сказала:
Мама с папой уехали, по магазинам. Покупать Люку чемодан, потому что он будет учителем.
Полицейский, стоя возле машины, впился взглядом в крохотную царапинку на крыле. Преподобный Митчел посмотрел на доктора Кристоферсона, потом на меня и спросил:
Кэтрин, а Люк здесь? Или Мэтт?
Оба здесь, ответила я. Переодеваются. Мы купаться ходили.
Нам бы с ними поговорить. Скажешь им, что мы здесь?
Да, отозвалась я. И тут же спохватилась, ведь я хозяйка: Хотите зайти? Мама с папой вернутся где-то в полседьмого. Меня осенило: Угостить вас чаем?
Спасибо, отозвался преподобный Митчел. Зайти-то зайдем, но только чаю нет, спасибо. Не сейчас.
Я проводила их в дом, извинилась за грохот это Бо, вытащив из нижнего ящика буфета все кастрюли и сковородки, колотила ими по кухонному полу. Ничего страшного, сказали гости, и я оставила их в комнате, а сама пошла за Люком и Мэттом. Привела обоих, и они с любопытством глянули на двух гостей полицейский остался в машине и поздоровались. И на моих глазах Мэтт изменился в лице. Он смотрел на преподобного Митчела, и вдруг вежливого любопытства как не бывало. Его сменил страх.
Мэтт спросил:
Что случилось?
Доктор Кристоферсон сказал:
Кейт, ты не присмотришь за Бо? Может, ты бы ммм
Я вышла на кухню. Бо ничего не натворила, но я взяла ее на руки и вынесла во двор. Она уже стала тяжелая, но я все еще могла ее поднять. Я понесла ее обратно на пляж. Налетели комары, но я не спешила уходить, даже когда Бо закапризничала, меня испугала перемена в лице Мэтта, и я не хотела знать, с чем это связано.
Прошло полчаса, не меньше, когда к озеру спустились Мэтт и Люк. Я не смела поднять на них взгляд. Люк, взяв на руки Бо, зашагал вдоль кромки воды. Мэтт сел со мной рядом и, когда Люк с Бо были уже далеко, сказал мне, что наши родители погибли их машина столкнулась с груженым лесовозом, у которого отказали тормоза на склоне горы Хонистер.