Дабы окончательно не потерять связь с реальностью, Василиса завела тетрадь, чтобы облегчить голову, выплеснуть все на бумагу. В тот день русалка наконец нашла свой берег, а тетрадка в будущем приросла к девушке монолитом.
С тех самых пор Черникова старается почаще погружаться в выдуманные миры, в которых ей было комфортно, где действуют ее законы, где жизнь персонажей зависит от черноволосой девушки с бледной кожей, где она могла быть Богом. Поэтому на вопрос: «Трудно ли им быть?», девушка с присущей ей легкостью отвечала: «Нет».
Сейчас Черникова бежала за Евой, забыв про тяжесть бесцельного блуждания по свету. Она переживет потерю дома, пожар, необдуманные поступки, но не переживет, если потеряет себя, заключенную на тетрадных листах в клеточку.
Как это часто бывает в пределах Российской Федерации трагическое сплетается со смешным в единое целое. Василиса преодолевала этот изнуряющий забег отнюдь не в одиночестве. За ней по пятам неслось какое-то зеленоватое пятно, издали напоминающее бездомного, который пытался успеть под стать к открытию пивной ранним воскресным утром, только чтобы утолить похмелье.
Этот невесть откуда взявшийся мужчина и был тем самым нерадивым хозяином собаки, чей питомец бесцеремонно и нагло обвалил спокойствие Василисы, вернее, его осколки, учитывая обстановку.
Незнакомец пуще девушки желал остановить обезумевшую собаку свою собаку оно и понятно. Еще на площади, в гуще переполоха, ему не хватило каких-то сантиметров, чтобы поставить точку в этой истории, но судьба распорядилась иначе.
Будучи с ног до головы обвешенным погремушками походный рюкзак, пояс с патронами, карабин Симонова с довольно дерьмовой оптикой несчастный прикладывал в разы больше усилий нежели Черника, но все, чем ему оставалось довольствоваться это плестись в хвосте, неловко перебирать ногами, гремя амуницией, и пытаться безответно докричаться до Евы.
Мужчина, хотя, скорее парень, величался Денисом Архиповым. Олицетворял собой классического героя литературных подворотен. Этакий «лишний человек», не герой своего времени, конечно, но все же. Человек, не нашедший себе применения в жизни, несмотря на, как считал последний, великий талант и просветительские способности.
Одно дело на безрыбье одиозным волшебником колотить мотивирующую околесицу, и совсем другое столкнуться с проблемой точечно.
Если отстраниться от дурных мыслей, происходящее в Сибирской глуши напоминало детскую сказку. Только эта сказка блещет не моралью, а чередой смелых и отчаянных решений.
Где-то сверху ненавидимое солнце не оставляет попыток пробить дымовую завесу и ясное небо, в котором купаются птичьи стаи. Тонкой невидимой нитью, но они связаны с жителями поселка, бьющегося в агонии такие же обездоленные, напуганные, опустошенные и настоящие.
Ева, ведомая неограниченным сумасшествием, сворачивает с дороги в зеленое море таежного покрова. Тот маленький островок, не оккупированный оранжевыми языками, танцующими в разнобой, показался ей притягательным.
Василиса, а следом за ней и молодой незнакомый парень ныряют за животным. Спустя десятки, а, может, и сотни часов, припоминая этот мимолетный скачок, их окончательно изведет всего один вопрос: «Что это было глупость или сознательность?».
В любом случае, это всё дела будущие, неясные.
«Эффект прожектора»
Лес прекрасен во все времена, но в летнюю пору здесь обосновалась истинная благодать. В зной кожу гладит легкая прохлада, а в холод, вдоволь нагревшиеся стволы деревьев, отдают свое тепло без остатка. Кем бы ты ни был, чары головокружительного зеленого убранства деревьев и стелющейся под ногами травы одурманивают, стоит поймать щекотание ветра на щеке. Сам начинаешь, как и все живое вокруг, выпрямляться, тянуться к солнцу.
Его лучи, струясь, острыми наконечниками прорываются к земле сквозь пирамиды елей и стройных сосен, зазывая своих меланхоличных приспешников в зеленые застенки.
В лесу грустно, но многие любят эту грусть она им по душе. Таких грустных здесь пруд-пруди, но они друг друга не замечают. По началу кажется, что вокруг тихо, но со временем каждый шаг, каждый вздох бьет по ушам, словно рядом несется поезд. Чуток отвлекся, а лес уже зашумел тысячью невидимых голосов, и сердце затужило без боли. Какой бы скептик сюда ни пожаловал рано или поздно и он начинает воспевать этот скорбный таинственный шум. Пожалуй, это и есть настоящая магия, которая сперва заманивает, протягивает ладонь, а после сковывает неокрепшие умы, заставляя уходить все дальше и дальше вглубь, не задавая вопросов.
Жизнь здесь кипит пуще московских магистралей и проспектов. По стволам снуют букашки, в воздухе жужжат комары, в чаще нельзя пройти, не запутавшись в липкой паутине. В листве щебечут птицы, внизу растекаются струйки муравьев.
Скоро все изменится. Еще вчера зеленые деревья сегодня оденутся в золотую парчу. За каждым легким ветреным дыханием упадут новые листья. Засинеет созревший терн, зацветут запоздалые одуванчики, желая успеть внести хоть какую-то маленькую лепту жизни, пока есть время. Все вокруг наполнится пренебрежительным вопросом: «Уже? Почему так скоро?». Минут неделя-вторая, а земля уже будет покрыта желтой листвой, аки теплым маминым одеялом. В оковах нагих стволов не будет слышно птиц, а осень пойдет дальше завоевывать пространство, заставляя все живое молить об одном спасении весне, как это принято в лучших домах от Лондона до Архангельска.
«Лес прекрасен во все времена» Василиса прокручивала эту фразу в голове снова и снова. Она частенько пропадала здесь, дабы укрыться от нежелательного человеческого взора. Бродила в одиночестве меж звериных троп, отбивая натиск насекомых, слушала несчетное количество нежных запахов. Такой лес, лес из ее детства, глубоко запал девушке в душу, отчего любая другая природа не шла ни в какое сравнение. Ни в Московских лесах, ни в каких бы то ни было других, она не чувствовала себя живым человеком.
Детство ушло, а домашняя тайга никуда не делась. И по-прежнему она пулей залетала сюда с превеликим наслаждением. Иногда одна, чтобы просто замкнуться ото всех, послушать Васю, узнать, что же она на самом деле чувствует, чего хочет, о чем мечтает, когда ничто не глушит голову. Иногда с друзьями, чтобы от души посмеяться, заливая горе «Балтикой тройкой», после очередной заваленной контрольной в школе.
Своеобразный «Зеленый завод по производству успокоительного, имени Василисы Анатольевны Черниковой» так обозначалось таежное море вокруг поселка в записях девушки.
Деревья помнят много историй, людей, вещей, исходов. Сменялись друг за другом погода и власть, приходили и уходили люди, но одно оставалось неизменным и нетронутым благодать в лесном лабиринте.
Девушка сама не ожидала от организма таких впечатляющих результатов. Не зря все же набирала форму по весне, вечерами нарезая круги в Бауманском саду. Километра три, два из которых сквозь лесные заросли именно столько пролетела Черникова, прежде чем почувствовала, что сильно сдает в скорости. Бежать мочи уже не было. Жара сделала свое дело. Обессиленная девушка, жадно глотающая воздух аккуратно сыпалась на иссушенную землю.
Сложно определиться с тем, что ей должно ненавидеть сейчас больше. Свое горящее мокрое тело, удушающий зной, коряги под ногами, о которые она чудом не запнулась, собаку с тетрадкой или ее хозяина, который вроде и не смахивал на спортсмена, но все же проскочил Чернику и до сих пор бежал, не сбросив груза с плеч. И откуда у него такой вечный двигатель? Или она сама виновата в произошедшем? Не доглядела.