Они стали пропадать на работе от темна до темна, присутствовали на операциях друг у друга. За чаем в ординаторской главный жаловался, что хозяйственные работы, будь они неладны, отнимают много времени, и потихоньку сваливал работу на Настю. Часто усталые, в темноте выходили на улицу, продолжая «разбор полётов». Иногда подвозил её домой, но чаще Настя шла пешком, наслаждаясь свежим воздухом и радуясь, что наконец-то спокойно можно побыть наедине с Сашечкой.
Хуже всего были выходные! В эти дни Настя старалась переделать как можно больше домашних дел. Если они заканчивались, она бралась перетаскивать мебель или шить новые шторы, только бы не дать себе расслабиться.
Часто Сашечка появлялся в снах, и онаретаскивать мебель или шить новые шторы, только бы недать себе расслабиться. можно побыть н никак не могла разгадать их. На нём почему-то всегда был камуфляж, такой странный костюм Настя видела в боевиках. И как в кино, Сашечка в её снах был разрисован чёрной краской. Иногда он смотрел прямо в её глаза и печально шептал в маленький микрофончик прямо у самого рта: Ты только не потеряйся, душа моя! Только не потеряйся! Но чаще она видела его сидящим под каким-нибудь кустом или деревом. Обхватив колени руками, он смотрел в небо и кричал, как тогда: Настё-ё-на! Она просыпалась в панике и слезах, ходила по комнате и никак не могла унять дрожь.
Всё хорошо, Сашечка, всё хорошо! Вот доживём до отпуска и встретимся в нашей избушке. Отметим годовщину, как мечтали! Я не знаю твоей фамилии, не знаю, из какого ты города, ты тоже не знаешь, ну и ладно! В следующем октябре мы обязательно найдёмся, вот увидишь! Мы с тобой, родной мой, так похожи, и впрямь две половинки: не сообразили спросить хотя бы фамилию!
А сама думала, что до следующей осени сойдёт с ума.
Однажды в воскресенье, когда она, одуревшая от тоски, металась по комнате, в дверь позвонили. На пороге, тяжело дыша, стояла пожилая женщина с измученным больным лицом. Настя с трудом узнала жену главного: модница и красавица еврейка превратилась в сгорбленную старуху.
Проходите, Роза Александровна, помогая ей раздеться, Настя гадала, зачем пожаловала эта малознакомая женщина. Усадила на диван, предложила чаю, и, получив отказ, спросила: Что-то случилось?
Нет, деточка, то есть случилось. Ну, вы знаете. Я о другом пришла поговорить. Выглядела она плохо.
Деточка, у нас горе, нам всем не сладко, конечно, но Яша мой он совсем сдал. Я не знаю что делать, но что-то надо! Меня он не слушает, может, вы как-то попробуете? Он о вас всегда очень хорошо отзывается, а мой Яша на похвалу скуп, даже очень.
Настя сидела озадаченная.
Роза Александровна, а что я могу сделать? Честно говоря
Деточка, уговорите его поменьше работать, ему полежать надо, а уход я сама обеспечу. Ему сейчас не до работы, я ведь вижу, он на пределе. И она горько заплакала. Настя с жалостью смотрела на неё и думала: Господи, помоги им пережить это! В чьих силах вернуть радость в дом, где жизнь стала чёрной?
Роза Александровна, она села поближе, вы только попробуйте понять: Яков Семёнович не станет лежать и страдать, работой он лечится, понимаете? Так легче! Он работает, как вол и это самое лучшее, что можно придумать.
Деточка, легче, когда вместе переживают своё горе, а он там без меня и я дома одна. Как же ему может быть легче? Я же по себе знаю, что это невыносимо!
Настя немного подумала, и вдруг сама не ожидая от себя, предложила: А вы устройтесь на работу.
Женщина скорбно посмотрела.
Какая работа? О чём вы говорите, деточка? Я нечего не умею!
Но Настя загорелась: Идите к нам, Роза Александровна! У нас катастрофически не хватает санитарок. Солдатики лежат беспомощные, совсем сопливые мальчишки. Родители далеко, ухаживать и пожалеть их некому. Полы протереть, подушку поправить, с этим вы справитесь. Вот увидите, ваш день будет занят, нужной себя почувствуете, а заодно доброе дело будете делать. Ну, как?
У бедной женщины было такое растерянное лицо, что Настя готова была прикусить себе язык.
Деточка, вы уверены, что я смогу это делать? Роза Александровна взволнованно вспыхнула. А что мне Яша скажет?
А мы. мы ему не станем докладывать! Приходите завтра с утра, я сама вам всё покажу. Главврача мы поставим перед фактом. Ну, по рукам? Знаете что, пойдёмте пить чай.
Они перешли на кухню. Настя разогрела рыбу, приготовленную на ужин, налила чай, а сама всё говорила.
Зарплата, правда, совсем маленькая, поэтому не хотят люди работать.
Деточка, мне не нужны деньги, не будем об этом говорить.
Женщина немного ожила, приободрилась. Губы слегка трогала улыбка, видимо она представляла, что скажет Яша.
Давайте поужинаем, а то мне одной не хотелось.
Обе с аппетитом поели, чай пить Роза Александровна отказалась: Нет, деточка, я побегу. Если завтра на работу, то сегодня нужно кое-что приготовить.
Настя вышла проводить, поймала такси и тепло попрощалась с гостьей. Едва успела зайти в квартиру, запел телефон.
Настя, что делала у тебя моя Роза? Голос главного был таким изумлённым, что она фыркнула.
Вы что следите за своей женой?
Нет, конечно, рассердился он, с кладбища ехал, видел, что она заходила в твой подъезд, караулил за углом.
Пришлось Насте признаться в задуманном.
Прошу вас, Яков Семёнович, не спорьте с ней, лучше похвалите. Это будет хорошим стимулом.
Утром Роза Александровна караулила Настю у госпиталя, суетливо семенила рядом и испуганно таращила свои всё ещё красивые глаза.
Деточка, вы же объясните мне всё и покажите, а то я здесь потеряюсь. Что тогда скажет мой Яша!
Вот, знакомьтесь, это Надежда Ивановна. Вы у неё будете смену принимать. Она работает давно, знает всех и всё, при ней даже главный ходит на цыпочках. Ну, а пацаны её обожают. Как, впрочем, и она их.
Розу Александровну переодели в белый халат и вместе с бабой Надей, как её звали больные, пошли по этажу. Открыв дверь в первую палату, Настя поздоровалась и представила: Ваша новая нянечка, прошу любить и уважать.
Стриженые головы, как по команде повернулись, любопытные глаза уставились на вошедших. И тут же у Насти открылся рот.
Деточка, а ты почему не кушаешь? Почему твоя кашка стоит? Не хочешь или не можешь? Ну, скажи мне! Роза Александровна ловко пронесла свой пышный зад между кроватей, присела на стул, убрав тарелку на тумбочку.
Анастасия Григорьевна, что нужно делать? Ведь нужно что-то делать! Волновалась она.
Миша Сливкин после операции, чувствует себя ещё не очень хорошо, но это временно. Ему сейчас важно есть и спать. Девочки не успели покормить, а самому трудно сидеть, может быть, вы?..
Настя дёрнула за рукав бабу Надю, шепнула: Уходим, пусть сама управляется. И пошла переодеваться. Минут через десять, услышав ласковый говорок, заглянула в палату.
Мишенька, кушай, детка! Поставили ребёнку холодную кашу и думают, что он будет радоваться. Как бы не так! Я им на кухне всё высказала, что думаю. Сама буду следить за едой! Кушай, сейчас чайку попьём и спать! А почему у вас телевизора нет? Непорядок! Надо что-то с этим делать!
Настя оглянулась, рядом стоял главный и печально смотрел на неё.
Сегодня вечером Роза будет вытряхивать из меня деньги на телевизор. Ты, девочка, ещё не знаешь, когда моя Роза в форме это стихийное бедствие! А она со вчерашнего дня в форме. Настя развеселилась.
Роза Александровна прижилась моментально и легко. Сумками тащила из дома кастрюли и горшки с варёным и печёным, корзинами пироги и ватрушки. Позже она на всю свою зарплату закупала конфеты и фрукты, подкармливала пацанов, ласково воркуя. При этом палаты с командным составом она игнорировала.
Моя Роза, грустно жаловался главный, сошла с ума. Я отложил деньги на новогодний подарок для неё, денег нет. Я ей говорю: Роза, это на подарок для тебя, зачем ты утащила деньги? Знаешь, что она ответила? Никогда не угадаешь! Впервые в жизни моя Роза меня оскорбила. Она сказала: Яша, я тебя очень люблю, но ты старый и глупый еврей. Мне не нужны подарки, а вот мальчикам обязательно нужно устроить праздник, эти деньги я потрачу на них. Если у тебя где-то есть ещё заначка, лучше сразу скажи своей Розе. А теперь объясни, девочка, разве прилично произносить такие жаргонные словечки достойной еврейской женщине? Настя хохотала взахлёб!