С.С. Ван Дайн. Злой гений Нью-Йорка, доложил учитель географии, вытаскивая из середины указанной полки аляповатое изделие в твердом переплете и протягивая его подполковнику. Подполковник, услышав имя автора, резко отдернул готовую принять изделие руку. Злой гений Нью-Йорка шлепнулся на пол. Марья Федоровна одобрительно крякнула. Потрясенный Аркадий Иванович в немом изумлении уставился на насупившегося Владимира Антоновича.
Так не пойдет, заявил Елпидов строго, не чуждаясь здоровой категоричности. Во всем нужна система и порядок. Если сказано было начинать с крайней верхней левой полки, то значит и вытаскивать первой надо было крайнюю слева книгу, а не тащить из середины какого-то там Ван Дайна, годного только для мусоропровода
Каковой здесь, к счастью, отсутствует, напомнил Семиржанский, слезая со стула с явным намерением поднять и водворить злого гения Нью-Йорка на прежнее место.
Отставить! скомандовал Елпидов и, опередив учителя, подхватил книгу и передал через окно Марье Федоровне.
В ямку? сообразила тетка нашего отставника.
В нее, лаконично кивнул подполковник.
Как! задыхаясь от возмущения, вскричал учитель. И вы, подполковник, туда же: в средневековье, в невежество, в аутодафе
Аутодафе всего лишь акт веры, назидательно изрек Елпидов. В данном конкретном случае следует говорить скорее об акте недоверия. Глубоко убежден, что не сжечь этого основоположника вандайщины, и значит впасть в упомянутые вами невежество и средневековье
Вандайщины? удивленным эхом отозвался Семиржанский.
Именно! Вандайщина это псевдодетективные романы, отличающиеся самой вызывающей неубедительностью преступлений, манерной глупостью расследований и жеманной надуманностью персонажей. Они не просто пошлы, они идейно пошлы, поскольку считают себя ортодоксальными. Подумать только, и этот горе-автор (горе потому что делает из своих читателей сущих горемык) еще и посмел разразиться скудоумнейшими «Двадцатью правилами для пишущих детективы»! Беспримерная наглость, на которую способный только безнадежные бездари; гению такого и в голову бы не пришло
Тут подполковник, прервав свое негодование, весело заржал, чем привел учителя в еще большее смятение: стул под ним покачнулся.
Эти двадцать правил от Ван Дайка напоминают мне роддом имени Крупской в одной из наших бывших южных столиц, где мне довелось проходить службу
Роддом имени Крупской? пробормотал учитель, пытаясь обрести равновесие.
Ну да, роддом имени Крупской, женский монастырь имени Екатерины Второй, глазная больница имени Кутузова, продолжал веселиться Елпидов.
Тогда уж лучше Гомера, молвил учитель.
Что Гомера? не понял подполковник.
Глазная больница имени Гомера, буркнул Семиржанский.
Или школа частных детективов имения Фило Ванса, съязвил на всякий случай Елпидов.
Почему бы и нет, пожал плечами учитель.
Да потому, Аркадий Иваныч, что он не сыщик, а лжесыщик! Гнусный любитель лезть в чужие дела, которых заклеймил в своей прославленной статье об упадке детектива знаменитый Сомерсет Моэм. Он манерен, жеманен и склонен бросаться словами, приличествующими скорее старым клушам, чем мужам, подвизающимся в сыскном деле. Не хочу показаться вам голословным Елпидов обернулся к окну, явно намереваясь попросить «Злого гения» у Марьи Федоровны обратно, найти и процитировать из него нечто столь убедительное, чтобы даже такому мягкотелому гуманисту, как Семиржанский, стало ясно: не всякий детективный роман достоин обмена, некоторые из них достойны костра. Но Марьи Федоровны давно и след простыл. Не такая она была дура, стоять и дожидаться после приказания «в ямку» его возможной отмены.
Ну да Бог с ним, махнул рукой Елпидов. Слишком много чести для этого лепилы цитировать его по памяти. Скажу кратко и обобщенно: что бы ни нес в своем тексте вандайщик, как бы ни изгалялся над чувством меры, такта и вкуса, твердит он, в сущности, одно и тоже: «Я дурак, и насколько это в моих силах, намереваюсь пребывать в этом качестве и впредь. Как и ты, мой верный читатель!»
Конец цитаты, вздохнул Семиржанский с такой мрачной торжественностью, как если бы возгласил с амвона «аминь».
ГЛАВА VIII
о том, чем завершилась ревизия библиотеки нашего героя
О нашем обмене уже по радио сообщили! донесся из коридора радостный вопль племянницы.
Адрес не перепутали? бдительно отозвался подполковник.
Адрес? наморщила лобик девушка, показываясь в дверном проеме. Ой, не обратила внимания
Свяжитесь и проверьте, последовал приказ.
Опять к соседке бежать? не скрыла своего недовольства Юлия.
Даже таким красивым ножкам, как ваши, Юленька, требуется тренировка, дабы не закоснеть в целлюлите. Так что пользуйтесь случаем, бегите
Польщенная девушка скрылась с глаз. Семиржанский, не желая дожидаться соответствующей команды, вытащил из крайней верхней полки первую слева книгу и рассмеялся.
Неужто дамский роман обнаружили, Аркадий Иваныч?
Хуже, Владимир Антонович, расплылся в лукавой улыбке учитель географии. Сборник рассказов Эдгара По. Никогда бы не подумал, что Илья Алексеевич такой приверженец хронологии. Думаю, тут не обошлось без вашего вмешательства, подполковник
Благотворного влияния вы хотели сказать? Что мне нравится в нашем друге, так это то, что все хорошее он старается перенять. Увидел однажды в каком порядке расставлены у меня книги, и у себя завел такой же
Это был явный намек на хаос, царящий на книжных полках Семиржанского, где современные детективы соседствовали с античными авторами, а священные писания мирно уживались с эротическими романами.
Я смеялся не над хронологическим порядком (хотя считаю, что алфавитный здесь более уместен), а над тем, что не изобрети Эдгар По детективного жанра, о нем давно бы забыли
О нем и так мало кто помнит. Большинство потребителей детективного чтива уверено, что детективы изобрел Шерлок Холмс в творческом содружестве с доктором Уотсоном Заметьте, кстати, что первый в мире детективный рассказ повествует именно о частном сыске, а не о полицейском. Полиции с самого начала была отведена роль неуклюжей и крайне недалекой организации
Нелепо было бы ожидать от По парии, одиночки, человека отнюдь не добродетельных нравов сочинения процедурного полицейского романа, с видимым удовольствием пустился в длинные рассуждения Семиржанский. По преклонялся перед возможностями ума, а не кулака, не огнестрельного оружия и не правоохранительных органов. Он был уверен, что, тут Семиржанский открыл книгу, нашел нужную страницу, привел выдержку («дар анализа служит источником живейшего наслаждения»), объяснил ее значение и пришел, наконец, к тому, ради чего все и затеял: Исходя из приведенной цитаты отца-основателя детективного жанра, мы можем заключить, что частный сыск возник из гедонистических побуждений умов, наделенных аналитическими талантами.
В литературе или в жизни? кратко и по существу осведомился подполковник Елпидов, проявивший в течение последних пяти минут удивительную выдержку, ни разу не перебив явно увлекшегося возможностями своего ума учителя Семиржанского, и теперь, естественно, ожидавший достойной награды за свой подвиг.
Я одно от другого не отличаю! заявил Семиржанский таким торжественным тоном, каким принято провозглашать свое кредо.
Зря. Рискуете застрять в дефинициях. Потому что в литературе детективный жанр является прямым наследником плутовского романа, как плутовской роман, в свой черед потомком милетских побасенок. Что же касается жизни, то частный сыск возник в результате отмены пыток при дознании. Пока ради установления уголовной истины допускались пытки подозреваемых, никакой надобности в частном сыске не ощущалось