Люда сдвинула голову к ее спинке и зашипела теперь уже в затылок сестры.
Да-да-да, замотала головой, соглашаясь со снохой, Света. Я тоже внимание обратила. Тяжело с ней будет.
Ирина оторвала взгляд от иллюминатора, чтобы окинуть им нас:
Когда она вас донимать будет, просто скажите ей: «Тетя Соня, не зудите, как бабка старая. Лучше помогите материально. Вы же пенсию уже получаете!».
Мы замерли. Уж, какой-то совсем необычный способ борьбы со своей мамой предложила нам Ирина.
Ты прикалываешься? решилась я переспросить, на тот случай, если ослышалась или неверно восприняла смысл фразы.
Вовсе нет. Проверено мной, и не раз, без тени на улыбку, пожала плечами неблагодарная дочь своей матери.
А почему именно такая фраза? отмерла и Света.
Не знаю, но она ее до судорог боится и не любит. Сразу смолкает и уходит.
А потом? Обижается и не разговаривает? полюбопытствовала Люда, и я догадалась для каких целей ей эти сведения.
Да, нет, разговаривает, но без былого пыла и напора. Можно даже сказать, по-человечески.
А мама моя так же должна сказать? вытянула шею сноха, чтобы максимально приблизить голову к Ирине, понимая, что в ее словах сейчас спасение тети Гали.
Я и Света тоже настроили слух на тембр голоса Ирины. Я же, ко всему прочему, успела представить себе сцену, как тетя Галя произносит эти слова, уставившись Софочке в глаза. Нужно заметить, что тетя Галя была выше Софочки на целую голову и для того, чтобы выпалить эту фразу в лицо, ей, для удобства, следовало согнуться пополам, что со стороны выглядело бы весьма эффектно. Мне стало смешно, но озвучивать свои фантазийный картинки я не стала, опасаясь недовольства Людмилы.
Ну, если хочет, пусть попробует. Я не знаю, вещала в это время, пока я рисовала в уме картинки, Ирина.
Сноха откинулась на спинку своего кресла, оставив спинки наших в покое и пытаясь в голове, видимо, совместить информацию и план дальнейших действий.
А я, кажется, догадываюсь, отчего Софочка так реагирует, теперь я протиснула часть лица (ту, которая пролезла) меж спинок кресел, чтобы меня слышали не только Света с Ириной, но и Люда, Марина и Наташа, которая, судя по характерному сопению, пребывала в тисках Морфея. Во-первых, Софочка не любит, когда к ней обращаются «тетя». Во-вторых, «зудеть», да, еще и как «бабка», для нее слышать невыносимо, а в-третьих, напоминание о пенсии тоже семафорит ей о ее возрасте. Поэтому она и теряет дар речи.
Люд, да, ты чего? Расстроилась, что ли? присоединилась ко мне Света, втиснув лицо в пространство между спинок и мной. Что мы, все вместе и не справимся? Да, мы ее на раз отучим.
Я бы, на вашем месте, так не обольщалась, прокомментировала Ирина, снова, приникнув лбом к стеклу иллюминатора.
Ну, вот что подруга, начала злиться я, обращаясь к ее затылку. Или ты свою маму приструнишь, или я. А я за словом в карман не полезу, ты меня знаешь.
Да, не переживайте вы, она всегда так с новыми людьми себя ведет. Позже, спокойней будет. И я поговорю, обещаю, не разворачиваясь, оповестила нас Ирина.
Я, вновь, оглянулась, чтобы посмотреть, чем занята Софочка в данный момент. Мама Ирины мирно спала, припав головой к плечу тети Гали. Я добровольно вернулась в предыдущее положение зажатости меж двух спинок и, как смогла, кивком указала Людмиле на Софочку:
Может, мы зря так испугались?
Естественно, зря, хмыкнула, не поворачивая головы, Ирина. Мама у меня клевая. Компанейская и бесстрашная.
Глава 4
В Москву прилетели, имея запас по времени. Самолет на Тиват вылетал с этого же аэропорта, что значительно упрощало наше путешествие. Рейс был дневным и на место мы должны были прибыть в светлое время суток. Особенностью аэропорта Тиват было то обстоятельство, что он работал не круглосуточно, а закрывался через полчаса после захода солнца. Не в определенные часы и минуты, а именно через полчаса после заката. И, если самолет опаздывал, а случалось и такое, то он просто летел в Подгорицу, где посадки осуществлялись круглые сутки.
Подгорица это официальная столица Черногории, но сами черногорцы, в значительном их большинстве, исторической столицей считают город Цетине.
Еще в период наших сборов, мы долго спорили, в какой город нам лететь. В Подгорицу, с целью осмотреть столицу сразу, или в Тиват, чтобы сначала устроиться, а потом уже осуществлять вылазки по достопримечательностям. В результате голосования было постановлено, что лучше будет, если мы первоначально отдохнем от дороги, а потом уже «кинемся во все тяжкие». Основным аргументом, который убедил и успокоил сторонников Подгорицы, стал факт того, что Черногория страна по площади небольшая и проехать восемьдесят девять километров от Тиват до столицы для нас, россиян, с нашими дистанциями, дело плевое.
По пути к терминалу, откуда должно было начаться наше заграничное турне, мы заглянули в один магазинчик, который привлек наше внимание обилием и разновидностью сувениров. Меня, лично, на трату денег ничто не вдохновило, и я со спокойной душой вышла на улицу. В дверях я налетела на мужчину коренастого телосложения, одетого в голубые джинсы и не застёгнутую кожаную куртку, из-под которой виднелся и слепил безупречной белизной, вязаный пуловер. Мужчина, как мне показалось, спешил укрыться внутри магазина. Больно ударив меня своим плечом, он не посчитал нужным извиниться передо мной, и на мое «Ой» никак не отреагировал. Потирая ушибленную руку, я проклинала и мысленно костерила его всевозможными неприличными словами, которые вслух произнести не осмелилась. Через несколько минут из магазина вышла толпа моих попутчиков, и я тут же забыла о невоспитанном представителе мужского пола.
Ну, зачем тебе столько брелоков? возмущалась Люда, обращаясь к тете Гале.
Ну, как же, доча, оправдывалась та, прижав к груди свою торбу, словно у нее требовали немедля выбросить сувениры. Ты же знаешь скольким людям надо подарков привести. И папе твоему и братке, и Наде с Витей, и
Будут и другие магазины, остановила поток имен родственников Люда, прибавив в голосе децибел. А сейчас все это придется с собой тащить.
Мне не тяжело, да, и чего я там купила-то? Несколько безделушек, пыталась ее успокоить тетя Галя и заодно оправдать себя. А я и в других магазинах, что-нибудь куплю. Ты же знаешь, мне много надо.
И тетя Галя, тряхнув сумкой, продолжила список имен людей и родственников, не озвученных в первом перечислении. Снохе ничего не оставалось, как махнуть на это рукой и смириться, а нам дружной ватагой двинуться к терминалу.
При подходе, нас догнал все тот же мужчина и, обернувшись при обгоне, внимательно оглядел нашу компанию. Я тоже не сводила с него глаз, но меня, вдруг, охватила паника, потому что его взгляд не сулил ничего доброго. Заметив, что я наблюдаю, мужчина ускорил шаг и первым скрылся за дверьми, мелькнув белой подошвой черных мокасин. Мы же, в количестве одиннадцати душ, ввалились в зал за ним следом.
Пройдя через рамку на входе без приключений, что меня опять подивило, мы направились к стойкам, где вскоре должна была начаться регистрация. На главном табло уже горели цифры нашего рейса, значит, регистрация вот-вот должна была начаться. Но тут Софочка, в ультимативной форме, поставила нас перед фактом, что терпеть более не намерена, а намерена сию же минуту отправиться в уборную. Никто возражать не стал, и все дружно вышли из очереди, потому как, от Софочки мы ожидали уже чего угодно, а улететь и оставить в беде (все могло случиться) ее одну (вернее, одну Ирину) было бы с нашей стороны верхом невоспитанности. Сопроводить Софочку вызвалась тетя Галя. Когда женщины скрылись за углом, Марина произнесла: