«Ну, так не интересно, как такую сожрёшь? Она ведь не убегает, а значит, совсем невкусная».
Разочарованию не было предела, он вдруг вспомнил про миску со всякими вкусностями и поплёлся в нужном направлении.
«Оппа! Вот это наглость. Ну, так ведь нельзя. Вот кого я съем сейчас вместо вредной Кнопки, никто мне не помешает».
Шерсть на холке Палкана приподнялась и стала напоминать стриженую конскую гриву. Он сгруппировался, сделал несколько крадущихся шагов в сторону намеченной жертвы и, как умеет резво, перешёл в стремительную атаку.
«Ооо».
Это была его самая большая оплошность за всё время пребывания в качестве гостя в этом дворе. После стремительной атаки куры, которые опрометчиво собрались вокруг его миски и с аппетитом расправлялись с его же порцией каши, взмыли вверх, как стая перепуганных голубей. Они вспорхнули с таким проворством, которого до сих пор за собой не замечали. Некоторые особы, самые резвые, возомнив себя вертолётами, оказались на коньке крыши дома. Всё завершилось, а они от испуга так и не смогли спуститься обратно и на потеху прохожим восседали там двое суток, пока хозяин не слазил за ними на конёк и смахнул их оттуда, как комья снега зимой. К собственному удивлению этих птиц, полёт с крыши вниз дался им куда проще, чем предыдущий. И страх оказался не таким уж непреодолимым. Вот взгляд хозяина, когда он при реализации этой повинности появился на той же крыше, был куда страшнее. От искрившихся из глаз молний, пары резких мужских фраз и посыпались те самые куры вниз, как снежинки в пургу, описывая замысловатые круги. Этот финальный полёт сопровождался такими же куриными воплями, напоминающими пожарную сирену и вой кареты скорой помощи одновременно, как и тот, что произошёл по вине Палкана два дня назад.
Леший вас побери, с вашим Палканом крыл всех участников этой истории последними словами Николай, вконец обозлённый нелепейшей ситуацией, в которую его загнал сопливый щенок и стая глупых хохлаток.
Палкан поначалу представлял похитителя каши как единое целое, пёстрое и лохматое, ведь с курами до сих пор никаких дел не имел это ясно. В этом и заключался его просчёт. Однако просчётом это можно считать только с точки зрения охотника. Эта неудача спасла щенка от более серьёзной трёпки. Зная способности его челюстей, последствия для глупых клуш могли стать плачевными, а соответственно и наказание резко возросло бы в цене. В сухом остатке следующее полная пасть перьев, цветные радуги в глазах и полная растерянность от куриного визга. В ту самую минуту перо из хвоста ближайшей к нему курицы Палкан крепко держал в зубах, облако разлетевшихся перьев спокойно опускалось на миску и вокруг незадачливого охотника. Сами куры как будто растворились в воздухе. В таком положении его и настиг удар метлы по задней части его маленького растущего тела. Хозяйка дома Лида часом раньше возилась в огороде, а сейчас, в то же самое время мела лежанку у стойла в коровнике и готовила место к приходу кормилицы коровы Марты. Тут куриный крик, неожиданный, как взрыв гранаты. Естественно, мысль только одна: «Беда! Это коршун напал на кур, рухнул камнем с неба и терзает сейчас мою птицу. Ну, негодяй, погоди, я тебе поохочусь в моём дворе, век помнить будешь».
Оружие у неё в руках, крики кур за углом, как говорится «вперёд и с песней». Выскочила Лида изза угла с метлой наперевес и от неожиданности чуть не шмякнулась. Сначала метлу держала черенком вперёд, как штык трёхлинейки у матроса при штурме Зимнего. Но, увидев упомянутую картину «Палкан на куриной охоте», защитница этих кур сразу разобралась в сложной ситуации и, развернув метлу концом помягче вперёд, с размаху врезала шкоднику по заднице. Палкан второй раз за последнюю минуту взвыл от неожиданности, страха и обиды. Под отрицательным воздействием метлы ему пришлось позабыть сразу про многое: кости, кашу, Кнопку и про всё на свете. У неудачника заметно обострились обе боли одновременно морды, от контакта с забором, а от контакта с метлой той части тела, из чего растёт хвост. К тому же ему было очень жаль, что по сей момент ни одна косточка не обглодана, а аппетит полностью пропал. Тут разочарованный Палкан встретился с ехидной Кнопкой, которая спокойно наблюдала за происходящим изпод тенистого куста сирени. Непонятый бродяга подошёл и улёгся рядом. Ему вдруг захотелось только одного: уснуть и забыть обо всём случившемся так всё и вышло.
6
Шум во дворе вернул стариков из светлого полёта воспоминаний на бренную землю.
Лида, что там случилось? Что за визг?
Дед Сериков осерчал изза того, что такие замечательные мгновения были неожиданно прерваны. Нехотя он поднялся изза стола, чтобы разобраться лично во всём и восстановить порядок. Как часто бывает, неожиданные события отрезвляют, они же одновременно приводят мысли в прежний, продуманный заранее порядок.
«За бездельем дела не видать», подумал Степан, пора и честь знать, автобус очередной скоро, да и всё вроде сказано». Вот только у него вновь предательски засвербело в мозгу: «Тетрадь, тетрадь, тетрадь. Что с ней, проклятой, делатьто? Сяду в поезд и сожгу в топке вагона, вот и весь разговор».
Только подумал и почти решился на такое окончание старой гнусной истории, но вошедший обратно Дед своим благодушным видом вновь разбудил сгладившиеся было угрызения совести старого вояки. Он вновь вернулся в прежнее твёрдое уверение во всём сознаться, решительно встал, поправил поясной ремень, как гвардеец перед рапортом личному начальнику. Далее он от навалившегося волнения, не слыша собственного голоса, стал произносить заранее заученные фразы:
Послушай меня, старый мой товарищ.
Дед от такой торжественности опешил и чуть не шмякнулся на табурет, однако у него хватило выдержки сесть плавно, но рот при этом закрыть забыл.
Нет большой нужды трепаться про моё к тебе уважение и мою к тебе благодушную любовь. Сегодня мы расстаёмся навсегда и боле никогда не свидимся.
Дмитрий Михайлович был поражён происходившим и отчаянно не понимал ничего из услышанного. Такого красноречия не замечал за другом ранее и был совершенно не готов к восприятию оного. Расставание расставанием, но что за тон!
А ну, замолчь! почти заорал он и, приподнявшись с табурета, как следует, чувствительно встряхнул лектора за оба плеча. Что случилось? Стёпа! Друг! Что с тобой?
Степан замолк, потупил взгляд, моргая и глядя себе под ноги, через силу продолжил выдавливать из себя отдельные слова:
Прошу! Послушай, не перебивай. А то, знать, уеду, не скажусь и тогда наступит мне полный конец, не могу дальше с этим жить. Хотя жизней наших с тобой крохи остались, но, поверь, ни минуты не сдюжить отсель. Пойми! Сил моих нет боле.
Слеза предательски скатилась по щеке, затем перебралась на окладистую поседевшую бороду старца и с ходу увесистой каплей шмякнулась на сапог. Одновременно с этим зашуршала бумага. Это Степан полез в карман и вынул из него газетный свёрток, а из него блокнотик. Бордовый старый переплёт, изрядно потёртый, но без признаков ветхости. Надёжно сделано, рука большого мастера, ни дать ни взять. Стороннему наблюдателю легко было разглядеть, что ситуация промеж них сложилась не игровая. Притворяться никто и не собирался. Между этими двоими людьми и впредь было всё понастоящему и ныне происходящее не подвергалось сомнению. Протянул Степан проклятую им много раз книжицу. Держит её пред собой, рука сама по себе вздрагивает, и глаз поднять не в силах. Чудится ему, что смотрит на него сейчас Дмитрий Грозный в упор, а он от этого взгляда тает, как свеча в горячей печи. Гнётся и корчится он под испепеляющим взглядом старого друга, старшего брата и мудрого отца своего непререкаемого Дмитрия Михайловича.