Первооткрывательница увидела боковую тропинку среди деревьев и устремилась по ней с азартом отпущенного на волю домашнего йоркшир-терьера, привыкшего ходить только на поводке. Она шла на звук лягушачьего хора, уверенная, что впереди будет озеро или болотце. Кроме лягушек, слышались женские голоса, так что казалось, жабки вторят им, а не просто перекрикивают друг дружку. За деревьями открылась полянка, а не ней небольшой длинный пруд. На пригорке за прудом две местные девчонки, помладше Вероники, плели веночки и негромко пели:
Ой, на краю леса, леса
За селом,
Там гуляла парочка
Ве-се-ло.
Ой, на зоре-зореньке
Ра-зош-лись,
Только месяц их до дома
Про-во-дил
Безошибочным чутьем раненого сердца Вероника уловила грусть в пении девчонок. Видно, им самим ещё не с кем так весело гулять до самой утренней зорьки. Или, по крайней мере, сегодня не с кем. Для кого же они плетут веночки? Будь в Пирогове какой-то праздник, они бы пошли на гуляние, а не сидели максимально далеко от него. Или их родители не пускают? Вероника не слишком обращала внимания на народный календарь: когда там Русалочья неделя, а когда Ивана Купала, кто их знает? Только знаменитую самую короткую ночь летнего солнцестояния в этом году пропустить не смогла: чёртов выпускной! Тоже традиция!
Возле пруда, где за жабьим хором почти терялась девичья песня, Веронике нравилось. Здесь спокойно. И грусть золотого вечера, и протяжная народная песня с ее простыми переливами подкармливали ее печаль, в то же время вбирая ее в себя и действуя обезболивающе. Когда кто-то разделяет твои чувства, всегда легче.
Вероника, правда, сомневалась, что вдохновенно орущие лягушки грустят, но их вибрирующее вопли резонировали в ее душе, прямо до пупырышек. От волнения или от вечерней сырости руки покрылись гусиной кожей. Вероника потерла предплечья, чтобы согреться.
Благодаря Людке, она знала, конечно, что орут в прудах не жабы, а лягушки, причем только самцы. Это их брачные серенады, так что, в отличие от поющих на берегу девчонок у лягушек личная жизнь удалась. Впрочем, будь они абсолютно счастливы молчали бы в тряпочку. То есть, в водяной лопушок. А пока подруги не пришли, можно и покричать. Кстати, Жабокруковка всё-таки названа в честь этих крикунов, а не жаб. Просто по-украински лягушка жабка, а собственно жаба называется иначе: ропуха. А крук это ворон. Вероника подняла глаза к верхушкам деревьев, рассчитывая увидеть там парочку смоляных силуэтов. Нет, воронов пока не видать. Хотя, судя по названию, жаб и воронов тут положено встречать чаще, чем всех других жителей вместе взятых. Вот людей здесь на нескольких квадратных метрах полянки всего трое, считая и Веронику, а лягушек никак не меньше двадцати. Пока сходится. Почему же ни одного ворона?
Кру! Кррру! как по заказу раздалось сверху.
«Ух ты! Это же не птичка, а летающий слон! Как его ветки держат? Интересно, а здесь все желания сразу сбываются?» со скрытым ехидством подумала Вероника, заранее издеваясь над собой: «Вот дурочка, размечталась!» Но скучавшему в депрессии юному организму нелогично хотелось чуда.
«Вот бы Ромка приехал сюда за мной!» быстро пожелала Вероника, зажмурившись и сжав кулаки, словно обороняясь от собственного здравого смысла. Понимала, что желание безнадежно, но спешила загадать, пока бесцветное тоскливое настроение снова не одолело ее.
Круу! как-то укоризненно каркнул ворон, тяжело взлетел и пропал за деревьями. Словно предупреждал о чем-то. Мол, что ж ты, мать, желание на невыполнимую ерунду потратила! Я же помочь хотел. Ты бы ещё луну попросила. А говорили, отличница, умная должна быть!
Вероника пожалела, что позволила горьким мыслям отравить ее сельскую идиллию. Она снова сосредоточилась на золотом небе и почти неподвижных верхушках осин и акаций, живой стеной отделяющих улицу от полянки с прудом. Эх, если бы в мыслях поставить такую стену, чтобы ничего не видеть и не слышать. Хочешь заглянуть тогда пожалуйста, а без спросу чтобы ни одна жаба мысль не проскочила!
Она смотрела и смотрела на облака, их края желтели и наливались солнцем, будто жарились. А потом стали аппетитно румяниться розовыми боками, когда солнце спустилось ниже. Лягушки притихли. Девчонки-певуньи давно убежали, в просвете между веток повис тонкий месяц. Только по нему Вероника сообразила, что запад совсем не там, где она думала, а ее интерес к цвету облаков чем дальше, тем более гастрономический, а не художественный. Румяные, пышные, они напоминали зажаристый омлет и намекали: пора ужинать!
Выйдя на улицу, на обратном пути Вероника ещё полюбовалась настоящим закатом. Оказывается, прежнее буйство золота всего-навсего отражение, искусственное и мелкое, как выкопанный на лужайке пруд. Во всех смыслах расширив свой горизонт, «дачница» вернулась в дом, уплела омлет с помидорами, и только собиралась забраться на диван и для приличия почитать что-то по программе, как пронзительно запищал телефон.
Глава 2. Что там на чердаке?
«Мда, это хуже, чем крики жаб, недовольно подумала Вероника. Нужно сменить сигнал».
Привет! Куда ты пропала? исключительно жизнерадостно затрещала Людка. Встретила в магазине твоих, мне сказали, ты ушла в монастырь, или в подполье или просто решила землянку в лесу вырыть, я толком не поняла. Но пока у тебя не отобрали последнее средство связи с огромным миром, и, главное, со мной, рассказывай!
Тон подруги не терпел возражений. Отвязаться, сказав: «Знаешь, созвонимся завтра, я читаю вопросы по географии!» от нее не получится. Да и не хотелось. Родной Людкин голос успокаивал получше жабьих серенад. Она умела подколоть Веронику так, что та, даже из самой глубины депрессии не могла не ответить, и волей-неволей немного отталкивалась от дна.
Услышав план «самоизоляции», Людка немедленно стала над ним, мягко выражаясь, иронизировать. Хотя против самого отъезда «на дачу» не возражала.
Глянь-ка, в твоем захолустье даже связь берет! Или ты на крышу влезла, чтобы сигнал поймать? Кровопийцы не загрызут?
Издеваешься, мы в одном городе, вообще-то находимся! Почему бы тут связи обрываться? И комаров вокруг нет. Я в доме, так же, как ты! На диване сижу!
Удивляюсь, что не лежишь на печке! хохотнула Людка. Это мы-то в равных условиях? Когда я сижу на балконе в крутом спальном массиве столицы, на пятнадцатом этаже, куда даже комары не долетают, а ты в дальнем углу Жабокруковки? Без воды, без интренета, с удобствами во дворе?
Кстати, все удобства в доме, включая интернет, наверное. Я нарочно не брала смартфон и ноут, чтобы не отвлекаться. Так что проверить не могу. Но, судя по остальным приметам, тут всё на уровне. И вообще, видела бы ты это «село»! Над каждой развалюхой спутниковая тарелка торчит, ездят на внедорожниках, со всех сторон сплошная цивилизация, даже тошно! Хорошо хоть я живу среди частных домов, а то проезжала тут всяких монстров из стекла и бетона, сверкают так же нагло, как в центре!
Ой, и что там сверкает? Офис городской свалки?
Пивзавод, кажется.
Ого! Тогда я тебе даже завидую. Весело живешь! Только окошко на ночь плотней закрывай, мало ли какие пары в атмосфере, еще отравишься, кошмары приснятся. И с утра пивное похмелье будет! Людка хихикнула и спохватилась, перешла на тревожный тон: А скажи, у тебя там подвал или чердак есть?
За домом точно какой-то каменный сарай есть, то ли гараж, то ли погреб. Там замок висит, не знаю, что внутри. А подвала вроде нет. Только кладовка. Хотя лестница наверх есть. Я не проверяла, там жилой чердак или склад, или просто выход на крышу? Ещё не лазила.
Так чего ты ждала весь день? Жаб и воронов считала? Чердак это же для фильмов ужасов первое дело! Вернее, второе. Подвал всё-таки лучше Но! Я слышала, в сельских домах на чердаках часто хранят гробы. Новенькие, на всякий случай, вдруг пригодятся, а тут уже твой размерчик готов, чтобы долго в очереди не стоять. У тебя на чердаке гроба нет?